Этот текст – чистый вымысел.
Все совпадения с какими-либо реальными событиями – случайность.
«…Я буду вместо, вместо, вместо неё
твоей невестой…»
Июнь 2012 года.
– Вниманию отъезжающих и провожающих. Скорый поезд Владивосток-Москва отправляется с первого пути через две минуты, – орал мегафон противным голосом дикторши.
Федя подскочил к четырнадцатому вагону и быстренько предъявил проводнице паспорт и билет. Вагон был забит, единственным свободным местом оказалась верхняя боковушка у туалета. Самое поганое место во всём вагоне, но что же, в семнадцать лет можно вытерпеть и такое.
Поезд тронулся, и Федя бросил прощальный взгляд на обшарпанный вокзал, перрон, забитый киосками с пивом и подозрительной снедью, цыганок, продающих водку с кривыми мятыми наклейками под ленивыми взглядами милиционеров, помахивающих дубинками – словом, обычную захолустную российскую действительностью.
Прощай, сибирский Дырьегорск, здравствуй Москва.
Федю никто не провожал. Да и кто мог провожать в дальнюю дорогу сироту-детдомовца? Естественно, у него не было ни денег, ни знакомств, ни полезных связей, которые помогли бы устроиться во взрослой жизни. Единственное, что было у Феди – склонность к авантюрам, за что он не раз был бит нянечками и воспитательницами своего детдома. Битьё не помогало – только своими авантюрами худенький слабосильный мальчишка мог поддерживать свой авторитет среди детдомовской шпаны.
Его решение ехать в Москву вызвало только насмешки у приятелей, подавшихся работать кто на стройку, кто на рынок, а кто и в местную «братву».
– Чё, Федя, никак, в олигархи решил податься, – подтрунивали они за бутылкой дешёвого пойла. – Скоро по телику тебя увидим.
Федя отмалчивался. Он никому не рассказывал про свой маленький секрет. Федя был сирота, его родители давно спились и потравились насмерть каким-то денатуратом, из родственников у него была только спившаяся бабка, в квартиру которой он иногда наведывался. Зачем он туда ходил, Федя не знал и сам. Эта квартира давно уже превратилась в бомжатник, о котором жаловались участковому все соседи. Всё что можно пропить, было давно пропито.
– Один только ты, внучек, у меня и остался, – благодарила его бабка, которой он во время очередного визита поднёс похмелиться «Блеск». – Все-то меня покинули. А ты мальчик добрый, не то, что эта сука Клавка.
– Что ещё за Клавка? – спросил Федя, впервые услышавший о такой родственнице.
– Племяшка моя, а тебе, значит, двоюродная тётя. Я, ведь, её вырастила, а она, блядь, как укатила в Москву, так и забыла про свою тётю Матрену. У-у-у, су-у-учка.
– И чё она в Москве делает?
– Поначалу письма ещё писала, вроде выскочила за богатея какого-то. А потом, как обрезало. Су-у-у-ука.
Федя попытался вытянуть у бабки хоть что-то о своей новооткрытой родственнице, но та толком ничего не знала. Только и говорила: «Сука, сука». Наклюкавшись «Блеском», бабка угомонилась. Новая информация взбудоражила Федю. Всё-таки, родственница в Москве – это что-то! Пока бабка спала, он перерыл все её бумаги, сваленные на подоконнике – больше, за неимением в квартире мебели, держать их было негде. И нашёл! Среди беспорядочной кучи фотографий он выкопал одну, надписанную «Тёте Матрёне от Клавы. 19.06.1997».
На фотографии, рядом с машиной, какие Федя видел только в фильмах, улыбалась шикарная крашеная под блондинку тёлка. Машина и тёлка стояли рядом с открытыми воротами, через которые был виден дом, из тех, какие Федя тоже видел только по телевизору. Но самое ценное, на заборе висел номер дома и название улицы.
Там было написано: «Рублёвское шоссе. Проезд №… Дом №…»
Про Рублевское шоссе Федя слыхал. Это место, где живут главные богатеи России, где водятся шикарные дамочки, и где швейцар зарабатывает больше, чем средний предприниматель их родного Дырьегорска.
Федя засунул фотографию в карман, поправил на бабке грязное заблёванное одеяло и вышел, прикрыв за собой дверь, зиявшую дырой давно выбитого замка.
Теперь Федя лежал на верхней полке, разглядывая проносящиеся мимо поля, леса, посёлки и прочие заоконные пейзажи российской глубинки. Его план был по-авантюрному прост и бесхитростен. По адресу на фотографии найти двоюродную тётю, а дальше – видно будет. В конце-концов, он не будет проситься ей в нахлебники. Пусть, хотя бы, на работу поможет устроиться. Это ей, наверное, раз плюнуть.
– Тварь, сгною, живьём в землю закопаю, в негритянский бордель в Зимбабве продам! – орал, бегая по спальне, Николай Петрович. – Без ножа зарезала! Конец! Падла! Где эта сучка!
– Успокойся, Колюня, криком делу не поможешь, – заговорила красивая блондинка лет двадцати пяти, подкрашивавшая глаза перед туалетным столиком. – Покричал и хватит. Делом пора заняться.
Колюня, действительно, несколько подуспокоился. Да и в словах жены был свой резон. Женившись на ней, «мисс чего-то там», за молодость и красоту, Колюня вскоре, к удивлению, обнаружил, что в этой очаровательной головке спрятался, вопреки анекдотам о блондинках, недюжинный ум. Женский, конечно, но именно женская логика, иной раз, подсказывала его жене такие ходы, что он только диву давался. И его жена, его «пупсик», была теперь его главной советчицей в самых серьёзных делах.
– Извини, что покричал на тебя, Светик, но в этот раз даже тебе ничего не придумать. Диагноз чёткий и конкретный – героиновая кома. Хорошо, если эта тварь через три месяца под себя ходить перестанет.
– Не паникуй. Главное – чтобы информация не расползлась. Ты меры уже принял? Этот врач очень надёжный, за него я ручаюсь. А её козлы-приятели?
– О них уже позаботились.
– Может, есть дорогие врачи, знахари? Я попробую узнать.
– Не верю. Только, если на чудо надеяться. Три года! Три года я к этому хмырю подъезжал! И всё зря! Тварь!
– А может, без неё можно приехать?
– Майкл сказал совершенно однозначно. С женой и взрослой дочерью. Уже приглашение прислали, только сегодня получил. Ты же знаешь, как эти америкосы носятся с приличиями. У самих, куда ни плюнь, или гомик, или наркоша, но всё должно быть по протоколу. А этот козёл вообще сдвинутый. Типа, вождь «белых протестантов англосаксов», которые должны очистить Америку от грязи.
– Колюня, опять это твоё «типа». Ты ещё распальцовку начни. Мы, теперь, приличные культурные люди. С тебя штраф.
– Извини, дорогая. Что тебе на этот раз? Брюлики опять?
– Я подумаю, – Света подошла и чмокнула мужа в губы. – И насчёт нашей проблемы я тоже подумаю. Ты ведь знаешь, какая у тебя умная жена? Так что, езжай по своим делам.
У Николая Петровича были причины для злости. Конечно, его вряд ли можно было отнести к тем, кого в России принято именовать «олигархами», но, тем не менее, он очень крепко стоял на своих мускулистых бревнообразных ногах. Позади была бурная молодость начала девяностых, о которой он до сих пор с ностальгией вспоминал, слушая после сауны хит 1995-го года «Братва, не стреляйте друг в друга», был отщипнутый во время приватизаций неплохой кусочек пирога, было многое другое. Но, как и многие его коллеги, поделив и захватив всё, что можно в стране, за её пределами он упёрся в каменную стену. Серьёзные западные бизнесмены не желали иметь дело с новорусскими выскочками.
«Новые деньги – грязные деньги, а новые русские деньги – очень грязные деньги» – считали эти заносчивые господа.
Каких трудов ему стоило склонить к серьёзной деловой встрече этого матёрого англосакса-америкоса. Но овчинка стоила выделки. Если он сможет найти общий язык с ним, то перед ним откроют двери многие уважаемые предприниматели США.
Как всё было хорошо! И всё обгадила дочка. Когда Клавдию в 1997 году изрешетили в машине вместо него, он, за занятостью, оставил трёхлетнюю дочку на воспитательниц. Девочка росла и без матери и, фактически, без отца. Когда он спохватился, было уже поздно. В пятнадцать лет она связалась с наркоманами и, как отец ни бился, оттащить девку от наркоты не удалось. И вот, восемнадцатилетняя девчонка лежит в героиновой коме и гадит под себя.
Вечером, когда супруги уже устраивались спать, в дверь спальни осторожно постучали.
– Кого там принесло? – недовольно отозвался Колюня.
– Извините, Николай Петрович, – раздался голос старшего смены охранников. – Тут это, пацан какой-то у ворот, говорит, что племянник двоюродный.
– Не знаю никаких двоюродных племянников, гони в шею и пинков надавай. Лазит тут шантрапа всякая.
– Он не ваш племянник, говорит, что Клавдии Александровны племянник двоюродный, жены вашей первой, покойной.
– Никогда не слышал, что у неё племянники какие-то, у неё вся родня алкаши были.
– Николай Петрович, гнать?
Колюня думал. На Клавке он женился по-молодости, и жили они, как кошка с собакой. Но, с другой стороны, она невольно спасла его, умерев вместо него. С теми людьми он, конечно же, «решил вопрос» попозже. Но, если бы она в тот день не разругалась с ним, забрав в отместку его джип, в этом джипе сидел бы он сам. Так что, он считал себя, вроде как, должным. А Колюня очень не любил быть должным.
– Ладно, впусти. Ко мне не води, накорми и устрой переночевать в гостевой комнате. Завтра Света с ним разберётся.
– Понятно, Николай Петрович.
– Что за племянник? – спросила жена.
– Понятия не имею. Светик, некогда мне с ним возиться, завтра сама на него посмотри. Если проходимец какой – гони так, чтобы дорогу сюда забыл навеки, а если ничего пацан, пристрой куда-нибудь. Должен я Клавке, спасла она меня, хоть и не хотела этого. Договорились?
Федя был в полном восторге. Какой домина! А комната для гостей! А кровать! Правда, свою родственницу он так и не увидел, но оно понятно, время позднее, спать уже, наверное, легла.
После холодного ужина, показавшегося детдомовцу царской едой, Федя улёгся на огромной кровати и заснул. Ему снились красивые сны о жизни в красивом мире, полном шикарных лимузинов и дорогих женщин, обвешанных бриллиантами и обёрнутых в тонюсенькие дорогущие тряпочки. Во сне Федя мечтательно улыбался.
Утром Федю разбудила приятная молодая женщина, назвавшаяся горничной Люсей. Он умылся и попросил утюг – перед встречей с родственниками следовало погладить единственную чистую рубашку, комком лежащую на дне его сумки. К его удивлению, Люся тут же забрала его рубашку и, через четверть часа, принесла её обратно уже отглаженной.
– Пройдёмте со мной, молодой человек. Позавтракаете, а потом вас примет хозяйка.
Вскоре Федор был представлен красивой блондинке Светлане Евгеньевне.
– А где моя тётя?
– Твоя тётя убита пятнадцать лет назад. Я вторая жена Николая Петровича. Он поручил мне решить, что с тобой делать. Расскажи о себе. Всё.
Весть о смерти никогда не виденной им тёти не сильно обескуражила Федю. Какая ему разница. Раз сразу не прогнали, значит, наверное, помогут. Фёдор начал рассказывать о своей нехитрой простенькой жизни. Да и что там было рассказывать? Как воровали огурцы с грядок? Как детдомовские дрались с городскими? Как отнимали у бомжей бутылки, чтобы добыть денег на портвешок? Как он нашёл у спившейся бабки фотографию и отправился в поисках лучшей жизни?
– И что, в вашем Дырьегорске никто не знает, к кому ты поехал?
– Нет.
– Ладно, возможно, я смогу устроить тебя на работу. На что-то особое не рассчитывай. Пробиваться вверх будешь сам, своей головой.
– Спасибо, Светлана Евгеньевна.
– Пока ты свободен. По дому и вокруг не болтайся, лучше будь у себя в комнате. Захочешь есть, скажешь Люсе, она проведёт тебя на кухню. Иди.
Поговорив с Федей, Света поехала в город по делам. Дела были плохи. Справки, которые она осторожно наводила в поисках чудо-лекаря, не давали никакого результата. А в голове было ощущение, что решение их с Колюней проблемы где-то рядом. Ещё немного, ещё чуть-чуть.
Остановившись на перекрёстке, она рассеянно оглядывалась по сторонам. Взгляд упал на рекламный щит: «ВПЕРВЫЕ В РОССИИ! ВСЕМИРНО ИЗВЕСТНОЕ ШОУ ТРАНСВЕСТИТОВ!»
В голове будто щёлкнуло.
Вернувшись домой, Света вооружилась фотоаппаратом, нащелкала новоявленного родственника в самых разных ракурсах, заявив, что фотографии нужны для его предполагаемой работы, и быстренько перегнала их в компьютер. Теперь ей предстояло проверить свою сумасшедшую придумку.
Наступил вечер, потом ночь.
– Светик, ну что ты делаешь? Пойдём спать, – заныл Колюня, войдя в кабинет, где его жена который час колдовала над компьютером.
– Я занята, дорогой.
– Ну Светик, я тебя жду, – продолжал ныть Колюня. – Брось ты этот компьютер.
– Я работаю,
– Над чем?
– Завтра узнаешь.
– Ну Светик, – не унимался Колюня.
– Ладно, иди сюда, мой лысенький шалунишка, – отозвалась Света.
Колюня подошёл к ней, она быстро и очень профессионально сделала ему минет и снова уткнулась в экран.
– Всё на сегодня, иди спать.
Утром, когда Николай Петрович, чертыхаясь, завязывал галстук, в комнату зашла жена и, с торжествующим видом, положила перед ним несколько цветных распечаток.
– Посмотри.
– Ну и что. Это же Марина. Впрочем… Это вот Марина… А это… похожа, конечно, но…
– Марина вот здесь, а вот здесь – Федя.
– Какой ещё Федя?
– Племянничек Клавкин.
Колюня недоверчиво взял в руки распечатки.
– Это Федя? Ты что меня грузишь? Это девка!
– Конечно, это не совсем Федя. Но, если нашему Феде подправить носик, сделать красивый девичий разрез глаз и пухленькие губки, а кадычок подбрить, примерно это и получится.
– Ты что… ты предлагаешь… чтобы этот Федя изобразил нашу Марину?
– Я же говорила, что твоя умная жена что-нибудь придумает! – довольно объявила Светлана.
– Чушь!
– Почему?
– Во-первых, не так уж он и похож. Сходство, конечно, есть, но я сразу же разглядел, что это не она.
– Ты отец, и она твоя дочь. Ещё бы ты не разглядел! А остальные? Когда люди из нашего круга в последний раз её видели? В пятнадцать лет! Три года назад! У неё, даже, подружек старых не осталось – наркоши одни. Так что, никому и в голову ничего не придёт.
– Ну ладно, мордашка, может, и сойдёт. А жопа, сиськи и прочее?
– Не беспокойся, за три месяца я ему такие сиськи сделаю, не хуже моих будут. И голосок подходящий, чуть поднимется от гормонов, поставим интонации, и у нашей Мариночки будет чудное сексуальное контральто. А на каблуках ходить и корова научится, не так уж это и сложно.
– Любопытно, конечно. Только, вряд ли он согласится… Конечно, если силой… Но он возьмёт и в самый важный момент всё обгадит.
– Давай так. Я делаю из Феденьки Мариночку, а остальное ты уж возьми на себя. Вспомни свою молодость, мне кажется, тогда ты хорошо умел УБЕЖДАТЬ.
Вечером Люся зашла в комнату и сказала:
– Фёдор, с вами хочет поговорить Николай Петрович.
Фёдор, конечно, заволновался. Наверное, Николай Петрович, которого он видел только мельком, решил поговорить с ним о работе. Как бы ему понравится?
Когда Федор зашёл в кабинет, Николай Петрович стоял и смотрел в окно. Затем он обернулся. Перед Федей стоял крупный начинающий лысеть мужчина за сорок с цепким и очень тяжёлым взглядом.
– Присаживайся, родственник. Что будешь пить?
– Ничего, Николай Петрович.
– Похвально, я в твои годы чем только не баловался. Куришь?
– Кто же в детдоме не курит.
– Закуривай, если хочешь.
Фёдор достал дешёвую вонючую «Балканскую звезду» и задымил. Николай Петрович сморщился. Хорошо, хоть не «Прима».
– Чем думаешь заняться?
– Светлана Евгеньевна обещала устроить меня на работу. Вы не волнуйтесь, я вам не помешаю. Как первую зарплату получу, сразу комнату сниму.
– Не торопись. У нас со Светланой Евгеньевной есть для тебя другое предложение.
Колюне впервые в жизни было «неудобно». Даже в 1990-м году, когда он в первый раз объяснял барыге, что тот должен «им» денег, ему не было настолько «неудобно». Он до сих пор не придумал, что сказать этому Феде.
– Мы с тобой родственники, а родственники должны помогать друг другу. Верно?
– Верно.
– Сегодня ты поможешь мне, а завтра я тебе. Поможешь?
– Конечно, Николай Петрович.
Колюня почувствовал себя свободнее. «Барыга» пообещал. Зацеп сделан.
