(ЧАСТЬ ПЕРВАЯ)
«Всё что произошло далее, является истинной правдой
… или почти истинной.»
«Ваши желания будут исполнены,
хотите вы этого или нет.»
Иногда совершенно запутанные стечения обстоятельств приводят нас к совершенно конкретным последствиям.
Я родился в благополучной по советским меркам семье. Папа военнослужащий мама домохозяйка с высшим образованием, доход выше среднего, но в этой семье не хватало малости – любви. Нет возможно она и была в короткое время между зачатием и рождением, но потом, по неведомым мне причинам она как бы растворилась между бытом и … Впрочем, я опишу обычный вечер в нашей семье. Папа приходит с работы, чуть позднее, чем обычно. В слегка возбуждённом состоянии и запахом спиртного, скорее пива. В советское время пиво было таким же алкоголем, как и водка.
- Что опять, - спрашивает мама.
- Димка, в гараже попросил помочь.
- Выпил?
- Имею право.
- Опять,… есть будешь? – металл в голосе.
- Нет, я устал, лягу.
- Ах, уже наелся у своей сучки, - мама всегда считала, что у каждого нормального мужика должна быть сучка и ругать за это является прямой обязанностью жены.
- Ты опять за своё, да как тебе не на стоеб_____т.
Дальше шла брань, большинство слов из которой я не разбирал. Потом мать поднимала нас из постели и говорила: посмотрите дети на своего отца…. Вот эта сволочь и т.д.
Нам хотелось спать, но жалко было мать, и мы ныли, плакали, а потом ложились спать. Но было уже не до сна. И вот здесь я нырял в вои фантазии. Я не хотел жить в этом мире, полном грубости и унижения. Мой мир фантазии был наполнен приключениями и удивительными чудесами. Я научился разворачивать экран перед своими глазами и видеть сны наяву. Как в кино. Более того, когда я засыпал, я мог управлять снами и переходить из одного сна в другой. Но в реальном мире я чётко уяснил, что быть мужчиной плохо, а женщиной быть хорошо. Мужчину никто не любит, унижают, а женщина существо слабое, но в то же время самое дорогое – это мать это жена которую надо любить. Более того она более красивая. У неё красивые платья украшения. Она центр внимания. Её любят дети, другие дяди и тёти то же. Бабушки её жалеют и защищают от плохого папы. А главное меня окружали сёстры. Одна родная и две двоюродных, а я был самым младшим. Мама, конечно, была прекрасной женщиной, красавицей и ей просто необходимо было часто ходить по магазинам, следить за модой, ведь у папы была хорошая зарплата. И она часто оставляла меня с сёстрами на воспитание. Сёстры же воспитывали меня по своему: или ты не снами или играешь в наши игры. Их игры мне нравились. «Дочки-матери». НЕ сыночки-матери, а именно дочки! Я конечно был дочкой и со мной делали, то что хотели – любили. Любили заворачивать в одеяло и давать соску. Одевать в платье, завязывать бантики, но самое главное – они любили, пускай по своему, но любили меня.
И вот когда папа приходил в очередной раз поздно, то и под утро, я сбегал. Сбегал в мир своих фантазий. В этом мире я был девочкой. Вы не поверите, спросив меня, а сколько мне было лет. С тех пор как я себя помню! А помню я себя только с 5 лет. Я не знаю, что было раньше, кто-то помнит и раньше, а я нет. Сколько я знаю? я всегда хотел быть девочкой. НЕ космонавтом или моряком, а девочкой, вот так!
Прошло десять лет. Я уже ходил в седьмой класс. Мама начала работать, сестра в институте, папа, как всегда и я мог при желании пропустить пару уроков и заняться любимым делом, а именно превратиться в девчонку. Я забрался в мамин шкаф и начал выбрал себе подходящее платье для сегодняшней сессии. Папа на день рождение подарил мне фотоаппарат и я установив его на штативе, и задав задержку затвора фотографировал себя в женских нарядах. Это волновало меня дважды, когда я переодевался и когда я в коморке печатал фотографии. Нынешней молодёжи не ведом кайф ручной печати фотографий, когда под твоими руками, на белом квадрате появляется изображение. Ты ещё не знаешь, что это, а потом узнаешь в этой милой девушке знакомые черты. А бывало, я увлекался и делал нечто более привлекательное. Например. Натягивал верёвку по всей квартире и вешал на неё все, что есть простыни, немного приспосабливал их, а затем наматывал верёвку с простынями на себя. Получался очень пышный подъюбник. Корсеты я мастерил сам из старых жилеток. А потом начал экспериментировать с кляпами, Потом со связыванием и всё это фотографировал.
И так это была самая обычная сессия, я одел на себя изысканный костюм из гардероба сестры и только настроил фотоаппарат, как услышал звук поворачивающегося ключа в замке. Никто не должен был прийти в это время! … Только у бабушки был запасной ключ. Я дрожащими руками начал развязывать узелки корсета, а он ещё больше затянулся, попытался раскрутить юбки и понял, что сейчас меня застанут врасплох.
Я начал искать место, где спрятаться, до ванной путь лежал через прихожую – опасно. Шкаф! Я открыл дверки и нырнул в ворох одежды, затаскивая за собой метры юбок-простыней. Закрыл двери и затих. Сердце билось как бешенное.
Да это была бабушка. Зачем она пришла не понятно, но то, что она не собиралась уходить, я понял сразу. Она принялась печь пироги к маминому дню рождения. Да, а я, видимо подарочек, спрятанный в шкафу. Я боялся шелохнуться, скрипнуть дверцей, я молился только об одном, что бы мне провалится в ту же секунду, что бы…. Нет, я вру, в эту секунду я мечтал быть обыкновенной женщиной выйти навстречу моей любимой бабушке и сказать: здравствуй дорогая, я твоя внучка, давай я тебе помогу. Да, действительно в тот момент я больше всего хотел больше никогда не прятаться в шкафу.
С тех пор шкаф для меня стал символом несправедливости.
Прошло ещё десять лет. Я поступил на заочное отделение в театральный, на актёрское отделение, и был зачислен в штат нашего провинциального театра. Пока учился, я должен был исполнять все предписанные мне роли. Заметив мою миловидную внешность, режиссёр, который был, кажется, склонен, а скандальным постановкам, любил меня использовать в женских ролях, что мне и удавалось с моим великим удовольствием. Наибольшим успехом шли «Примадонны», а верхом моей карьеры стал спектакль «Служанки». Если первые годы работы в театре вызывали у меня волнении во всём теле, то в третий год, я уже мог себе позволить опоздать на репетицию или не выучить текст. Режиссёр орал, матерился, но ничего сделать не мог – я был незаменим. Увы, все через это проходят, что называется «звёздная болезнь». Скука, вот главная проблема провинциального города, зритель ходит на премьеру, ещё пару раз, а потом ты играешь в полупустом зале с вялыми хлопками, зато в буфете царит оживление.