– У меня в семье проблемы. Скоро надо ехать в Штаты на важную деловую встречу, а у детей проблемы со здоровьем. Болеют. А по правилам, я должен быть с женой и старшими детьми. Вроде как, в свет выводить. Понимаешь? А объяснять им там, что ребёнок болеет, не стоит. Очень америкосы этого не любят. Типа, если больной, так и не человек. Понимаешь?
– Да.
– А ты, вроде как, похож. По-родственному. Они там нас всё равно не знают, так что… Ну, теперь, понимаешь?
– Вы хотите, чтобы я поехал с вами вместо ваше…
– Да, да, – торопливо прервал его Колюня. – Ну как, поможешь?
– Ну конечно. Если это для вас так важно. Только, я ведь не умею ничего…
– Света научит. Не бойся, такую девку из тебя сделает…
– Девку! – ошарашено воскликнул Федя. – Какую ещё девку?
– Так дочку мою, Маринку!
– Дочку?
– Ну да! – торжествующе давил Колюня. Всё шло по давно накатанному сценарию. Барыгу развели на базар! Барыга пообещал! Теперь не соскочит, а попробует соскочить, Колян ему такое устроит!
– Вы не говорили мне про дочку! – запротестовал Федя.
– Что? Разве? Я не сказал? – в совершенно искреннем «удивлении» уставился на Федю Николай Петрович. – Не может быть!
– Нет! Вы не говорили! – в отчаянии закричал Федя.
Вдруг дядя очень резко вскочил, опёрся руками на столик, стоявший между ними и навис над Федей. Его интонация резко изменилась. Могло бы показаться, что Николая Петровича сменил совсем другой человек.
– Ты чё мне лепишь, сосунок! Типа я тебя развёл что-ли? Ты за базар, вообще, отвечаешь? Я честный пацан! А ты кто?
Федя не на шутку перепугался. Теперь над ним нависал не «добрый» дядюшка, перед ним был злобный и жестокий «братан» «горячих 90-х», казалось, уже готовый схватиться за ствол.
– Да не ссы. Ничё с тобой не станет. Побегаешь в юбке, бабла срубишь. Я же по-родственному. Триста американских рублей за день платить буду. Согласен?
– Я… я… – лепетал Федя, впервые в жизни испугавшийся по настоящему.
– И от армии отмажу. И дальше у тебя всё ништяк будет. Помогу. Как сыр в масле кататься будешь.
– Я… я…
– Не хочешь, значит? От слов своих отказываешься? За базар не отвечаешь? – произнося эти слова, Колян почти ностальгировал по своей буйной молодости. Какое время было – стрелки-перестрелки, адреналин вёдрами, ствол за пазухой и граната в кармане! А сейчас – скукота одна. Переговоры-договоры, тоска. – Не люблю я этого, ох как не люблю. Лучше тебе было вообще на свет не рождаться, или тусоваться по помойкам в своём Дырьегорске. Короче, или ты соглашаешься, или отвечаешь за базар. А знаешь, как ты за базар ответишь?
– Не.. не знаю… – пролепетал Федя, ошалевший от страха.
– Раз ты меня так обманул, тебя продадут в африканский бордель, где тебе сделают огромные сиси и жопу, и грязные вонючие негры с вот такими членами, – дядя развёл руки, как рыбак, рассказывающий о рыбалке, – будут иметь тебя сразу с двух концов. Там ты будешь жалеть, что обманул своего дядю, да поздно будет!
– Я… я… согласен, – выдавил из себя Федя.
– Согласен, – тут же подобрел Колюня, – вот и хорошо. Договорились. Только вот ещё. Я тебе, конечно, верю, но гарантия и мне нужна. Вдруг, ты снова меня обманываешь. А я обманщиков не люблю! Завтра тебе сделают укол и, после этого, каждые три дня тебе надо будет колоть противоядие. Будешь послушным, всё будет хорошо. Будешь плохо себя вести – без укольчика сразу же загнёшься. И, даже, если в ментовку прибежишь и нарвёшься на честного мента, он тебя не спасёт. Сдохнешь до того, как заяву дописать успеешь. А сегодня тебя, ты уж извини, покараулят.
Николай Петрович вызвал охрану и приказал забрать Федю и стеречь его пуще глаза. Он был очень доволен. Сломать мальчишку оказалось совсем не трудно, а экспромт с ядом просто привёл его в восторг. Конечно, никакого яда он колоть этому лоху не собирался. Будут глюкозу колоть, и этого хватит. Или, женские гормоны. Всё равно они понадобятся.
Утром следующего дня Светлана Евгеньевна посадила перепуганного Федю в джип с двумя охранниками – быковатым мужчиной и стройной, напоминающей стальную пружину, довольно симпатичной девицей – и повезла в новую жизнь.
Его отвезли куда-то за город, где, за высоким забором среди соснового леса, оказалась частная клиника, которую держали надёжные люди, которые были «должны» Николаю Петровичу.
Сначала красивая докторша долго осматривала и обмеряла Федю, потом у него брали анализы, потом фотографировали. Светлана Евгеньевна подолгу советовалась о чём-то с врачом, а Федя трясся под взглядами охранников, меланхолично двигавших челюстями, как коровы, перемалывающие свою жвачку.
Затем, смазливая медсестра побрила Феде грудь и пах, его положили на каталку и вкололи укол. Свет померк.
Очнулся Федя притороченным к койке. Руки и ноги были пристёгнуты к койке ремнями, из руки торчала капельница. Подвигав глазами и поморщив физиономию, Федя обнаружил, что всё его лицо обмотано бинтами. Похоже, перемотан он был и в других местах. Через пару часов начало болеть. Болело лицо, болела грудь, болело в паху. Последнее напугало Федю больше всего.
Вскоре зашла медсестра.
– Не пытайтесь разговаривать. Могут разойтись швы, – предупредила она, внимательно осмотрела сначала Федю, потом показания приборов, датчики которых были пришпилены к Федору в самых разных местах и, не сказав больше ни слова, вышла.
Следующую неделю Федя провёл привязанным к кровати. Раз в день, в сопровождении медсестры, приходили два врача – докторша, осматривавшая его в первый день, и какой-то здоровый мужик с руками, волосатыми, как у обезьяны, снимали повязки, осматривали что-то, трогали, ковырялись. Два раза в день делали уколы. Когда Федор пытался говорить, ему отвечали:
– Молчите, больной. Говорить нельзя.
Разговаривать и в самом деле было больно. Кормили его с ложечки, нужду Федор справлял в утку с помощью нянечки.
Через десять дней появилась Светлана Евгеньевна.
– Привет, Мариночка. Надоело уже лежать? Ничего, сегодня выписываемся.
– Что со мной сделали? – промычал он. Говорить было уже почти не больно.
– Самое необходимое. Не переживай, ничего необратимого не произошло.
Зашли доктор с волосатыми руками и медсестра. Медсестра размотала бинты, доктор ещё раз осмотрел Федю, затем распустил ремни, освободив ему руки и ноги, и труженики Гиппократа вышли.
Светлана Евгеньевна бросила Феде полотенце.
– Там душ. Иди сполоснись.
Федя откинул одеяло и впервые увидел… груди. До этого их не показывали ему ни разу, закрывая ему лицо. Даже сегодня.
– Чего уставилась, сисек никогда не видела? Живо в душ!
Федя сел, на груди возникло ощущение совсем непривычной тяжести. Растерянно, он провёл пальцем по… бюсту. Зрелище было неприятное – сплошной багровый синяк.
– Налюбуешься ещё. Или они тебе не нравятся? Не бойся, через пару недель будут почти как настоящие.
Федя взял полотенце и побрёл в душ. В душе его ждало новое открытие. Засунув руку в промежность, он…
– А-а-а! – заорал в ужасе Федя.
В душевую ворвалась Светлана.
– Чего орёшь, дура!
– Где… где мои яйца?
– Ну ты даёшь, Мариночка, – ехидно улыбнулась Светлана. – Разве у девочек бывают яйца? У девочек бывают яичники.
– Где? Что? – продолжал паниковать Федя.
– Мы тут подумали и решили – ну зачем тебе яйца? И убрали.
– Вы… вы меня…
– Да при тебе твои яйца драгоценные. Тоже мне яйца, было бы чем дорожить, – пренебрежительно скривила носик Светлана. – Вот у Николая Петровича, это я понимаю – ЯЙЦА! Просто врачи посоветовали поднять их в паховые каналы, чтобы не мешали. Станешь снова мальчиком – обратно вытащат.
Немного успокоившись, Федя сполоснулся под душем. Когда он вышел, Светлана уже мяла в руках лифчик.
– Поздравляю с первым лифчиком. Надевай. Да не смотри на него, как овца на новые ворота. Ещё скажи, что лифчика никогда не видела.
Федя хмуро взял лифчик и довольно быстро нацепил его на себя. Оказалось, что это совсем не так трудно, как любят показывать в кинокомедиях с переодеваниями и обменами тел.
– Вот тебе трусики. Специально для тебя сделаны. Видишь, какие? Они двухслойные. Наружный слой, как у обычных женских трусиков, он может быть любым, хоть с атласом и кружевами, а основа – прочная упругая ткань, которая будет надёжно поджимать твой член к промежности. Член подворачивай вот так.
Светлана взяла руками член Федора и завернула его вниз.
– Не стесняйся, – «успокоила» она зардевшегося Федора. – Мы с тобой теперь девочки.
Скоро Федор был одет в сарафанчик и обут в босоножки на низеньком каблучке. Светлана натянула ему на голову парик, подкрасила губы и взяла за руку.
– Пошли, дочка.
Следующий месяц Федя провёл в ещё одном загородном доме, со всех сторон окружённом стеной, почти как у средневекового замка. Компанию ему составляли всё те же охранник и охранница. Каждый день приезжала Светлана. Иногда, она оставалась ночевать.
Ещё, каждый день приезжал репетитор по английскому языку. Хотя в детдоме Федя и не отличался особым прилежанием, но основы у него были, и теперь, репетитор натаскивал его на разговорную речь и понимание на слух хотя бы бытовых тем.
В первый же день, подойдя к зеркалу, Федя снова начал ныть.
– Что… что с моим лицом. И где мой кадык?
– Что тебе опять не нравится? По-моему, у тебя очень симпатичное личико.
– Но оно как у девчонки!
– Мариночка, ты что, ожидаешь, что дочка Николая Петровича должна быть похожа на гопника с улицы? Твоё личико тоже подправили.
– Но… но мы так не договаривались…
– А как вы с Николаем Петровичем договаривались? Может, ему стоит приехать, напомнить?
– Не надо, – испугался Федя.
– Мариночка. Николай Петрович ОЧЕНЬ серьёзный человек. И ТЫ с ним ДОГОВОРИЛАСЬ. Николай Петрович всегда держит СВОЁ слово, и очень не любит, когда его ПОДВОДЯТ. Ты поняла?
– Да, – сник Федя.
– А значит, ты будешь ХОРОШЕЙ девочкой? Ты не будешь ОГОРЧАТЬ своих дядю и тётю?
– Нет.
– Скажи: я буду хорошей девочкой.
– Я буду хорошей девочкой.
– Лучше тебе сдержать своё слово. Потому что, если ты окажешься ПЛОХОЙ девочкой… Николай Петрович будет ОЧЕНЬ огорчён. Между прочим, его слова про яд и противоядие – правда, – решила поддержать Светлана придумку своего мужа. – И про бордель – тоже.
– А… а… он мне заплатит? – решился спросить Федя. – Он обещал.
– Я же сказала, что мой муж ВСЕГДА держит СВОЁ слово. Поэтому, если ты сделаешь, как тебе велено, у тебя всё будет хорошо. Ты поможешь НАМ, а мы устроим ТВОЮ жизнь.
К концу месяца опухоль на груди прошла. Каждый день Феди начинался с полуторачасового занятия то ли аэробикой, то ли фитнессом, то ли ещё чем-то подобным под руководством охранницы. В основном, они занимались упражнениями на растяжку и гибкость тела, много времени занимали специфические упражнения мышц живота, которые должны были уменьшить талию и дать эффект совершенно плоского, но не отягощённого излишней мускулатурой животика. Федя уже довольно хорошо обучился пользоваться косметикой и носить платья и юбки. Светлана заставляла его подолгу отрабатывать женственные походку и движения, жесты и мимику. Ещё он должен был часами смотреть совершенно идиотские мыльные оперы, читать журналы для девушек и журналы мод, и, даже, выполнять по ним «домашние задания».
Лифчик уже не казался ему совершенно чуждым элементом гардероба. Более того, оказалось, что его довольно большая грудь чувствовала себя в лифчике комфортно. Вдобавок, ежедневное втирание в грудь какого-то крема, на чём настояла Светлана, увеличило размер и чувствительность сосков, и без лифчика соски неприятно тёрлись об одежду. В женских брюках или шортах, а также, колготках ему было решительно отказано. Светлана заявила, что для его уже чуть припухших от женских гормонов, но всё ещё тощих ягодиц и бёдер годятся только пышные юбки, с которыми отлично можно носить чулки с поясом.
– Мужчинам, когда они залезают рукой под юбку, куда больше нравится найти там чулки, а не колготки. Чулки – это так женственно.
– Тётя Света, мы не договаривались насчёт мужчин, – заныл Федя.
– Не договаривались, но ты должна быть готова к такой ситуации. Кстати, тебе следует потренироваться с искусственным членом.
– В чём… потренироваться?
– Конечно, мы с Николаем Петровичем проследим, но всякое может случиться. Например, тебя может прижать какой-нибудь распоясавшийся хам, и единственным способом разрядить ситуацию для тебя будет сделать ему минет.
– Что? Тётя Света…
– Ты должна быть готова к этому… на всякий случай. Не бойся, Николай Петрович потом объяснит этому хаму, что он был неправ, приставая к его дочке. Но Николай Петрович будет ОЧЕНЬ расстроен, если из-за такого ПУСТЯКА, как минет, его план сорвётся. А если он расстроится, сама понимаешь…
Так Федя сдавал одну позицию за другой. Вскоре, под руководством Светы, он научился полностью брать толстый искусственный член в двадцать сантиметров.
– У тебя хорошо получается. Может, тебе стоит остаться девочкой? – ехидно поинтересовалась Светлана, наблюдая, как он ловко облизывает яйца искусственного члена, полностью сидящего в его глотке. – Мы могли бы найти тебе очень приличного мужа. Будешь женой очень богатого человека. Поверь моему опыту, это совсем неплохо.
Федя молча сносил её насмешки. Лучше промолчать – с этих родственников действительно станется!
Через месяц такой жизни Светлана решила, что Федю пора вывозить «в люди».
– Хватит тебе здесь куковать. Пора к людям привыкать.
В первый же выезд в город она привезла его в дорогой салон, где, за бешеные деньги, его волосы удлинили больше, чем на полметра. Как это было сделано, Федя так и не понял. Но зайдя в салон с волосами, не достающими до плеч, вышел он с роскошной каштановой гривой, достающей аж до попы.
– До чего дошёл прогресс, – довольно говорила Светлана, теребя его локоны. – Раньше такие волосы не меньше пяти-шести лет растить надо было, а сейчас – бабки есть, так хоть чёрту лысому волосы до жопы сделают.
Заодно, там же ему проткнули уши.
Ещё через пару дней его привезли «домой». Федя понятия не имел, кому из прислуги и охраны была известна его истинная идентичность. Конечно, горничной Люсе. А про остальных оставалось только гадать. Если кто-то и знал, то виду они не подавали. Оно и понятно – меньше знаешь, лучше спишь. А в то, что его «папа» действительно может «устроить проблемы» практически любому, Федя верил безоговорочно.
«Папы» Федя боялся. Хорошо, что они почти не встречались, только изредка за обедом. Федя, обычно, сидел, как мышка, уткнувшись носом в тарелку и не поднимая глаз.
Обречённый на юбки-2.
Модератор: Ириша
Re: Обречённый на юбки-2.
В роскошно обставленном девичьем будуаре перед большим зеркалом в полный рост стояла девушка в вечернем наряде. На ней было розовое, отделанное кружевными вставками платье без бретелей, оставлявшее открытыми плечи и руки. Корсаж платья плотно облегал аппетитные холмики грудей, спину, довольно тонкую талию, верх бёдер и довольно пухленьких ягодиц, переходя внизу в украшенную воланами и рюшами расширяющуюся книзу юбку. Из под верхней юбки, кончавшейся чуть выше лодыжек, виднелась отделка белых нижних юбок. Довольно широкие плечи в сочетании с довольно узким тазом и бёдрами придавали её фигуре модный «спортивный» силуэт. Плечи и руки, подтверждая «спортивность» девушки, были приятной полноты, то есть, не напоминали палочки обтянутые кожей, как это принято у многих современных красавиц, но и не были чрезмерно мускулистыми. Роскошные каштановые волосы были уложены в очень сложную причёску, представлявшую замысловатое, но очень женственно красивое переплетение локонов. Умело накрашенные большие карие глаза с густыми длинными загнутыми ресницами, задорно вздёрнутый милый носик, влажно блестящие розовой помадой пухлые губки. Правда, подбородок немного тяжеловат, да и шея могла бы быть длиннее и стройнее, но, как говорится: «У каждого свои недостатки».
Изящные ножки, видневшиеся из-под юбки, были обтянуты тоненькими чулочками телесного цвета (хотелось надеяться, что чулочками – банальные колготки и такое платье!). На ногах – открытые туфли на каблучке-шпильке в восемь сантиметров. В ушах – серьги с рубинами, на шее – цепочка с кулоном, на пальцах каждой руки по колечку с камешком, золотые дамские часики на золотом браслете на левом запястье, браслетик на правом. На ногтях рук и ног – безупречный маникюр и педикюр.
Девушка сделала быстрый изящный оборот, отчего юбки взлетели вверх, открывая взгляду белизну кружев нижних юбок и красивые точёные голени.
Ещё раз оглядев себя в зеркало, Федя вздохнул. Ему бы такую подружку. Правда, Федя отлично знал, что такая девушка никогда и не посмотрела бы в его сторону. А теперь Федя сам был этой красивой девушкой.
Позади был самый трудный день его девичьей жизни. Сегодня у Марины был день рождения – восемнадцать лет. Николай Петрович и Светлана Евгеньевна поспешили использовать это, чтобы продемонстрировать всем своим друзьям, что их «дочь» вернулась к нормальной жизни.
Целую неделю Федя заучивал по фотографиям и видеосъёмкам «папиных» и «маминых» знакомых, а так же, своих старых «подружек», большинство из которых настоящая Марина не видела уже три года. Теперь «ей» снова предстояло объявиться в этом кругу, продемонстрировав, что «она» – «хорошая девочка».
Несмотря на волнение, вечер прошёл нормально. «Марина» получила много подарков, в том числе – драгоценности, шикарное дамское бельё, духи и прочую дорогую косметику, больших плюшевых зверей от «подружек». Больше всего Федя боялся «подружек», даже больше, чем мальчиков, в объятиях которых ему предстояло танцевать медленные танцы. Но, на удивление, всё сошло благополучно. Поохав и поахав, «подружки» надавали ему номеров своих мобильников и переключились на живое обсуждение последних выпусков «Дом-4». Тётя в последнее время заставляла Федю смотреть и это идиотское шоу, так что Федя оказался подкован в теме разговора и смог в меру поддержать девичий щебет. Правда, когда начались танцы, щебет прекратился, но лучше бы он продолжался – лучше щебетать, чем чувствовать на своих ягодицах ладони, украдкой, пользуясь потёмками, оглаживающие твой зад сквозь чувственно тонкий шёлк платья.
Федя снова вздохнул и сел перед туалетным столиком. Праздник закончился, «подружки» потёрлись об него щёчками, почмокали накрашенными губками и обещали созвониться, гости разъехались. Федя чертовски устал, но лечь спать удастся ещё не скоро. Предстояло раздеться, снять косметику, расплести и вычесать волосы, заплести их на ночь в косу и посидеть с вечерней маской. В последнее время эта процедура стала обязательной.
– Девушка должна следить за своей кожей смолоду. Сейчас, конечно, у тебя чистенькая красивая кожа, но не будешь следить – в двадцать пять первые морщинки появятся, а в тридцать пять будешь смотреть в зеркало и плакать, – безапелляционно заявила Светлана Евгеньевна, объясняя Феде необходимость этой процедуры.
Возражать Федя опасался, но после этого заявления остался очень нехороший осадок. Как это понять: «В двадцать пять первые морщинки появятся»? Они что, собираются из него насовсем Марину сделать? Навсегда? В конце-концов, куда делась настоящая Марина? Сколько можно болеть? И почему «подружки» не видели её три года?
Вошла Люся и начала помогать Феде готовиться ко сну.
В другом конце дома, в супружеской спальне происходил разговор, услышав который, Федя отлично понял бы, что имела ввиду тётя. Жаль, что он не мог его услышать. Да и честно говоря, хоть бы и услышал – изменить что-то было не в его силах. Разве что – повеситься на чулках.
– Мне понравилась Марина сегодня, ты хорошо поработала, – одобрительно сказал Николай Петрович, куривший на балконе.
– Ещё бы. Теперь ты понял, какая у тебя бесценная жена? – ответила жена, валявшаяся на кровати в шикарном пеньюаре на голое тело.
– Вот, только… не знаю… что нам с ним дальше делать…
– С кем, с ним?
– Да с Федей этим. Врачи то, что говорят?
– Врачи говорят, что в лучшем случае, она научится держать ложку и складывать кубики. Как трёхлетний ребёнок. Рекомендуют отдать её в частное спецзаведение, где ей обеспечат хороший уход и гарантируют полную конфиденциальность.
– Да уж, ситуация… Я, честно говоря, рассчитывал, что она восстановится. А Федю сплавить с глаз долой. Дать ему денег, объяснить всё правильно, чтобы роток на замке держал, и пусть валит в свой Дырьегорск. А теперь, даже не знаю, как быть.
– Зато я знаю.
– Ну и что ты знаешь?
В нашем рассказе пришло время появиться новым героям. Это «простая» американская семья, назовём их, к примеру, Смиты. Из-за предстоящей с ними встречи и разгорелся весь описанный выше сыр-бор.
Глава семьи, мистер Смит – выходец из старинной американской семьи «белых протестантов англосаксов», ведущей свою родословную от первопоселенцев 17-го века. Он – яркий представитель своеобразной американской аристократии. До сорока лет он благополучно и успешно занимался бизнесом и приобрёл более чем значимые связи в предпринимательских кругах, а после ударился в политику. Мистер Смит – правый республиканец, ориентирующийся на ту часть белой Америки, которой уже осточертела политкорректность и прочие подобные штучки. Где это видано – в свободной стране негра нельзя назвать негром, а гомика – гомиком! Куда катится мир?
Мистеру Смиту удалось умно сыграть на настроениях этой части населения. Так же, стараясь не афишировать, его поддерживают многие солидные белые предприниматели. Популярность мистера Смита среди этой части населения довольно быстро растёт, и он уже стал сенатором. Но мистер Смит не собирается останавливаться, и люди, поддерживающие мистера Смита, так же рассчитывают на успешный рост его карьеры, и, даже, чем чёрт не шутит, лет через десять-пятнадцать… может быть… мистер Смит сможет побороться за кресло президента.
Главный политический лозунг мистера Смита и его окружения: «Очистим нашу великую страну от помоев!»
Как это обычно бывает, у мистера Смита есть свой собственный скелет в шкафу. Имя этому скелету – Стивен. Стивен – это двадцатипятилетний сын мистера Смита. Стивен не любит обычных девочек, Стивен любит «shemales» – девочек с членом.
Самый страшный ночной кошмар и мистера и миссис Смит – это сон о папарацци, встающем на пресс-конференции и, со зловещей улыбочкой, задающем вопрос:
– Мистер Смит. Как вы можете прокомментировать сексуальные увлечения своего сына?
Миссис Смит давно старается как-то решить проблему. Уже много раз, по сговору с мамочками, лучшие девицы их круга ходили на свидание со Стивом. Но, как правило, второго свидания не следовало. Мамочки уже очень нехорошо косятся на молодого мужчину в самом соку, пренебрегающего их дочками. А кое-кто из мамочек уже стал кое-что подозревать. Пока Стиву, тщательно соблюдая конспирацию, удаётся выйти сухим из воды, но едва какой-нибудь репортёр или политический противник отца что-то заподозрит, политической карьере мистера Смита настанет конец.
Миссис Смит уже почти примирилась с пристрастием своего сына. Что тут сделаешь – против природы не попрёшь. Единственное, чего она хочет – ввести всё в рамки приличий, чтобы пристрастие сына не грозило обрушить карьеру отца.
Уже несколько месяцев миссис Смит раздумывает над мыслью – раз уж её сын никак не может отказаться от shemale, то может стоит устроить, чтобы эта shemale спала в его супружеской постели? Вот только, где взять чистенькую свеженькую девственную благовоспитанную shemale из хорошей семьи?
Примерно это рассказала Светлана своему мужу. Конечно, она не была полностью уверена, что миссис Смит уже созрела, чтобы принять невестку-shemale, но, как опытная и умная женщина, считала это очень вероятным.
– И откуда ты про это узнала? Я не про карьеру папаши, я про сына?
– Помнишь, я полгода назад просила у тебя двести тысяч?
– Да.
– Кстати, мы должны за информацию ещё столько же. У ребят были большие расходы.
– А эта информация того стоит?
– Подумай сам.
– Ты… про… нашу красавицу?
– Ты всё правильно понял. Именно у нас есть чистенькая юная shemale. Если мы сможем свести Марину со Стивеном, его папаша никуда не денется.
– А она сама?
– Марина?
– Да… Мы… вроде как… обещали… – задумчиво почесал затылок Колюня.
– Ну и что мы обещали?
– Ну… отпустить…
– Что-то не помню. Я слушала ваш разговор, и ты не обещал ОТПУСТИТЬ. Ты обещал дать денег, отмазать от армии, и устроить жизнь «как сыр в масле». И какое из этих обещаний ты нарушишь?
– Хитра ты, Светка.
– Я тоже обещала Марине, что мы УСТРОИМ её жизнь. И вовсе не намерена её обманывать! По-моему, именно этим я и собираюсь заняться.
– Формально, ты, конечно, права. Но Федя, наверное, не это имел ввиду. Вряд ли он предполагал стать невестой на свадьбе сына американского сенатора.
– Людям свойственно ошибаться.
Николай Петрович сел рядом с женой, взял за плечи, развернул к себе и внимательно посмотрел в глаза.
– Признайся. Ты кайфуешь от этого?
– От чего? – начала отводить глаза в сторону Света.
– Смотри на меня, девочка. Ты кайфуешь, делая из Федьки Марину? Да?
– Это меня возбуждает, – ответила жена, посмотрев в глаза мужу.
– Моя маленькая извращенка. Ты что, ненавидишь нас, мужчин?
– Нет. Я вам завидую.
– Почему?
– Просто потому, что вы мужчины. И мне нравится, что хоть одного из вас я заставлю посмотреть на мир с НАШЕЙ стороны.
– Тебе так не нравится быть женщиной?
– Я женщина, и другого мне не дано. Но, иногда, так приятно помечтать. Это всё?
– Всё.
– А раз всё, то не пора ли тебе, мой толстопузик, помочь своей жене примириться с тяжкой долей женщины. Где там наша любимая палочка-выручалочка?
Первый вечер в гостях на собственном техасском ранчо семьи Смитов прошёл совершенно стандартно. Точно так, как и предсказывала Светлана Евгеньевна, когда подробно натаскивала Федю всю последнюю неделю перед отъездом.
Широкие американские улыбки, пустой разговор ни о чём за коктейлем. Сын четы Смитов Стивен, натужно старающийся быть любезным с русской красоткой, порученной его заботам. Потом обед, где опять разговор ни о чём, стандартные слова «Как вам понравилась Америка?», «Как утомительна эта дорога!», тосты «За вашу юную очаровательную дочь», «За гостеприимных хозяев», «За дорогих гостей». Опять Стивен, натужно пытающийся поддерживать светский разговор с Федей.
Несмотря на любезность Стива, Федя сразу же почувствовал, что он, в смысле «она», Стива не интересует. Наверное, то же самое ощущали многочисленные дочки многочисленных мамаш, всегда с нетерпением дожидавшиеся конца долгожданной, но разочаровывающей встречи со Стивом. Даже Феде с его коротенькой девичьей жизнью уже было с чем сравнивать. Молодые мужчины, разговаривавшие с Федей на его, в смысле «её», дне рождения, и позже, когда «родители» ещё два раза вывозили «дочь» на тусовки, где присутствовали «её» «подружки» и молодые люди их круга, вели себя совсем по-другому. Федя им был интересен, правда, интересен, КАК ДЕВУШКА, но интересен.
А здесь – вроде и говорит Стив положенные слова, но что-то не то. Может, на грудь не смотрит и задницу не разглядывает? Феде, даже, стало невольно обидно. Светлана Евгеньевна так старалась, чтобы «дочь» выглядела на все сто, а этому пентюху всё равно!
После обеда хозяева пожелали гостям хорошо отдохнуть с дороги, и гости прошли отдыхать в приготовленные комнаты.
Утром, уже в четверть седьмого, Светлана Евгеньевна выгнала Федю к бассейну. Они вышли в бикини на стройных загорелых телах, широкополых соломенных шляпах, солнечных очках и с большими пушистыми полотенцами. Был конец сентября, и, хотя местные уже считали это время осенью, по российским понятиям здесь было настоящее лето. Утреннее солнце не жгло, а приятно пригревало. Подойдя к бассейну, Светлана довольно долго возилась с шезлонгами, переставляя их и так, и этак, и заставляя Федю стать то здесь, то там. Смысл этих манипуляций был Феде совершенно не понятен.
Светлана была возбуждена. Вот-вот должен быть наступить момент истины, и либо Стив заглотит наживку, либо её план постигнет грандиозный крах, после которого они с мужем навсегда могут распрощаться со своими надеждами. Она очень надеялась, что правильно истолковала информацию, добытую «ребятами».
Без четверти семь, в полном соответствии с данными «ребят», на балконе перед своей спальней появился Стив, курящий ритуальную утреннюю сигарету.
Время пошло. Пора за работу, девочка.
– Доброе утро, мистер Стивен! – помахала ему рукой Света и тихо продолжила. – Мариночка, встань и помаши Стивену рукой.
Федя послушно встал, а Стив обернулся в сторону гостей и приветственно поднял руку, собираясь поздороваться.
Когда Федя, приветственно помахивая над головой рукой, повернулся к Стиву, стоящему на балконе, он, на мгновение, заслонил от Стива Светлану. Этого хватило. Молниеносное движение руки, вооружённой маленькими, но очень острыми щипчиками (когда Светлана отрабатывала эту, казалось бы, нехитрую манипуляцию, бедная Люся заработала на ягодице огромный синяк; пришлось ей, чтобы не ныла, выплатить премию в размере двухмесячной зарплаты и подарить платье, на которое та давно облизывалась), и трусики бикини с перерезанной тесёмкой падают, открыв взгляду Стива пах Феди. Стив замер, разинув рот. Света кинула Феде полотенце, которым тот замотался и, в панике, бросился к дому. Света подобрала валявшиеся трусики (совершенно незачем, чтобы кто-нибудь увидел, что они перерезаны, а не лопнули) и поспешила вслед. Краем глаза она посмотрела на балкон – Стива уже не было.
Теперь Свету больше всего волновали два вопроса:
Во-первых: не видел ли эту сцену кто-то лишний? «Ребята» сообщили, что спальня родителей и жилые комнаты прислуги выходят на другую сторону дома, поэтому, Света надеялась, что у этого маленького спектакля был только один зритель.
Во-вторых: разглядел ли наш джентльмен, что у русской красотки под трусиками скрывается совсем не то, что обычно прячется у девочек под бикини? Вдруг он, по деликатности, отвернулся? Джентльмен, блин.
После завтрака мистер Смит и Николай Петрович отправились играть в гольф на собственное мини-поле мистера Смита. Стив с утра куда-то ездил. В первый раз за день гости и хозяева собрались за ланчем.
Федя уткнулся носом в тарелку и боялся поднять голову, опасаясь встретиться взглядом со Стивом. Старшие лениво перебрасывались дежурными обязательными фразами. Когда ланч подходил к концу, тишину, неприятно нависшую в столовой, прервал Стив.
– Извините, миссис Светлана. Мне кажется, что вашей дочери скучно сидеть всё время на нашем ранчо. Такой молодой и красивой девушке, наверное, хочется развлечений.
– Да, вы правы, – с готовностью согласилась Света. – Мне кажется, Марина с радостью согласилась бы посмотреть вечерний Даллас. Правда, Мариночка?
Федя ясно понял приказ, вяло кивнул головой и, не поднимая головы, ответил:
– Да, конечно.
– Мари-на, – старательно выговорил Стивен. – Я знаю отличный ресторан морской кухни. Вы любите хорошую вкусную, превосходно приготовленную рыбу?
– Да, – почти шёпотом ответил Федя.
– А потом мы могли бы просто погулять по парку, там есть красивый парк. По вечерам там гуляет много влюблённых парочек (при этих словах Федя вздрогнул), и вообще, там отлично.
– Да-да, Мари, – поддержала сына миссис Смит, называвшая дочку гостей на более удобный для неё французский манер. Вообще-то, она была несколько шокирована. Её сын ВПЕРВЫЕ пригласил девушку на свидание САМ. Это стоило поддержать.
Подготовка Феди к выходу заняла три часа. Сначала Света заставила его полежать в душистой ванне, ещё раз пробрить подмышки и, и без того гладкие, без единой волосинки, руки и ноги, затем они долго сушили и вычёсывали его роскошные волосы, укладывали причёску и рисовали лицо.
– Надеюсь, ты понимаешь, как Николаю Петровичу ВАЖНО, чтобы ты произвела на Стива хорошее впечатление. Старайся быть хорошей девочкой, показывай ему, что он тебе интересен, почаще играй с волосами. Видишь, я специально оставляю отдельные свисающие локоны.
Почти все его волосы Света сплела в сложный узел на макушке, оставив отдельные локоны свисать в элегантно-художественном беспорядке.
Под платье Федя надел очень красивое, сверкающее атласом и обильно украшенное дорогим кружевом ручной работы бельё.
– Когда собираешься на свидание, даже на первое, всегда, на всякий случай, надевай хорошее красивое бельё, – поучала его Света, когда он привычно пристёгивал к подвязкам почти чёрные прозрачные чулки с очень широким, кружевным верхом.
– Что значит, на всякий случай? – подавленно спросил Федя.
– Некоторые мужчины бывают такими нетерпеливыми шалунишками, – игриво ответила Светлана. – Не бойся, твой Стив…
– Он не мой… – запротестовал Федя.
– Хорошо, пусть, не твой. Пока… – не упустила возможности запустить словесную шпильку Светлана. – Стив, мне кажется, настоящий джентльмен, строго придерживающийся формулы трёх свиданий.
– Каких ещё трёх свиданий?
– В первое свидание – поцелуй в щёчку, во второе – в губки, а в третье… сама понимаешь…
– Тётя Света, мы так не договаривались!
– Тебе что, жалко, что тебя в щёчку поцелуют? Ты помнишь о нашем договоре? Тебе напомнить, или Николая Петровича позвать?
– Не надо, – испуганно сдался Федя. Николая Петровича он боялся не меньше прежнего.
– Тогда не капризничай. Вот выйдешь замуж, перед мужем капризничать будешь!
– Тётя Света!
– Я шучу. Обувайся, а я достану платье.
Платье Света подобрала хитро. Строгий, без излишних украшений, тесный корсаж с длинными узкими рукавами, идеально облегал бюст, талию, спину и плоский живот. Воротник, жёстко стоящий сзади и по бокам, был открыт спереди. Небольшой вырез платья был как раз достаточен, чтобы показать ключицы, жемчужное ожерелье на шее и самый намёк на соблазнительное ущелье между выпуклыми холмиками груди, прячущееся под тканью платья.
Да, верх платья был строг, зато ниже… Федя просто пришёл в ужас. Длинная, почти до пола, юбка была очень узка и плотно обтягивала изрядно округлившиеся ягодицы и верх бёдер… до середины. Ниже его ноги обтягивать было нечему. По левой стороне шёл разрез, и ниже узкая юбка не скрывала, а наоборот, при малейшем движении ноги или дуновении ветерка открывала его ноги почти до кружевного верха чулок.
– Тётя Света, я не могу это носить… – заныл Федя.
– Почему, моя золотая? По-моему, очень красивое платье! Очень хорошее сочетание строгости и соблазнительности. Не ной.
Наконец, сборы были закончены. Щёлкая десятисантиметровыми каблуками, Федя, в сопровождении гордо улыбающейся Светы, спускался по лестнице в холл. Внизу ожидали все Смиты и Николай Петрович.
Увидев Федю, Стив восторженно воскликнул:
– Мари-на! – ему всё ещё не удавалось выговорить это имя без запинки. – Я думал, что вы красивы, но мои глаза меня обманули. Вы прекрасны, как принцесса.
Миссис Смит удивлённо посмотрела на сына. Она впервые видела его таким. С чего это он проявил такой интерес к гостье? А может? Она внимательно осмотрела девушку. Нет, не может быть. Или, всё-таки? Над этим стоило подумать.
Стив изящно наклонился, подхватил руку Феди и поцеловал ему пальцы. Федя покраснел, как варёный рак.
Федя сидел в машине, проклиная себя, Стива, Свету, Николая Петровича, чету Смитов и не знамо ещё кого. Проклятая юбка создавала ему кучу проблем. Конечно, если бы Федя хотел привлечь внимание Стива, лучшей юбки было бы не найти. Какое мини может сравниться с такой юбкой в деле соблазнения мужчины!
Проблема была в том, что Федя совсем не желал никого соблазнять. Но юбка, похоже, этого не знала.
Ещё когда Федя садился в машину, сначала изящно въехав задом на сидение, а потом элегантно перекинув сжатые вместе ноги внутрь, проклятая юбка сползла, открыв не только верх чулка, но и голую полоску кожи ниже трусиков. Пока Федя пытался её выправить, в машину, через дверь водителя, уже начал садиться Стив. Увидев затруднение Феди, он извинился и отвернулся, но, СЛИШКОМ медленно. Федя, как мог прикрыл ноги юбкой, и они тронулись. Юбка сразу же начала сползать опять. Федя пытался прижимать её сумочкой, лежащей на коленях, но юбка сползала и сползала, открывая, благодаря разрезу, расположенному СО СТОРОНЫ ВОДИТЕЛЯ, левую ногу, обтянутую чулком. То и дело наружу выглядывал кружевной верх левого чулка.
Временами казалось, что Стив пялится на его ногу больше, чем на дорогу. Хорошо, что у машины была коробка-автомат – почти любой нормальный мужчина воспринял бы такую юбку, как приглашение «промахнуться» и, «переключая передачи», схватиться не за рычаг, а за колено или бедро.
Вдобавок ко всему, в голове Феди стояла утренняя сцена. Видел Стив или нет? И, если видел? Значит, он знает, что Федя не девушка? И что он, тогда, хочет? Зачем Стив приглашает на свидание парня, похожего на девушку? Ответ напрашивался. И этот ответ Феде совершенно не нравился.
Наконец, они приехали, Стив открыл перед Федей дверь и подал руку. Ножка, обтянутая чулочком и обутая в изящную туфельку на каблуке-шпильке, встала на тротуар. Сколько раз Федя с приятелями видели такие сцены в фильмах! Без сомнения, каждый из них в глубине души мечтал попасть в этот прекрасный и беззаботный, как им казалось, мир. Мечтал и Федя.
Мог ли предполагать детдомовский шпанёнок, КАКИМ ОБРАЗОМ исполнится его мечта?
Ресторан оказался с довольно обширным танцполом. Когда Федя, под руку со Стивом, шёл к столику, стук его шпилек, казалось, затмил все звуки довольно шумного зала. Феде удалось изящно усесться на стул, галантно пододвинутый Стивом, и не заголить свою левую ногу, на которую тут же уставился некий джентльмен, сидевший за соседним столиком в обществе пожилой девицы. Девица, проследив его взгляд, злобно посмотрела на Федю и зашипела на кавалера. Выбор блюд Федя предоставил Стиву. Ему самому было всё равно, единственное, чего ему хотелось – поскорее исчезнуть из этого места.
Стив оказался на высоте. Чувствуя напряжение своей дамы, он повёл разговор на нейтральные темы, стараясь, чтобы говорил он сам, а испуганная дама могла обходиться вставкой междометий. Он был совершенно не похож на себя вчерашнего, когда натужно выдавливал из себя псевдовежливые и псевдогалантные фразы. Сегодня это был совершенно другой Стив. И, постепенно, Федя расслабился. Через полчаса он уже с удовольствием слушал смешные и интересные рассказы Стива, не забывая оценить принесённую еду, оказавшуюся, действительно, очень вкусной.
Его роль в застольной беседе сводилась к поддакиваниям и вставкам типа: «А дальше?», «Ничего себе», аханьям и оханьям.
Появился ансамбль, и по залу полилась медленная красивая мелодия. Стив встал и протянул Феде руку. Отказать было нельзя, и, вскоре, руки Стива крепко держали Федю за талию, норовя прижать поближе к себе. Федя со своим росточком в метр шестьдесят пять даже на шпильках был ниже своего кавалера почти на десять сантиметров. Чтобы избежать необходимости смотреть Стиву в глаза, он обхватил руками его за шею и прижался щекой к его плечу. Правда, в ответ, Стив обхватил его ещё сильнее, но это приходилось терпеть.
В ресторане они просидели ещё полтора часа, и Стив ещё три раза выдёргивал Федю из-за стола.
Стив предложил прогуляться по ночному городу и показать самое знаменитое окно в Соединённых Штатах, из которого когда-то застрелили президента Кеннеди, и Федя решил посетить дамскую комнату. Проклятие женской одежды! Что ни говори, если, вдруг, приспичит, в этом сексуальном наряде присесть под кустом довольно затруднительно. То ли дело всего три месяца назад – расстегнул ширинку и облил любой забор.
Запершись в кабинке, Федя вступил в тяжёлое сражение с узкой юбкой и трусиками. Одержав, наконец, победу, он обнаружил стрелку на правом колене. Вот ещё несчастье! Не иначе, зацепил где-то. Хорошо хоть, не на левом, а то сверкал бы голой кожей. Затем, пристроившись в рядок дам, вертящихся перед зеркалом, он обновил губную помаду, подправил рукой локоны и вышел к ожидающему в холле Стиву.
Стив довёл Федю до комнаты, галантно поцеловал его руку, пожелал приятного отдыха и оставил Федю в одиночестве. Впрочем, одиночество было не долгим – не успели затихнуть шаги Стива, как в комнату впорхнула Светлана.
– Как вечер?
– Нормально.
– Стивен не пригласил тебя на завтра?
– Он предлагает мне поучиться ездить верхом. У них здесь конюшня.
– Надеюсь, ты согласилась?
– Тётя Света, я сказала, что должна спросить разрешения у вас…
– Я разрешаю.
– Но, тётя Света, я не хочу встречаться со Стивом!
– А чем тебе не нравится Стив?
– Да тем, что он мужчина! А я – парень, если вы ещё не забыли!
– Марина, нам с тобой надо ОЧЕНЬ СЕРЬЁЗНО поговорить. Присядем.
Федя сел на кровать, проклятая юбка опять совершенно заголила его ногу.
– Надеюсь, Стивену понравилось это зрелище? – показала на Федину ногу Светлана.
– Даже слишком, – съязвил в ответ Федя. – Когда мы ехали, он забывал смотреть на дорогу.
– Видишь, какое значение имеет сторона разреза на юбке. Когда за рулём будешь ты сама, надевай платье с разрезом справа. Чем больше он будет пялиться на твои ноги, тем меньше – на чужие.
– Кто он?
Феде совершенно не нравились почти ежедневные обмолвки Светланы, намекающие на продолжительную жизнь в женском облике. Вот и сейчас опять. Федю совершенно не волновали эти женские хитрости, но Светлана ежедневно посвящала «воспитанницу» в новые таинства искусства флирта.
– Надеюсь, что Стив. Если, конечно, ты глупостей не натворишь.
– Каких глупостей?
– Видишь ли, дорогая, и мы, и чета Смитов очень заинтересованы, чтобы у тебя со Стивеном было всё хорошо.
– Что значит хорошо? – со смятением в голосе спросил Федор. Он давно подозревал, что у Николая Петровича и Светланы Евгеньевны есть насчёт него вполне определённые планы, но впервые услышал о них вслух. И эти планы не вызывали ничего, кроме страха.
– Что вы полюбите друг друга и станете мужем и женой.
– ??? – молча разевал рот Федя.
– Конечно, ты ещё плохо знаешь Стива, и я не тороплю тебя с принятием решения, – как ни в чём ни бывало, продолжала Светлана, «не замечая» смятение Феди. – Замужество это очень серьёзное дело, замужество, это не белое платье и фата, замужество – это жизнь. Мечта каждой девушки – встретить хорошего мужчину, с которым она сможет…
– Я… я…
– … прожить долгую счастливую жизнь.
– Я… я…
– Ты не планировала выходить замуж? Ох уж эта эмансипация. Сейчас многие молодые девицы носятся с мыслью, что мужья им не нужны, но поверь, когда они встречают СВОЕГО мужчину, эти глупости быстро выветриваются из их головок…
– Я… я – парень, я – мужчина, – наконец удалось прервать этот поток слов Феде.
– А-а-а… Так ты про это? – «удивилась» Света. По её интонации и выражению лица можно было подумать, что речь зашла о совершеннейшей пустяковине. – Дорогая, ну какой же ты парень? Ты – shemale…
– К… какой ещё shemale?
– Кто такая shemale? Shemales, это девочки, похожие на тебя – девочки с членом, – спокойно ответила Светлана.
– Я не девочка, я не девочка с членом, я мужчина! – вскочил Федя и сильным рывком разорвал и сбросил с себя платье. – И мне плевать на ваши дурацкие планы!
Он бросился к шкафу и начал вываливать из него вещи.
– Что ты там ищешь, Мариночка? – с ехидной улыбочкой поинтересовалась Светлана, не озаботившись даже привстать из кресла.
– Штаны и какую-нибудь футболку.
– Зачем?
– Я ухожу. Здесь вам не Россия, и ваших быков здесь тоже нет. Это Америка, я уйду и расскажу в газетах про вас всё!
– Дорогая, пожалуйста, выключи и включи свет, а потом снова выключи и подойди к окну.
– Зачем?
– Я надеюсь, что ты увидишь кое-что, что тебя немножко образумит.
Федя так и сделал. Примерно через десять секунд он увидел три коротких, с интервалом в секунду, вспышки фонарика.
– Ты увидела? Там сидят наши, как ты говоришь, «быки». Беги. Когда они тебя поймают, то сделают укольчик…
– Меня убьют?
– Не надейся. Ты всего лишь, заснёшь. А где проснёшься, я не знаю. Может, и вправду в африканском борделе… но вряд ли. Николай Петрович деловой человек, а на тебя потрачены большие деньги, и глупо их так транжирить. Скорее, ты проснёшься в какой-то восточной стране и всю оставшуюся жизнь проживёшь в чьём-то гареме. На востоке тоже есть любители shemales. В принципе, это будет лёгкая жизнь… пока у тебя не появятся морщины. Всего и забот – живи и жди, когда твой господин захочет увидеть танец живота или трахнуть свою shemale. А попозже, тоже к делу приставят. Будешь дом убирать или за детьми хозяйскими следить. Правда, жёны тебя изводить будут. Тебе самой-то женой никогда не стать. Shemale берут только в наложницы. На улицу тебя пускать не будут, и, возможно, ты так и не узнаешь, в какой стране проживёшь всю свою жизнь. Да и какая тебе разница?
Слушая эти совершенно спокойные объяснения, Федя побелел, как полотно.
– Я… я… обращусь к мистеру Смиту.
– Я бы не советовала. Видишь ли, у мистера Смита большая проблема – его сын любит shemales, и если про это узнает общественность, карьера мистера Смита будет уничтожена. С одной стороны, мистер Смит будет очень разочарован...
– Ч… чем… разочарован?
– Мистер и миссис Смиты ОЧЕНЬ надеются, что ВАША свадьба обезопасит их положение. Сама подумай, в глазах всего окружения ты была бы совершенно обычной женой и мамой…
– М… мамой… – с каждой минутой Феде становилось всё хуже. – Мамой?! Я – мамой?!
– Ну да, – совершенно спокойно, как о само собой разумеющейся вещи, подтвердила Светлана. Она решила, что не стоит откладывать на другой раз то, что можно отлично сделать сегодня. Федя должен принять своё будущее именно сегодня. Принять целиком и полностью. – Конечно, родить ты вряд ли сможешь, но на это есть суррогатные матери.
– Я… я не… смогу…
Света отметила благоприятный признак – слова «не смогу» и слова «не буду», это, как говорится, «две большие разницы» – и продолжила:
– Повторяю, чета Смитов будет ОЧЕНЬ разочарована и просто не сможет себе позволить тебя отпустить. Хотя бы потому, что они не могут подвести людей, которые их поддерживают. Поверь, за мистером Смитом стоят ОЧЕНЬ серьёзные люди, которые НЕ МОГУТ позволить, чтобы их планы были разрушены глупенькой русской shemale. Скорее всего, тебя передадут…
– К.. куда?
– Понятия не имею. У них в этой Америке своя кухня со своими поварами. Вряд ли тебя тупо убьют, но о свободе даже не мечтай. Могу предположить, что тебя отдадут какому-то богатому любителю, который сможет обеспечить как твою покорность, так и твоё молчание.
Федя сидел на кровати и подавленно молчал.
– Могу подсказать тебе ещё один вариант. Когда Стив повезёт тебя в город, ты можешь сбежать от него и явиться в полицию или ФБР. Ты вполне можешь нарваться на честного копа, который проникнется к тебе сочувствием и, даже, попытается помочь. Только как? Скажу тебе прямо – лучший вариант для тебя, это если он тихо возьмёт тебя в жёны. Если дело получит огласку, то нас с Николаем Петровичем выкинут из страны, закрыв визы, только и всего. Ну и проживём без этой сраной Америки. Недвижимости здесь у нас с ним нет, счетов в банках тоже, плевать. А проблемы мистера Смита – это проблемы мистера Смита, не правда ли, милая? Но можешь, не сомневаться – ТЕБЕ отомстят. До нас с Колей ДРУЗЬЯМ мистера Смита не дорваться, мы тоже не лыком шиты, а вот на себе ты можешь поставить большой жирный крест. Если тебе ОЧЕНЬ повезёт, ты сможешь стать уличной проституткой. Может, тебе попадётся ДОБРЫЙ сутенёр, который будет тебя бить всего два раза в неделю. Между прочим, если ты ПРОСТО СБЕЖИШЬ, результат будет тот же самый. Вздохнуть не успеешь, как попадёшь в лапы сутенёра, и единственное, на что тебе останется надеяться, это стать новой американской Золушкой. Но проституток в Америке много, а Золушка среди них, пока что, была только одна, да и ту звали Джулия Робертс.
Федя молчал. Картины, красочно нарисованные Светланой Евгеньевной, мелькали в его уме. Федя отлично понимал, что она его не обманывает. Всё, что она говорит – правда.
– Есть ещё один выход – повеситься. Или, залезай в ванну и вскрой вены. Или… впрочем, что это я, сама решишь.
Светлана замолчала. Федя плакал. Он тёр ладошками глаза, тушь растекалась по его щекам, слёзы, перемешанные с тушью, оставляли на накрашенном личике грязные дорожки. Плакалось легко. В последний раз Федя так плакал лет в одиннадцать-двенадцать, когда его несправедливо посадили в холодный карцер в наказание за не им разбитое стекло. (Вообще, в последнее время Федя начал замечать за собой не свойственную ему ранее чувствительность и плаксивость. Наверное, сказывались женские гормоны, которыми его постоянно кололи.)
Светлана подошла к хныкающему Феде, присела рядом и обняла его за плечи.
– Ну не плачь, моя хорошая. У тебя распухнут глазки, и завтра ты будешь совсем некрасивая. Ну зачем нам плакать? Тётя Света никогда не позволит отдать свою девочку в гарем, – ласково говорила она, прижав голову Феди к груди и гладя его по волосам. – Не для того тётя Света воспитывала свою красавицу. Мы будем хорошей девочкой, мы выйдем замуж. Как мы будем красивы в белом, воздушном, из одних кружев платье и под белой-белой, прозрачной-прозрачной фатой. Нам будут завидовать все наши подружки. Мы будем самой красивой невестой. Ведь правда, моя хорошая девочка?
– Д… да… – сквозь всхлипы выдавил Федя.
– И пусть нам завидуют эти глупые мужчины. Мы носим красивое бельё и красивую одежду. Платья, шубки, бриллианты, косметика – это всё для нас. Мы капризничаем и дуемся, и за нашу благосклонность мужчины стелются перед нами и делают нам дорогие подарки. Это так здорово! Правда? Моя хорошая, ты согласна?
– Д… да… – всхлипывал Федя.
– А то, что мы раздвигаем ножки, в этом ничего страшного нет. Мы любим раздвигать ножки. А если пока не любим, то скоро полюбим. Так ведь, милая?
– Д… да… – всхлипы, потихоньку, затихали.
– Мы больше не будем плакать? Мы будем хорошей девочкой?
– Да, – всхлипнув в последний раз, почти прошептал Федя.
– Тогда, моя хорошая, умойся, а потом нам надо заняться делом. Завтра ты должна быть красивой.
Светлана помогла Феде переодеться, снять косметику и наложила ему на лицо маску.
– Больше не плачь, моя хорошая. У тебя впереди счастливая жизнь. И муж, и его родители будут тебя обожать. А когда у Смитов появятся внуки…
Глаза Феди опять наполнились слезами.
– Ладно, не будем сегодня о детях. Выйдешь замуж, сама передумаешь и детей захочешь.
Она нарядила Федю в украшенную кружевами пикантно полупрозрачную ночную рубашку, уложила в кровать, подоткнула одеяло, поцеловала в щёку и вышла, не забыв напомнить:
– Не делай глупостей, моя хорошая девочка. «Быки» на посту. И, перед тем, как вколоть тебе укол, они тебя обязательно трахнут. Что с них возьмёшь, с грубых вонючих мужиков.
Изящные ножки, видневшиеся из-под юбки, были обтянуты тоненькими чулочками телесного цвета (хотелось надеяться, что чулочками – банальные колготки и такое платье!). На ногах – открытые туфли на каблучке-шпильке в восемь сантиметров. В ушах – серьги с рубинами, на шее – цепочка с кулоном, на пальцах каждой руки по колечку с камешком, золотые дамские часики на золотом браслете на левом запястье, браслетик на правом. На ногтях рук и ног – безупречный маникюр и педикюр.
Девушка сделала быстрый изящный оборот, отчего юбки взлетели вверх, открывая взгляду белизну кружев нижних юбок и красивые точёные голени.
Ещё раз оглядев себя в зеркало, Федя вздохнул. Ему бы такую подружку. Правда, Федя отлично знал, что такая девушка никогда и не посмотрела бы в его сторону. А теперь Федя сам был этой красивой девушкой.
Позади был самый трудный день его девичьей жизни. Сегодня у Марины был день рождения – восемнадцать лет. Николай Петрович и Светлана Евгеньевна поспешили использовать это, чтобы продемонстрировать всем своим друзьям, что их «дочь» вернулась к нормальной жизни.
Целую неделю Федя заучивал по фотографиям и видеосъёмкам «папиных» и «маминых» знакомых, а так же, своих старых «подружек», большинство из которых настоящая Марина не видела уже три года. Теперь «ей» снова предстояло объявиться в этом кругу, продемонстрировав, что «она» – «хорошая девочка».
Несмотря на волнение, вечер прошёл нормально. «Марина» получила много подарков, в том числе – драгоценности, шикарное дамское бельё, духи и прочую дорогую косметику, больших плюшевых зверей от «подружек». Больше всего Федя боялся «подружек», даже больше, чем мальчиков, в объятиях которых ему предстояло танцевать медленные танцы. Но, на удивление, всё сошло благополучно. Поохав и поахав, «подружки» надавали ему номеров своих мобильников и переключились на живое обсуждение последних выпусков «Дом-4». Тётя в последнее время заставляла Федю смотреть и это идиотское шоу, так что Федя оказался подкован в теме разговора и смог в меру поддержать девичий щебет. Правда, когда начались танцы, щебет прекратился, но лучше бы он продолжался – лучше щебетать, чем чувствовать на своих ягодицах ладони, украдкой, пользуясь потёмками, оглаживающие твой зад сквозь чувственно тонкий шёлк платья.
Федя снова вздохнул и сел перед туалетным столиком. Праздник закончился, «подружки» потёрлись об него щёчками, почмокали накрашенными губками и обещали созвониться, гости разъехались. Федя чертовски устал, но лечь спать удастся ещё не скоро. Предстояло раздеться, снять косметику, расплести и вычесать волосы, заплести их на ночь в косу и посидеть с вечерней маской. В последнее время эта процедура стала обязательной.
– Девушка должна следить за своей кожей смолоду. Сейчас, конечно, у тебя чистенькая красивая кожа, но не будешь следить – в двадцать пять первые морщинки появятся, а в тридцать пять будешь смотреть в зеркало и плакать, – безапелляционно заявила Светлана Евгеньевна, объясняя Феде необходимость этой процедуры.
Возражать Федя опасался, но после этого заявления остался очень нехороший осадок. Как это понять: «В двадцать пять первые морщинки появятся»? Они что, собираются из него насовсем Марину сделать? Навсегда? В конце-концов, куда делась настоящая Марина? Сколько можно болеть? И почему «подружки» не видели её три года?
Вошла Люся и начала помогать Феде готовиться ко сну.
В другом конце дома, в супружеской спальне происходил разговор, услышав который, Федя отлично понял бы, что имела ввиду тётя. Жаль, что он не мог его услышать. Да и честно говоря, хоть бы и услышал – изменить что-то было не в его силах. Разве что – повеситься на чулках.
– Мне понравилась Марина сегодня, ты хорошо поработала, – одобрительно сказал Николай Петрович, куривший на балконе.
– Ещё бы. Теперь ты понял, какая у тебя бесценная жена? – ответила жена, валявшаяся на кровати в шикарном пеньюаре на голое тело.
– Вот, только… не знаю… что нам с ним дальше делать…
– С кем, с ним?
– Да с Федей этим. Врачи то, что говорят?
– Врачи говорят, что в лучшем случае, она научится держать ложку и складывать кубики. Как трёхлетний ребёнок. Рекомендуют отдать её в частное спецзаведение, где ей обеспечат хороший уход и гарантируют полную конфиденциальность.
– Да уж, ситуация… Я, честно говоря, рассчитывал, что она восстановится. А Федю сплавить с глаз долой. Дать ему денег, объяснить всё правильно, чтобы роток на замке держал, и пусть валит в свой Дырьегорск. А теперь, даже не знаю, как быть.
– Зато я знаю.
– Ну и что ты знаешь?
В нашем рассказе пришло время появиться новым героям. Это «простая» американская семья, назовём их, к примеру, Смиты. Из-за предстоящей с ними встречи и разгорелся весь описанный выше сыр-бор.
Глава семьи, мистер Смит – выходец из старинной американской семьи «белых протестантов англосаксов», ведущей свою родословную от первопоселенцев 17-го века. Он – яркий представитель своеобразной американской аристократии. До сорока лет он благополучно и успешно занимался бизнесом и приобрёл более чем значимые связи в предпринимательских кругах, а после ударился в политику. Мистер Смит – правый республиканец, ориентирующийся на ту часть белой Америки, которой уже осточертела политкорректность и прочие подобные штучки. Где это видано – в свободной стране негра нельзя назвать негром, а гомика – гомиком! Куда катится мир?
Мистеру Смиту удалось умно сыграть на настроениях этой части населения. Так же, стараясь не афишировать, его поддерживают многие солидные белые предприниматели. Популярность мистера Смита среди этой части населения довольно быстро растёт, и он уже стал сенатором. Но мистер Смит не собирается останавливаться, и люди, поддерживающие мистера Смита, так же рассчитывают на успешный рост его карьеры, и, даже, чем чёрт не шутит, лет через десять-пятнадцать… может быть… мистер Смит сможет побороться за кресло президента.
Главный политический лозунг мистера Смита и его окружения: «Очистим нашу великую страну от помоев!»
Как это обычно бывает, у мистера Смита есть свой собственный скелет в шкафу. Имя этому скелету – Стивен. Стивен – это двадцатипятилетний сын мистера Смита. Стивен не любит обычных девочек, Стивен любит «shemales» – девочек с членом.
Самый страшный ночной кошмар и мистера и миссис Смит – это сон о папарацци, встающем на пресс-конференции и, со зловещей улыбочкой, задающем вопрос:
– Мистер Смит. Как вы можете прокомментировать сексуальные увлечения своего сына?
Миссис Смит давно старается как-то решить проблему. Уже много раз, по сговору с мамочками, лучшие девицы их круга ходили на свидание со Стивом. Но, как правило, второго свидания не следовало. Мамочки уже очень нехорошо косятся на молодого мужчину в самом соку, пренебрегающего их дочками. А кое-кто из мамочек уже стал кое-что подозревать. Пока Стиву, тщательно соблюдая конспирацию, удаётся выйти сухим из воды, но едва какой-нибудь репортёр или политический противник отца что-то заподозрит, политической карьере мистера Смита настанет конец.
Миссис Смит уже почти примирилась с пристрастием своего сына. Что тут сделаешь – против природы не попрёшь. Единственное, чего она хочет – ввести всё в рамки приличий, чтобы пристрастие сына не грозило обрушить карьеру отца.
Уже несколько месяцев миссис Смит раздумывает над мыслью – раз уж её сын никак не может отказаться от shemale, то может стоит устроить, чтобы эта shemale спала в его супружеской постели? Вот только, где взять чистенькую свеженькую девственную благовоспитанную shemale из хорошей семьи?
Примерно это рассказала Светлана своему мужу. Конечно, она не была полностью уверена, что миссис Смит уже созрела, чтобы принять невестку-shemale, но, как опытная и умная женщина, считала это очень вероятным.
– И откуда ты про это узнала? Я не про карьеру папаши, я про сына?
– Помнишь, я полгода назад просила у тебя двести тысяч?
– Да.
– Кстати, мы должны за информацию ещё столько же. У ребят были большие расходы.
– А эта информация того стоит?
– Подумай сам.
– Ты… про… нашу красавицу?
– Ты всё правильно понял. Именно у нас есть чистенькая юная shemale. Если мы сможем свести Марину со Стивеном, его папаша никуда не денется.
– А она сама?
– Марина?
– Да… Мы… вроде как… обещали… – задумчиво почесал затылок Колюня.
– Ну и что мы обещали?
– Ну… отпустить…
– Что-то не помню. Я слушала ваш разговор, и ты не обещал ОТПУСТИТЬ. Ты обещал дать денег, отмазать от армии, и устроить жизнь «как сыр в масле». И какое из этих обещаний ты нарушишь?
– Хитра ты, Светка.
– Я тоже обещала Марине, что мы УСТРОИМ её жизнь. И вовсе не намерена её обманывать! По-моему, именно этим я и собираюсь заняться.
– Формально, ты, конечно, права. Но Федя, наверное, не это имел ввиду. Вряд ли он предполагал стать невестой на свадьбе сына американского сенатора.
– Людям свойственно ошибаться.
Николай Петрович сел рядом с женой, взял за плечи, развернул к себе и внимательно посмотрел в глаза.
– Признайся. Ты кайфуешь от этого?
– От чего? – начала отводить глаза в сторону Света.
– Смотри на меня, девочка. Ты кайфуешь, делая из Федьки Марину? Да?
– Это меня возбуждает, – ответила жена, посмотрев в глаза мужу.
– Моя маленькая извращенка. Ты что, ненавидишь нас, мужчин?
– Нет. Я вам завидую.
– Почему?
– Просто потому, что вы мужчины. И мне нравится, что хоть одного из вас я заставлю посмотреть на мир с НАШЕЙ стороны.
– Тебе так не нравится быть женщиной?
– Я женщина, и другого мне не дано. Но, иногда, так приятно помечтать. Это всё?
– Всё.
– А раз всё, то не пора ли тебе, мой толстопузик, помочь своей жене примириться с тяжкой долей женщины. Где там наша любимая палочка-выручалочка?
Первый вечер в гостях на собственном техасском ранчо семьи Смитов прошёл совершенно стандартно. Точно так, как и предсказывала Светлана Евгеньевна, когда подробно натаскивала Федю всю последнюю неделю перед отъездом.
Широкие американские улыбки, пустой разговор ни о чём за коктейлем. Сын четы Смитов Стивен, натужно старающийся быть любезным с русской красоткой, порученной его заботам. Потом обед, где опять разговор ни о чём, стандартные слова «Как вам понравилась Америка?», «Как утомительна эта дорога!», тосты «За вашу юную очаровательную дочь», «За гостеприимных хозяев», «За дорогих гостей». Опять Стивен, натужно пытающийся поддерживать светский разговор с Федей.
Несмотря на любезность Стива, Федя сразу же почувствовал, что он, в смысле «она», Стива не интересует. Наверное, то же самое ощущали многочисленные дочки многочисленных мамаш, всегда с нетерпением дожидавшиеся конца долгожданной, но разочаровывающей встречи со Стивом. Даже Феде с его коротенькой девичьей жизнью уже было с чем сравнивать. Молодые мужчины, разговаривавшие с Федей на его, в смысле «её», дне рождения, и позже, когда «родители» ещё два раза вывозили «дочь» на тусовки, где присутствовали «её» «подружки» и молодые люди их круга, вели себя совсем по-другому. Федя им был интересен, правда, интересен, КАК ДЕВУШКА, но интересен.
А здесь – вроде и говорит Стив положенные слова, но что-то не то. Может, на грудь не смотрит и задницу не разглядывает? Феде, даже, стало невольно обидно. Светлана Евгеньевна так старалась, чтобы «дочь» выглядела на все сто, а этому пентюху всё равно!
После обеда хозяева пожелали гостям хорошо отдохнуть с дороги, и гости прошли отдыхать в приготовленные комнаты.
Утром, уже в четверть седьмого, Светлана Евгеньевна выгнала Федю к бассейну. Они вышли в бикини на стройных загорелых телах, широкополых соломенных шляпах, солнечных очках и с большими пушистыми полотенцами. Был конец сентября, и, хотя местные уже считали это время осенью, по российским понятиям здесь было настоящее лето. Утреннее солнце не жгло, а приятно пригревало. Подойдя к бассейну, Светлана довольно долго возилась с шезлонгами, переставляя их и так, и этак, и заставляя Федю стать то здесь, то там. Смысл этих манипуляций был Феде совершенно не понятен.
Светлана была возбуждена. Вот-вот должен быть наступить момент истины, и либо Стив заглотит наживку, либо её план постигнет грандиозный крах, после которого они с мужем навсегда могут распрощаться со своими надеждами. Она очень надеялась, что правильно истолковала информацию, добытую «ребятами».
Без четверти семь, в полном соответствии с данными «ребят», на балконе перед своей спальней появился Стив, курящий ритуальную утреннюю сигарету.
Время пошло. Пора за работу, девочка.
– Доброе утро, мистер Стивен! – помахала ему рукой Света и тихо продолжила. – Мариночка, встань и помаши Стивену рукой.
Федя послушно встал, а Стив обернулся в сторону гостей и приветственно поднял руку, собираясь поздороваться.
Когда Федя, приветственно помахивая над головой рукой, повернулся к Стиву, стоящему на балконе, он, на мгновение, заслонил от Стива Светлану. Этого хватило. Молниеносное движение руки, вооружённой маленькими, но очень острыми щипчиками (когда Светлана отрабатывала эту, казалось бы, нехитрую манипуляцию, бедная Люся заработала на ягодице огромный синяк; пришлось ей, чтобы не ныла, выплатить премию в размере двухмесячной зарплаты и подарить платье, на которое та давно облизывалась), и трусики бикини с перерезанной тесёмкой падают, открыв взгляду Стива пах Феди. Стив замер, разинув рот. Света кинула Феде полотенце, которым тот замотался и, в панике, бросился к дому. Света подобрала валявшиеся трусики (совершенно незачем, чтобы кто-нибудь увидел, что они перерезаны, а не лопнули) и поспешила вслед. Краем глаза она посмотрела на балкон – Стива уже не было.
Теперь Свету больше всего волновали два вопроса:
Во-первых: не видел ли эту сцену кто-то лишний? «Ребята» сообщили, что спальня родителей и жилые комнаты прислуги выходят на другую сторону дома, поэтому, Света надеялась, что у этого маленького спектакля был только один зритель.
Во-вторых: разглядел ли наш джентльмен, что у русской красотки под трусиками скрывается совсем не то, что обычно прячется у девочек под бикини? Вдруг он, по деликатности, отвернулся? Джентльмен, блин.
После завтрака мистер Смит и Николай Петрович отправились играть в гольф на собственное мини-поле мистера Смита. Стив с утра куда-то ездил. В первый раз за день гости и хозяева собрались за ланчем.
Федя уткнулся носом в тарелку и боялся поднять голову, опасаясь встретиться взглядом со Стивом. Старшие лениво перебрасывались дежурными обязательными фразами. Когда ланч подходил к концу, тишину, неприятно нависшую в столовой, прервал Стив.
– Извините, миссис Светлана. Мне кажется, что вашей дочери скучно сидеть всё время на нашем ранчо. Такой молодой и красивой девушке, наверное, хочется развлечений.
– Да, вы правы, – с готовностью согласилась Света. – Мне кажется, Марина с радостью согласилась бы посмотреть вечерний Даллас. Правда, Мариночка?
Федя ясно понял приказ, вяло кивнул головой и, не поднимая головы, ответил:
– Да, конечно.
– Мари-на, – старательно выговорил Стивен. – Я знаю отличный ресторан морской кухни. Вы любите хорошую вкусную, превосходно приготовленную рыбу?
– Да, – почти шёпотом ответил Федя.
– А потом мы могли бы просто погулять по парку, там есть красивый парк. По вечерам там гуляет много влюблённых парочек (при этих словах Федя вздрогнул), и вообще, там отлично.
– Да-да, Мари, – поддержала сына миссис Смит, называвшая дочку гостей на более удобный для неё французский манер. Вообще-то, она была несколько шокирована. Её сын ВПЕРВЫЕ пригласил девушку на свидание САМ. Это стоило поддержать.
Подготовка Феди к выходу заняла три часа. Сначала Света заставила его полежать в душистой ванне, ещё раз пробрить подмышки и, и без того гладкие, без единой волосинки, руки и ноги, затем они долго сушили и вычёсывали его роскошные волосы, укладывали причёску и рисовали лицо.
– Надеюсь, ты понимаешь, как Николаю Петровичу ВАЖНО, чтобы ты произвела на Стива хорошее впечатление. Старайся быть хорошей девочкой, показывай ему, что он тебе интересен, почаще играй с волосами. Видишь, я специально оставляю отдельные свисающие локоны.
Почти все его волосы Света сплела в сложный узел на макушке, оставив отдельные локоны свисать в элегантно-художественном беспорядке.
Под платье Федя надел очень красивое, сверкающее атласом и обильно украшенное дорогим кружевом ручной работы бельё.
– Когда собираешься на свидание, даже на первое, всегда, на всякий случай, надевай хорошее красивое бельё, – поучала его Света, когда он привычно пристёгивал к подвязкам почти чёрные прозрачные чулки с очень широким, кружевным верхом.
– Что значит, на всякий случай? – подавленно спросил Федя.
– Некоторые мужчины бывают такими нетерпеливыми шалунишками, – игриво ответила Светлана. – Не бойся, твой Стив…
– Он не мой… – запротестовал Федя.
– Хорошо, пусть, не твой. Пока… – не упустила возможности запустить словесную шпильку Светлана. – Стив, мне кажется, настоящий джентльмен, строго придерживающийся формулы трёх свиданий.
– Каких ещё трёх свиданий?
– В первое свидание – поцелуй в щёчку, во второе – в губки, а в третье… сама понимаешь…
– Тётя Света, мы так не договаривались!
– Тебе что, жалко, что тебя в щёчку поцелуют? Ты помнишь о нашем договоре? Тебе напомнить, или Николая Петровича позвать?
– Не надо, – испуганно сдался Федя. Николая Петровича он боялся не меньше прежнего.
– Тогда не капризничай. Вот выйдешь замуж, перед мужем капризничать будешь!
– Тётя Света!
– Я шучу. Обувайся, а я достану платье.
Платье Света подобрала хитро. Строгий, без излишних украшений, тесный корсаж с длинными узкими рукавами, идеально облегал бюст, талию, спину и плоский живот. Воротник, жёстко стоящий сзади и по бокам, был открыт спереди. Небольшой вырез платья был как раз достаточен, чтобы показать ключицы, жемчужное ожерелье на шее и самый намёк на соблазнительное ущелье между выпуклыми холмиками груди, прячущееся под тканью платья.
Да, верх платья был строг, зато ниже… Федя просто пришёл в ужас. Длинная, почти до пола, юбка была очень узка и плотно обтягивала изрядно округлившиеся ягодицы и верх бёдер… до середины. Ниже его ноги обтягивать было нечему. По левой стороне шёл разрез, и ниже узкая юбка не скрывала, а наоборот, при малейшем движении ноги или дуновении ветерка открывала его ноги почти до кружевного верха чулок.
– Тётя Света, я не могу это носить… – заныл Федя.
– Почему, моя золотая? По-моему, очень красивое платье! Очень хорошее сочетание строгости и соблазнительности. Не ной.
Наконец, сборы были закончены. Щёлкая десятисантиметровыми каблуками, Федя, в сопровождении гордо улыбающейся Светы, спускался по лестнице в холл. Внизу ожидали все Смиты и Николай Петрович.
Увидев Федю, Стив восторженно воскликнул:
– Мари-на! – ему всё ещё не удавалось выговорить это имя без запинки. – Я думал, что вы красивы, но мои глаза меня обманули. Вы прекрасны, как принцесса.
Миссис Смит удивлённо посмотрела на сына. Она впервые видела его таким. С чего это он проявил такой интерес к гостье? А может? Она внимательно осмотрела девушку. Нет, не может быть. Или, всё-таки? Над этим стоило подумать.
Стив изящно наклонился, подхватил руку Феди и поцеловал ему пальцы. Федя покраснел, как варёный рак.
Федя сидел в машине, проклиная себя, Стива, Свету, Николая Петровича, чету Смитов и не знамо ещё кого. Проклятая юбка создавала ему кучу проблем. Конечно, если бы Федя хотел привлечь внимание Стива, лучшей юбки было бы не найти. Какое мини может сравниться с такой юбкой в деле соблазнения мужчины!
Проблема была в том, что Федя совсем не желал никого соблазнять. Но юбка, похоже, этого не знала.
Ещё когда Федя садился в машину, сначала изящно въехав задом на сидение, а потом элегантно перекинув сжатые вместе ноги внутрь, проклятая юбка сползла, открыв не только верх чулка, но и голую полоску кожи ниже трусиков. Пока Федя пытался её выправить, в машину, через дверь водителя, уже начал садиться Стив. Увидев затруднение Феди, он извинился и отвернулся, но, СЛИШКОМ медленно. Федя, как мог прикрыл ноги юбкой, и они тронулись. Юбка сразу же начала сползать опять. Федя пытался прижимать её сумочкой, лежащей на коленях, но юбка сползала и сползала, открывая, благодаря разрезу, расположенному СО СТОРОНЫ ВОДИТЕЛЯ, левую ногу, обтянутую чулком. То и дело наружу выглядывал кружевной верх левого чулка.
Временами казалось, что Стив пялится на его ногу больше, чем на дорогу. Хорошо, что у машины была коробка-автомат – почти любой нормальный мужчина воспринял бы такую юбку, как приглашение «промахнуться» и, «переключая передачи», схватиться не за рычаг, а за колено или бедро.
Вдобавок ко всему, в голове Феди стояла утренняя сцена. Видел Стив или нет? И, если видел? Значит, он знает, что Федя не девушка? И что он, тогда, хочет? Зачем Стив приглашает на свидание парня, похожего на девушку? Ответ напрашивался. И этот ответ Феде совершенно не нравился.
Наконец, они приехали, Стив открыл перед Федей дверь и подал руку. Ножка, обтянутая чулочком и обутая в изящную туфельку на каблуке-шпильке, встала на тротуар. Сколько раз Федя с приятелями видели такие сцены в фильмах! Без сомнения, каждый из них в глубине души мечтал попасть в этот прекрасный и беззаботный, как им казалось, мир. Мечтал и Федя.
Мог ли предполагать детдомовский шпанёнок, КАКИМ ОБРАЗОМ исполнится его мечта?
Ресторан оказался с довольно обширным танцполом. Когда Федя, под руку со Стивом, шёл к столику, стук его шпилек, казалось, затмил все звуки довольно шумного зала. Феде удалось изящно усесться на стул, галантно пододвинутый Стивом, и не заголить свою левую ногу, на которую тут же уставился некий джентльмен, сидевший за соседним столиком в обществе пожилой девицы. Девица, проследив его взгляд, злобно посмотрела на Федю и зашипела на кавалера. Выбор блюд Федя предоставил Стиву. Ему самому было всё равно, единственное, чего ему хотелось – поскорее исчезнуть из этого места.
Стив оказался на высоте. Чувствуя напряжение своей дамы, он повёл разговор на нейтральные темы, стараясь, чтобы говорил он сам, а испуганная дама могла обходиться вставкой междометий. Он был совершенно не похож на себя вчерашнего, когда натужно выдавливал из себя псевдовежливые и псевдогалантные фразы. Сегодня это был совершенно другой Стив. И, постепенно, Федя расслабился. Через полчаса он уже с удовольствием слушал смешные и интересные рассказы Стива, не забывая оценить принесённую еду, оказавшуюся, действительно, очень вкусной.
Его роль в застольной беседе сводилась к поддакиваниям и вставкам типа: «А дальше?», «Ничего себе», аханьям и оханьям.
Появился ансамбль, и по залу полилась медленная красивая мелодия. Стив встал и протянул Феде руку. Отказать было нельзя, и, вскоре, руки Стива крепко держали Федю за талию, норовя прижать поближе к себе. Федя со своим росточком в метр шестьдесят пять даже на шпильках был ниже своего кавалера почти на десять сантиметров. Чтобы избежать необходимости смотреть Стиву в глаза, он обхватил руками его за шею и прижался щекой к его плечу. Правда, в ответ, Стив обхватил его ещё сильнее, но это приходилось терпеть.
В ресторане они просидели ещё полтора часа, и Стив ещё три раза выдёргивал Федю из-за стола.
Стив предложил прогуляться по ночному городу и показать самое знаменитое окно в Соединённых Штатах, из которого когда-то застрелили президента Кеннеди, и Федя решил посетить дамскую комнату. Проклятие женской одежды! Что ни говори, если, вдруг, приспичит, в этом сексуальном наряде присесть под кустом довольно затруднительно. То ли дело всего три месяца назад – расстегнул ширинку и облил любой забор.
Запершись в кабинке, Федя вступил в тяжёлое сражение с узкой юбкой и трусиками. Одержав, наконец, победу, он обнаружил стрелку на правом колене. Вот ещё несчастье! Не иначе, зацепил где-то. Хорошо хоть, не на левом, а то сверкал бы голой кожей. Затем, пристроившись в рядок дам, вертящихся перед зеркалом, он обновил губную помаду, подправил рукой локоны и вышел к ожидающему в холле Стиву.
Стив довёл Федю до комнаты, галантно поцеловал его руку, пожелал приятного отдыха и оставил Федю в одиночестве. Впрочем, одиночество было не долгим – не успели затихнуть шаги Стива, как в комнату впорхнула Светлана.
– Как вечер?
– Нормально.
– Стивен не пригласил тебя на завтра?
– Он предлагает мне поучиться ездить верхом. У них здесь конюшня.
– Надеюсь, ты согласилась?
– Тётя Света, я сказала, что должна спросить разрешения у вас…
– Я разрешаю.
– Но, тётя Света, я не хочу встречаться со Стивом!
– А чем тебе не нравится Стив?
– Да тем, что он мужчина! А я – парень, если вы ещё не забыли!
– Марина, нам с тобой надо ОЧЕНЬ СЕРЬЁЗНО поговорить. Присядем.
Федя сел на кровать, проклятая юбка опять совершенно заголила его ногу.
– Надеюсь, Стивену понравилось это зрелище? – показала на Федину ногу Светлана.
– Даже слишком, – съязвил в ответ Федя. – Когда мы ехали, он забывал смотреть на дорогу.
– Видишь, какое значение имеет сторона разреза на юбке. Когда за рулём будешь ты сама, надевай платье с разрезом справа. Чем больше он будет пялиться на твои ноги, тем меньше – на чужие.
– Кто он?
Феде совершенно не нравились почти ежедневные обмолвки Светланы, намекающие на продолжительную жизнь в женском облике. Вот и сейчас опять. Федю совершенно не волновали эти женские хитрости, но Светлана ежедневно посвящала «воспитанницу» в новые таинства искусства флирта.
– Надеюсь, что Стив. Если, конечно, ты глупостей не натворишь.
– Каких глупостей?
– Видишь ли, дорогая, и мы, и чета Смитов очень заинтересованы, чтобы у тебя со Стивеном было всё хорошо.
– Что значит хорошо? – со смятением в голосе спросил Федор. Он давно подозревал, что у Николая Петровича и Светланы Евгеньевны есть насчёт него вполне определённые планы, но впервые услышал о них вслух. И эти планы не вызывали ничего, кроме страха.
– Что вы полюбите друг друга и станете мужем и женой.
– ??? – молча разевал рот Федя.
– Конечно, ты ещё плохо знаешь Стива, и я не тороплю тебя с принятием решения, – как ни в чём ни бывало, продолжала Светлана, «не замечая» смятение Феди. – Замужество это очень серьёзное дело, замужество, это не белое платье и фата, замужество – это жизнь. Мечта каждой девушки – встретить хорошего мужчину, с которым она сможет…
– Я… я…
– … прожить долгую счастливую жизнь.
– Я… я…
– Ты не планировала выходить замуж? Ох уж эта эмансипация. Сейчас многие молодые девицы носятся с мыслью, что мужья им не нужны, но поверь, когда они встречают СВОЕГО мужчину, эти глупости быстро выветриваются из их головок…
– Я… я – парень, я – мужчина, – наконец удалось прервать этот поток слов Феде.
– А-а-а… Так ты про это? – «удивилась» Света. По её интонации и выражению лица можно было подумать, что речь зашла о совершеннейшей пустяковине. – Дорогая, ну какой же ты парень? Ты – shemale…
– К… какой ещё shemale?
– Кто такая shemale? Shemales, это девочки, похожие на тебя – девочки с членом, – спокойно ответила Светлана.
– Я не девочка, я не девочка с членом, я мужчина! – вскочил Федя и сильным рывком разорвал и сбросил с себя платье. – И мне плевать на ваши дурацкие планы!
Он бросился к шкафу и начал вываливать из него вещи.
– Что ты там ищешь, Мариночка? – с ехидной улыбочкой поинтересовалась Светлана, не озаботившись даже привстать из кресла.
– Штаны и какую-нибудь футболку.
– Зачем?
– Я ухожу. Здесь вам не Россия, и ваших быков здесь тоже нет. Это Америка, я уйду и расскажу в газетах про вас всё!
– Дорогая, пожалуйста, выключи и включи свет, а потом снова выключи и подойди к окну.
– Зачем?
– Я надеюсь, что ты увидишь кое-что, что тебя немножко образумит.
Федя так и сделал. Примерно через десять секунд он увидел три коротких, с интервалом в секунду, вспышки фонарика.
– Ты увидела? Там сидят наши, как ты говоришь, «быки». Беги. Когда они тебя поймают, то сделают укольчик…
– Меня убьют?
– Не надейся. Ты всего лишь, заснёшь. А где проснёшься, я не знаю. Может, и вправду в африканском борделе… но вряд ли. Николай Петрович деловой человек, а на тебя потрачены большие деньги, и глупо их так транжирить. Скорее, ты проснёшься в какой-то восточной стране и всю оставшуюся жизнь проживёшь в чьём-то гареме. На востоке тоже есть любители shemales. В принципе, это будет лёгкая жизнь… пока у тебя не появятся морщины. Всего и забот – живи и жди, когда твой господин захочет увидеть танец живота или трахнуть свою shemale. А попозже, тоже к делу приставят. Будешь дом убирать или за детьми хозяйскими следить. Правда, жёны тебя изводить будут. Тебе самой-то женой никогда не стать. Shemale берут только в наложницы. На улицу тебя пускать не будут, и, возможно, ты так и не узнаешь, в какой стране проживёшь всю свою жизнь. Да и какая тебе разница?
Слушая эти совершенно спокойные объяснения, Федя побелел, как полотно.
– Я… я… обращусь к мистеру Смиту.
– Я бы не советовала. Видишь ли, у мистера Смита большая проблема – его сын любит shemales, и если про это узнает общественность, карьера мистера Смита будет уничтожена. С одной стороны, мистер Смит будет очень разочарован...
– Ч… чем… разочарован?
– Мистер и миссис Смиты ОЧЕНЬ надеются, что ВАША свадьба обезопасит их положение. Сама подумай, в глазах всего окружения ты была бы совершенно обычной женой и мамой…
– М… мамой… – с каждой минутой Феде становилось всё хуже. – Мамой?! Я – мамой?!
– Ну да, – совершенно спокойно, как о само собой разумеющейся вещи, подтвердила Светлана. Она решила, что не стоит откладывать на другой раз то, что можно отлично сделать сегодня. Федя должен принять своё будущее именно сегодня. Принять целиком и полностью. – Конечно, родить ты вряд ли сможешь, но на это есть суррогатные матери.
– Я… я не… смогу…
Света отметила благоприятный признак – слова «не смогу» и слова «не буду», это, как говорится, «две большие разницы» – и продолжила:
– Повторяю, чета Смитов будет ОЧЕНЬ разочарована и просто не сможет себе позволить тебя отпустить. Хотя бы потому, что они не могут подвести людей, которые их поддерживают. Поверь, за мистером Смитом стоят ОЧЕНЬ серьёзные люди, которые НЕ МОГУТ позволить, чтобы их планы были разрушены глупенькой русской shemale. Скорее всего, тебя передадут…
– К.. куда?
– Понятия не имею. У них в этой Америке своя кухня со своими поварами. Вряд ли тебя тупо убьют, но о свободе даже не мечтай. Могу предположить, что тебя отдадут какому-то богатому любителю, который сможет обеспечить как твою покорность, так и твоё молчание.
Федя сидел на кровати и подавленно молчал.
– Могу подсказать тебе ещё один вариант. Когда Стив повезёт тебя в город, ты можешь сбежать от него и явиться в полицию или ФБР. Ты вполне можешь нарваться на честного копа, который проникнется к тебе сочувствием и, даже, попытается помочь. Только как? Скажу тебе прямо – лучший вариант для тебя, это если он тихо возьмёт тебя в жёны. Если дело получит огласку, то нас с Николаем Петровичем выкинут из страны, закрыв визы, только и всего. Ну и проживём без этой сраной Америки. Недвижимости здесь у нас с ним нет, счетов в банках тоже, плевать. А проблемы мистера Смита – это проблемы мистера Смита, не правда ли, милая? Но можешь, не сомневаться – ТЕБЕ отомстят. До нас с Колей ДРУЗЬЯМ мистера Смита не дорваться, мы тоже не лыком шиты, а вот на себе ты можешь поставить большой жирный крест. Если тебе ОЧЕНЬ повезёт, ты сможешь стать уличной проституткой. Может, тебе попадётся ДОБРЫЙ сутенёр, который будет тебя бить всего два раза в неделю. Между прочим, если ты ПРОСТО СБЕЖИШЬ, результат будет тот же самый. Вздохнуть не успеешь, как попадёшь в лапы сутенёра, и единственное, на что тебе останется надеяться, это стать новой американской Золушкой. Но проституток в Америке много, а Золушка среди них, пока что, была только одна, да и ту звали Джулия Робертс.
Федя молчал. Картины, красочно нарисованные Светланой Евгеньевной, мелькали в его уме. Федя отлично понимал, что она его не обманывает. Всё, что она говорит – правда.
– Есть ещё один выход – повеситься. Или, залезай в ванну и вскрой вены. Или… впрочем, что это я, сама решишь.
Светлана замолчала. Федя плакал. Он тёр ладошками глаза, тушь растекалась по его щекам, слёзы, перемешанные с тушью, оставляли на накрашенном личике грязные дорожки. Плакалось легко. В последний раз Федя так плакал лет в одиннадцать-двенадцать, когда его несправедливо посадили в холодный карцер в наказание за не им разбитое стекло. (Вообще, в последнее время Федя начал замечать за собой не свойственную ему ранее чувствительность и плаксивость. Наверное, сказывались женские гормоны, которыми его постоянно кололи.)
Светлана подошла к хныкающему Феде, присела рядом и обняла его за плечи.
– Ну не плачь, моя хорошая. У тебя распухнут глазки, и завтра ты будешь совсем некрасивая. Ну зачем нам плакать? Тётя Света никогда не позволит отдать свою девочку в гарем, – ласково говорила она, прижав голову Феди к груди и гладя его по волосам. – Не для того тётя Света воспитывала свою красавицу. Мы будем хорошей девочкой, мы выйдем замуж. Как мы будем красивы в белом, воздушном, из одних кружев платье и под белой-белой, прозрачной-прозрачной фатой. Нам будут завидовать все наши подружки. Мы будем самой красивой невестой. Ведь правда, моя хорошая девочка?
– Д… да… – сквозь всхлипы выдавил Федя.
– И пусть нам завидуют эти глупые мужчины. Мы носим красивое бельё и красивую одежду. Платья, шубки, бриллианты, косметика – это всё для нас. Мы капризничаем и дуемся, и за нашу благосклонность мужчины стелются перед нами и делают нам дорогие подарки. Это так здорово! Правда? Моя хорошая, ты согласна?
– Д… да… – всхлипывал Федя.
– А то, что мы раздвигаем ножки, в этом ничего страшного нет. Мы любим раздвигать ножки. А если пока не любим, то скоро полюбим. Так ведь, милая?
– Д… да… – всхлипы, потихоньку, затихали.
– Мы больше не будем плакать? Мы будем хорошей девочкой?
– Да, – всхлипнув в последний раз, почти прошептал Федя.
– Тогда, моя хорошая, умойся, а потом нам надо заняться делом. Завтра ты должна быть красивой.
Светлана помогла Феде переодеться, снять косметику и наложила ему на лицо маску.
– Больше не плачь, моя хорошая. У тебя впереди счастливая жизнь. И муж, и его родители будут тебя обожать. А когда у Смитов появятся внуки…
Глаза Феди опять наполнились слезами.
– Ладно, не будем сегодня о детях. Выйдешь замуж, сама передумаешь и детей захочешь.
Она нарядила Федю в украшенную кружевами пикантно полупрозрачную ночную рубашку, уложила в кровать, подоткнула одеяло, поцеловала в щёку и вышла, не забыв напомнить:
– Не делай глупостей, моя хорошая девочка. «Быки» на посту. И, перед тем, как вколоть тебе укол, они тебя обязательно трахнут. Что с них возьмёшь, с грубых вонючих мужиков.
Re: Обречённый на юбки-2.
Строго говоря, в кустах сидел только один «бык». Рядом с ним сидела девица-пружина. Оба были недовольны. Что за проклятая жизнь! Приехать с хозяевами в чёртову Америку, чтобы сидеть в каких-то дурацких кустах и светить, как в дебильных шпионских боевиках, чёртовым фонариком. Они были ОЧЕНЬ недовольны.
На другом конце дома Стив курил на балконе одну сигарету за другой. Юная русская shemale никак не могла выйти у него из головы. Он не сомневался, что утренняя сцена у бассейна была хитро разыгранным спектаклем, но ему было всё равно. Пусть его родителям предлагают сделку, пусть его отец выполнит требования этого русского «бизнесмена» с бандитским прошлым. У них в России всё равно все такие. А он, Стив, хочет получить главный приз – он хочет ЕЁ. И пусть она боится его, самой себя и своей ещё не распробованной нарождающейся женственности. Это даже лучше.
Разве можно сравнивать её робость и страх с раскованной развратностью «подруг», с которыми имел дело Стив до этого? «Подруг», у самой «девственной» из которых, было не меньше полста сексуальных партнёров.
Стив будет терпелив и нежен, он поможет ей преодолеть страх, и настанет ночь, когда она сладко застонет под ним, отдаваясь своему мужчине. А позже, настанет день, когда он поднимет её на руки и перенесёт через порог номера для новобрачных. И пусть она русская, Стиву плевать на это. Говорят, из русских девочек получаются очень хорошие жёны.
Стив был согласен потерпеть, а его друг в штанах нет. Пришлось пройти в ванную.
В супружеской спальне беспокойно ворочалась миссис Смит. Неужели эта русская девочка – shemale? И если да, то как Стив узнал об этом? Неужели о пристрастии Стива знают уже в России? Эти русские хорошо подготовились. Светлана достойная противница… или партнёрша. Завтра надо поговорить с ней в открытую.
В своей спальне под одеялом лежал Федя. Парнишка отлично понимал – его поймали в ловушку. Выхода не было. Стать женой Стива или провести жизнь в восточном гареме, либо стать уличной проституткой. Вариант с самоубийством Федя даже не рассматривал – не дождётесь, падлы! Есть ещё вариант – добыть пистолет (наверняка, далеко ходить не придётся, если хорошо поискать, то пистолет найдётся у самих хозяев) и перестрелять всех к ядрёной фене. А дальше?
Перед глазами встала картинка тюремной камеры-будуара, где Федя, в качестве ПЕРВОЙ ДАМЫ мужской тюрьмы, принимает визит уголовного авторитета. Нет, перестрелять – тоже не выход. Федя видел много фильмов про американскую тюрьму и не сомневался, что его там ждёт. Он совсем не желает стать ДАМОЙ самого крутого парня, на которую обычные уголовники не посмеют бросить косого взгляда. Если уж щёлкать шпильками, лучше это делать в парижском «Максиме», чем в тюремной столовой.
А если попробовать сыграть в их игру? Федя подчинится, выждет время… и отомстит. Раз Федя их «дочь», значит, он, то есть «она» их наследница. И, если их грохнуть – туда козлам и дорога – можно завладеть их деньгами, пусть не всеми, но кусочком, чтобы на жизнь хватило, и сделать ноги. Хороший план, но у него есть серьёзный недостаток – Стив. Придётся принимать его ухаживания, и, чего доброго, придётся и замуж выходить! Женить их будут, надо думать, скоро, а до свадьбы не успеть.
Тут Феде пришло в голову, что у Николая Петровича, наверное, дружки есть, такие же, как он. Тогда, даже если удалось бы замочить этих козлов до свадьбы, как бы они Федю в оборот не взяли, да так, что он пикнуть не успеет, как окажется женой какого-нибудь быковатого сынули. И конец. Подержат и в землю закопают. Или в бордель в Африку продадут. Или… найдут, куда.
Нет, придётся выходить замуж, жену сына американского сенатора дружки Колюни не достанут. Выйти замуж, грохнуть «родителей», осмотреться, денег прихватить и «Чао, бамбино!».
У Феди ещё будут такие девочки, что Стив обсохнет от зависти!
План Феде понравился почти во всём. Кроме одного. Придётся самому побыть девочкой. Конечно, до свадьбы от посягательств Стива можно и отбиться, по крайней мере, от его члена в заднице. Федя, мол, то есть «Марина» – «хорошая девочка», и до свадьбы – ни-ни. Но всё равно Стив будет приставать и лапать. А после свадьбы никакие отговорки не помогут. Придётся стать специалистом по минету… и не только по минету.
Под утро Федя решил, что трахнут его при любом раскладе, но лишь вариант со Стивом даст ему возможность мести. Держитесь, Светочка и Колюня, вы ещё пожалеете! Недолго вы попользуетесь плодами своей «победы»!
В честь катания на лошади Светлана впервые разрешила Феде надеть джинсы. Женские, обтягивающие попку и бёдра, как колготки, джинсы с короткими штанинами, нейлоновые гольфы, кроссовки, топик, оставляющий открытым животик, минимум косметики – лишь слегка подкрашенные губы и глаза, волосы, собранные в роскошный длинный хвост, перевязанный розовой атласной ленточкой, и соломенное сомбреро. Красиво, просто, соблазнительно.
Света сидела в шезлонге у бассейна и, потягивая через соломинку свежевыжатый апельсиновый сок, рассматривала удаляющуюся парочку. Стив гарцевал на своём жеребце, как киношный ковбой, а Федя напряжённо трясся на смирной кобылёнке, вцепившись в поводья омертвевшими от натуги руками. Смотреть было забавно. Оно и к лучшему – голова Феди слишком занята самой ездой, чтобы зацикливаться на ухаживаниях Стива. А Стив пусть работает, кавалер.
За спиной раздались шаги, и рядом появилась миссис Смит.
– Прекрасное утро, миссис Светлана.
– Прекрасное, миссис Маргарет.
Миссис Смит села напротив Светланы и тоже начала потягивать сок, задумчиво осматривая собеседницу.
– Мне кажется, наши дети неплохо смотрятся вместе, – сделала она первый ход и выжидательно посмотрела на русскую.
Светлана ещё раз посмотрела на удаляющуюся парочку и направила взгляд прямо в глаза американке.
– Моя приёмная дочь – shemale.
– Дорогой, что ты думаешь об этом русском?
– Русский, как русский. Наглый, нахрапистый. Думает, у нас тут, как у них. Завтра вежливо откажу. Пообещаю, что подумаю, и пускай едет.
– Погоди. Не стоит так торопиться.
– Почему?
– Наш Стив заинтересовался русской девочкой.
– Что? Стив заинтересовался ДЕВОЧКОЙ? САМ? Это, конечно, меняет дело.
– Если быть честной, эта девочка… не девочка.
– А кто? Ты что… Она… мальчик? Она… shemale?
– Да.
– Вот русские! Свою shemale притащили! Ну наглость! Сегодня же пусть валят отсюда!
– Джон, ты совсем с ума сошёл? Ты что, не понимаешь, что это наш шанс?
– Чтобы мой сын таскался с shemale, да ещё с русской! Да за кого ты меня принимаешь? А если об этом узнают избиратели? Нам конец!
– Если мы не ПРИМЕМ меры, избиратели обязательно об этом узнают. И ты увидишь в газетах фотографии своего сына в компании с какой-нибудь калифорнийской шлюхой. Вот тогда нам точно конец.
– А эта…
– А эта shemale – чистенькая девственная девочка. Она будет добропорядочной женой и образцовой матерью. Между прочим, воспитывающей внуков. ТВОИХ внуков.
– Ну и откуда у этой парочки возьмутся МОИ внуки? Это ты сама с ума сошла!
– Они согласны на суррогатную мать, которая родит детей от Стива. И это будут НАШИ НАСТОЯЩИЕ внуки.
Мистер Стив замолчал. Внуки – это аргумент. Тем более, если всё, действительно, будет, как у всех.
– Хорошо, я подумаю и потяну время. Хочу посмотреть на эту парочку. И, если я соглашусь, должна быть настоящая большая свадьба, куда мы пригласим всех наших друзей. Свадьба должна быть здесь, а не в России. А первого СВОЕГО внука я хочу увидеть, как и положено, через год после свадьбы. Не позже. И повторяю, ЕСЛИ Я СОГЛАШУСЬ! Я ещё не согласился.
Миссис Смит отлично знала, что её Джон уже согласился. Просто, он хочет немного поломаться. Ну и пусть ломается. Мужчины! Сколько бы им ни было лет, а всё равно, как дети!
День шёл за днём, неделя за неделей. Стив посвящал всё свободное время ухаживаниям за Федей. Мистер Смит и Николай Петрович постоянно с кем-то встречались, а иногда уезжали на два-три дня. Миссис Смит и Светлана заделались закадычными приятельницами и уже во всю строили свадебные планы. Самый большой спор вышел у них по поводу платья невесты. Света, как весь российский бомонд, полагала, что платье надо шить в Париже или Лондоне, а миссис Смит, как истинная американка, пренебрежительно относившаяся ко всему остальному миру, настаивала на Нью-Йорке. В конце концов, компромисс был найден – они выбрали известного французского свадебного кутюрье, проживавшего в Нью-Йорке.
А Федя? Как сказала Светлана Николаю Петровичу: «Ну куда наша девочка с колеи денется?»
Октябрьские вечера, даже в Америке, были уже довольно прохладны, и Федя зябко ёжился, идя по парку, держась за руку со Стивом. Всё-таки, атласный жакетик, чисто символически прикрывающий голые плечи, хорош в ресторане или в клубе. Словно почувствовав, Стив обнял его за плечи. Стало теплее. Федя уже неделю позволял держать себя за руку и приобнимать. Во-первых, куда было от этого деваться? А во-вторых – что ни говори, Стив, действительно, оказался «обаяшкой», как говорит тётя Света. Да и волна положительных эмоций и доброты, окутывавшая Федю, невольно подталкивала расслабиться.
Шпанистость и авантюрность Феди были лишь защитной скорлупой, позволявшей ему выжить в жестоком мире детского дома с его чёткой иерархией, место в которой надо было отстаивать кулаками или хитростью. С кулаками у Феди всегда было плохо – ну не выросли у пацанёнка настоящие, хорошие кулаки, и что тут поделаешь. Вот и приходилось изворачиваться. А хотелось тепла, ласки, заботы… любви. И Федя невольно поддавался на волну нежности и заботы, исходившую от Стива.
Пошёл сильный, холодный дождь, Стив схватил Федю за руку и очень быстрым и широким шагом пошёл к машине. Феде пришлось почти бежать. Бежать на шпильках было неудобно, но Стив тащил его, как на прицепе, и Федя едва поспевал семенящими мелкими шагами, насколько позволяла узкая юбка платья.
Когда они добрались до машины, тонюсенькая ткань платья и жакетика совсем промокла, Федя, весь дрожа, сжался на сидении, стараясь согреться.
– Набрось, – сказал Стив, подавая ему свой пиджак.
Федя благодарно улыбнулся, сбросил мокрый жакетик и натянул пиджак, утонув в нём, как в халате. Пиджак изнутри был приятно тёплый и приятно пах Стивом.
– Согрелась, крошка?
Федя откинул с лица прядь мокрых волос, ещё раз улыбнулся и замотал головой.
Стив наклонился к нему, обхватил его правой рукой и навис над Федей. Федя понял, что сейчас его будут целовать. Стало тепло.
«Всё идёт по плану», – успокаивал себя Федя, когда язык Стива вошёл ему в рот.
Федя задумчиво стоял перед зеркалом, перебирая в руках лифчики. Какой надеть? С их первого поцелуя прошла уже неделя, и сегодня они со Стивом идут в кино. Знает Федя это кино… на задних рядах! Что там говорила Светлана?
– Если идёшь с парнем, зная, что тебя слегка разденут, одевайся, чтобы было проще и ему тебя раздеть, и тебе привести себя в порядок. Самое лучшее, это если платье или блузка расстегивается спереди. Ну и лифчик – тоже.
Подумав, Федя остановил свой выбор на чулках с подвязками, юбке с разрезом слева (значит, сесть надо справа, отметил Федя), полупрозрачной блузке и лифчике с передней застёжкой. Пусть Стив порадуется. Одевшись, Федя ещё раз глянул на себя в зеркало, невольно залюбовавшись, как заманчиво-пикантно кружевной верх атласных чашек лифчика просвечивает сквозь блузку, в последний раз провёл помадой по губам, надел тёплый жакет, перебросил через плечо сумочку и, подхватив перчатки, застучал каблучками низких сапожек навстречу Стиву.
Сидя перед зеркалом и снимая косметику, Федя с улыбкой вспоминал вечер. «Кино» ему понравилось. Правда, о чём был фильм, он так и не узнал. Наверное что-то про любовь. По крайней мере, там, кажется, не стреляли. У Стива оказалось столько рук! Попробовать подсчитать? Первая – поддерживала его под спину, когда Федя оказался у Стива на коленях. Как это произошло, для Феди было загадкой, потому что садился он, похоже, на сиденье. А оказался на коленях у Стива. Непонятно. Между прочим, сидеть на коленях было довольно удобно, наверное, именно для этого у женщин (и у Феди) такие пухлые ягодицы.
Итак – первая рука поддерживала Федю под спину.
Вторая рука всё время лазила под юбкой. (Не зря придумали разрезы на юбках!)
Третья (!) рука почти сразу же расстегнула блузку и лифчик и начала играть с Фединой грудью.
Четвёртая (!) рука гладила его по волосам.
Пятая… нет, хватит. Тут разобраться бы, откуда первые четыре взялись?
Спохватились они, когда пошли титры. Федя еле успел застегнуть лифчик и блузку, когда в зале зажёгся свет.
Теперь Федя пытался разобраться в собственных чувствах. Конечно, всё шло по плану. Вот только… План планом, но зачем было гладить Стива по волосам и целовать его в лоб, приподнимая левой рукой грудь, чтобы Стиву было удобнее ласкать языком сосок? Почему он сам не заметил, как пролетел двухчасовый сеанс? Конечно, Стив добрый, он ласков, нежен… И вообще, Стив такой лапочка! Прямо жалко огорчать его и сбегать, когда дело будет сделано. Он, ведь, так расстроится! Бедняжка.
Миссис Смит говорит, что они должны ходить не в кино, а в театр. Больно надо! Разве ТАКОЕ там посмотришь?
– Посмотри, какой он хороший.
– Ну… не знаю.
– Он тебя так любит. Не бойся, возьми его пальчиками.
– А он… чистый?
– Мыл его с мылом и шампунем. Честное слово.
– Правда? А это что за пятнышко?
– Это не пятнышко, крошка. Дай ручку. Вот видишь, он совсем не страшный.
– Какой он твёрдый. Как кость.
– Ещё бы. Это для тебя. Погладь его, вот так. Правильно, моя хорошая.
– А он… тёплый.
– Конечно. Он так хочет с тобой познакомиться.
– Ну вот мы и познакомились.
– Разве это знакомство.
– А что он хочет?
– Ну… это…
– Здесь? В машине?
– Ты теперь американка. А по статистике 99 % американок в первый раз сделали это в машине.
– Значит, русская, русская, а как это, сразу американкой стала?
– Ты моя русская американка.
– Ну, если я русская американка… А что мне за это будет?
– Моя любовь.
– Ах, значит ты мне всё время врал?
– О чём?
– Ты и раньше говорил, что меня любишь. Значит, ты врал?
– Нет, что ты. Но теперь мы с ним будем любить тебя вместе. А значит, в два раза сильнее.
Федя полувисел на руках Стива и водил по стволу его члена наманикюренными пальчиками. Член вздрагивал, Стив прерывисто дышал.
«Какой он милый, – в который раз подумал Федя. – Какой Стив обаяшка. Любой из наших пацанов уже давно насадил меня на свой член, а этот ждёт… А может, попробовать разочек? Всё равно после свадьбы придётся. Так какая разница? Светка, вроде, неплохо научила. Всего один разик».
– Ну ладно. Я попробую.
«И за это ответите», – думал Федя, пока его обнимал и целовал благодарный Стив. От Стива исходила такая волна нежности, что в ней хотелось купаться. Федя машинально извивался, подставляя под поцелуи и поглаживания разные места лица, шеи, груди. Вдруг он обнаружил, что на нём нет ни норкового пиджачка, ни блузки, ни лифчика, а шёлковая комбинация скомкана вокруг пояса юбки. И когда только Стив успел его раздеть? Ну и пусть. Разомлевший Федя решил, что, пожалуй, при случае, можно и повторить. Ему ведь не убудет? А Стив так доволен! Да и Светка говорит, что глотать сперму полезно… чтобы ранних морщинок не было. Зачем ему ранние морщинки?
Тьфу, чёрт. Какое дело будет ему до морщинок, когда дело будет сделано? С каких это пор мужчин волнуют морщинки?
– Дай-ка на тебя посмотреть, моя красавица! Ого! Поздравляю с первым минетом!
– Откуда вы знаете?
– У тебя на волосах за правым ухом сперма засохла. В машине?
– Да.
– В машине неудобно, там по неопытности всегда измажешься. Ничего, в следующий раз лучше получится. Пора тебе, моя хорошая, новые уроки брать.
– Какие?
– Придёт время, когда Стив до твоей попки доберётся, и ты должна знать, что и как делать. Могу на словах объяснить, а если хочешь, можно и с этой штучкой потренироваться…
– Нет уж, лучше только на словах.
– Как хочешь. Хотя, в принципе, правильно. Твой Стив хочет тебя сам «распечатать». Слушай…
Жизнь Феди была расписана чуть ли не по минутам. Из Феди делали… леди.
– Вы, в России, ещё не умеете делать из своих девочек настоящих леди, – заявила мать Стива. – Я это исправлю.
Теперь к Феде ежедневно приезжали преподавательницы, учившие его манерам, этикету, умению правильно говорить, одеваться, пользоваться макияжем и прочим дамским премудростям. По утрам объявившаяся мисс-пружина изводила Федю «физподготовкой». Вдобавок к ней, стала наведываться и преподавательница бальных танцев. И ещё неизвестно, какая из этих спортивных дамочек была большим извергом. Обе друг друга стоили!
Единственной отдушиной были свидания со Стивом, но тот, надолго уехал по делам.
Федя затосковал. Никто не обнимет, не поцелует, не… Одни мучительницы с утра и до вечера. Правда, одна мучительница его интересовала по особому. Мисс-пружина.
Как-то раз, после окончания занятия, Федя спросил:
– Ольга, ты дорого стоишь?
Ольга ничего не ответила. Она молча окинула его внимательным, оценивающим взглядом и вышла.
Следующие три дня она сухо руководила занятием, а на четвёртый день, перед уходом, ответила.
– Я не продаюсь… за деньги.
Утром следующего дня Федя весь изнывал от нетерпения. Поздоровавшись с Ольгой, он тихо, но чётко и медленно сказал:
– Я – наследница.
Под конец занятия Ольга ответила:
– Я хочу долю. И участие в управлении.
– Вряд ли это получится. Я собираюсь делать ноги.
– Я подумаю.
На следующее утро она ответила:
– Ладно. Я соглашусь на деньги. Эти – такие козлы! Мне никогда не нравилось, что они с тобой сделали. Это – беспредел, а за беспредел надо наказывать. Особенно, когда за это платят.
О деталях они договорились позже.
Федя сидел в своей спальне, возясь с волосами. Вечернюю маску он уже снял. На Феде были красивая ночная рубашка в кружевах, шикарный шифоновый полупрозрачный пеньюар и домашние туфли на каблучке в пять сантиметров.
В дверь постучали.
– Да! Войдите!
Дверь распахнулась, и в комнату вошёл Стив с огромным букетом роз.
– Стив! Когда ты приехал? Это мне? Спасибо!
Федя вскочил, схватил букет и, с наслаждением, вдохнул сладкий аромат. (Раньше Феде и в голову не могло прийти нюхать цветочки, а теперь их запах ему нравился. Как и запах Стива. А запах девушек и молодых женщин, почему-то, нет.) Уткнувшись носом в середину букета, он обнаружил там коробочку.
– А это что такое?
Запустив туда ладошку, Федя извлёк коробочку, раскрыл и замер с открытым ртом.
– Тебе нравится? – с волнением в голосе спросил враз побледневший Стив.
«Всё идёт по плану», – пытался себя успокоить Федя, разглядывая кольцо со сверкающим бриллиантом. Подумаешь, кольцо невесты! Он давно был готов к тому, что его получит. Именно через это кольцо шёл его путь к свободе. Что там положено говорить? Но всё-таки, какое же оно красивое!
– Очень… красивое. Это… мне?
– Тебе… ты… его… примешь? – прозаикался Стив.
Федя посмотрел на Стива. Бедненький, побелел весь от волнения. Всё-таки, как это здорово, что именно мужчины должны бледнеть в ожидании ответа. Ничего, пусть потерпит. А Федя повредничает. Чуть-чуть.
Федя игриво обернулся, дав Стиву рассмотреть со всех сторон своё заманчиво просвечивающее сквозь ночную рубашку и пеньюар тело, встряхнул головой, отработанным движением заставив волосы блестящей волной перелететь через плечо, и заявил:
– Мне надо подумать.
Стив совсем приуныл. Он опустил голову и упёрся взглядом в пол. Феде стало его жалко. Ладно, не будем изводить парня, расплачется ещё. Он сунул Стиву под нос свою ладонь, и проговорил.
– Да, мой золотой.
– Ты согласна?
– Ну да. И долго мне ещё ждать? – снова помахал Федя ладошкой перед носом Стива.
Стив, дрожащими руками, надел на палец Феди кольцо невесты, Федя взял вазу, зашёл в ванную, набрал в вазу воды, приспустил пеньюар и ночную рубашку с левого плеча, слегка задрапировал обнажённое плечо распущенными волосами, ещё раз полюбовался кольцом с бриллиантом, игравшим под электрическим светом всеми цветами радуги, вышел в комнату и, провокационно повернувшись к Стиву спиной, начал пристраивать букет в вазу. Через несколько секунд руки Стива легли на его талию, а губы нашли его плечо. Федя обернулся и обхватил жениха руками за шею.
«Ну что же, – подумал Федя, снова любуясь сверкающим на пальце кольцом, пока Стив целовал его плечо и шею. – Придётся принять очередную порцию лекарства против морщинок».
Свадьба состоялась в Далласе. По настоянию четы Смитов, церемония должна была пройти по их правилам. Федя стоял перед дверями церкви, готовясь сделать первый шаг в длинный проход между рядами скамеек. Гости встали, ближе к алтарю выстроились две шеренги, одна розовая – подружек невесты, другая чёрная – шаферов.
Ещё раз судорожно вздохнув, Федя сделал первый шаг. Цоканье десятисантиметровой шпильки ударило по ушам, пышная многослойная юбка на обручах колыхнулась, поясница почувствовала натяжение длинного и широкого, в форме сердца, шлейфа, длинные подвязки слегка натянулись, подтягивая верх чулка. Руки судорожно сжимали букет невесты, перевязанный сверкающими атласными лентами.
«Всё идёт по плану» – говорил себе Федя, разглядывая гостей сквозь прозрачную кисею фаты. Сквозь фату всё выглядело белесым и слегка размытым.
Последняя неделя предсвадебной суматохи довела его до ручки. Ежедневные трёхчасовые примерки и подгонки шикарной одноразовой шкурки, за которую Николай Петрович заплатил 200 тысяч долларов, чуть не свели его с ума. Ну сколько можно? Мсье Франсуа, своими манерами напоминавший жеманную девочку, раз за разом оказывался недоволен.
Накануне свадьбы состоялся девишник с визжащими «подружками», как московскими, так и «местными», с которыми Федя познакомился благодаря чете Смитов. Эти дебильные девицы утомили Федю настолько, что предстоящая назавтра свадьба стала казаться ему миленьким пустячком. Подумаешь, парень выходит замуж за парня! Говорят, где-то уже и на козе жениться можно!
Напрасно Федя ждал, что утром наступит облегчение. Уже в полседьмого он сидел в кресле салона красоты, где ему делали волосы и лицо. Около двенадцати его привезли в городскую квартиру Смитов, где началась пытка облачения невесты. Визги, ахи, охи, «старое, новое, чужое, голубое», мсье Франсуа, лично ползающий по полу с иголкой в зубах и подшивающий кружевные воланы по низу юбок – от всего этого в голове у Феди уже гудело. Когда Колюня забрал его, чтобы везти в церковь, Федя почти обрадовался.
«Всё идёт нормально», – снова повторял себе Федя, подавая руки Стиву.
«И за это ответите», – твердил он, когда подружка подняла его фату, чтобы Стив мог поцеловать Федю в губы.
Свадебный банкет запомнился только тем, что Стив постоянно выдёргивал его из-за стола и целовал. Федины губы уже опухли от поцелуев, а гости снова и снова звенели бокалами или орали «Горько!» (это – заокеанские, в смысле российские). Были и танцы.
Колюня, выведя «молодую жену» на танец, решил, в его понимании, «типа, пошутить»:
– Я же обещал, что ты будешь, как сыр в масле кататься. Пацан сказал – пацан сделал.
В ответ его ожог злобный ненавидящий взгляд прелестных глаз, обрамлённых густыми пушистыми загнутыми ресницами. Колюня оторопел. Такой взгляд опущенного барыги он видел только один раз в жизни. На видеозаписи.
В тот раз Колюне повезло – его вовремя пробил понос, и учить жизни барыгу, «жрущего в одну харю», он не поехал. Тех, кто поехал, отчаявшийся барыга в компании с каким-то совершенно обмороженным ветераном локальных войн взял в плен и заставил играть по олимпийской системе. Игра была простая – кто быстрее сожрёт упаковку однодолларовых бумажек. Выигравший в каждой паре простреливал проигравшему башку. Чемпион довольно оглядел одиннадцать валяющихся в сарае трупов и упёрся лбом в воронёный ствол калаша.
– Ты же обещал, – завопил он, чувствуя, как обмокают его штанины.
– Я то обещал, а вот Серёга – нет.
Колюня очень хорошо помнил, как его трясло, когда братва смотрела присланную по почте видеозапись бойни. В тот раз его пронесло.
Колюне, впервые за много лет, стало страшно. Дождавшись конца танца, он отвёл «дочь» к мужу и торопливо ретировался, твёрдо решив, что постарается держаться от неё подальше. Желательно – через океан.
Стив не дал Феде даже ступить на землю и, подхватив его на руки прямо из лимузина, торопливо понёс в двери гостиницы, распахнутой швейцарами в сверкающих ливреях. Лифт ждал. Едва Стив, под аплодисменты посетителей, внёс в лифт свою драгоценную ношу, лифтёр закрыл двери и тронул лифт. На этаже их тоже ждали.
Перенеся Федю через порог номера для новобрачных, Стив поставил его на пол, обцеловал и вышел, предупредив:
– Подготовься пока. Ну, там, дела девочек. Только не раздевайся, я буду раздевать тебя сам. Как долго я этого ждал! Я сейчас, любимая!
Федя прошёл в шикарную ванную, и, после пяти минут борьбы со своим сверкающим кружевами и атласом свадебным платьем, присел на унитазе. Затем, он подошёл к зеркалу, достал косметичку и подкрасил губы и глаза. В дверь уже скрёбся нетерпеливый Стив.
– Где ты, моя маленькая кошечка? Твой муж ждёт тебя!
Федя ещё раз оглядел себя в зеркало, вздохнул и положил наманикюренные пальчики на блестящую золотом ручку двери. Всё шло по плану.
– Возможно, в первый раз тебе будет совсем неприятно. Возможно, даже хуже. Открою тебе секрет – у многих натуралок точно так же. Многие, даже, удивляются – и зачем всё это нужно? Но, если мужчина умелый, женщина быстро меняет своё мнение. Мне кажется, твой Стив – умелый любовник, – учила Федю Светлана Евгеньевна.
Медовый месяц молодые провели на Гавайях. Правда, первую неделю Федя Гавайев почти не видел. Видел он, преимущественно, потолок спальни их номера.
«И чего ради молодожёны ездят на Гавайи? – недоумевал Федя, в который раз разглядывая потолок и не забывая сладко постанывать, чему его тоже научила Света. – Такие потолки и в нашем Дырьегорске найти можно. Стоило лететь в такую даль!»
Любой праздник кончается, и у молодой пары началась обычная семейная рутина. По настоянию Феди супруги поселились отдельно. Наконец, после очень долгого перерыва, Федя ощутил, что он сам себе хозяин, то есть, хозяйка. По плану, Ольга должна была найти вариант убить «родителей». В принципе, главную сложность представляло «дополнительное» условие – «козлы» должны были получить «прощальный привет» от Феди. Ну и, конечно, нельзя было оставлять никаких концов – «друзья» Колюни были куда опасней милиции, и никакие законы и прокуроры их не ограничивали. Федя, тем временем, должен был изображать хорошую, любящую своего мужа жену. Чем более любящую, тем лучше.
Какие сложности были у Ольги, Федя не знал – заговорщицы, в целях конспирации, практически не общались. А вот у Феди сложности были. Главной сложностью был Стив.
Проблема была не в том, что Стив плохой. Наоборот. Проблема была в том, что Стив был СЛИШКОМ хороший.
«Я мужчина. – твердил себе Федя, когда занимался днём хозяйственными делами. – Я мужчина. Я не трахаюсь со Стивом, это Стив меня трахает. Я не целуюсь, это Стив меня целует».
Но, чем ближе становился вечер, тем… становилось труднее. Федя бежал на кухню, чтобы приготовить Стиву вкусный ужин, убеждая себя, что он делает это по обязанности жены. Накрыв на стол, он спешил накраситься и приодеться, потому что хорошая жена должна окружать мужа уютом. Так он говорил себе.
Федя встречал мужа поцелуем, вёл его в столовую и кормил. Сам он почти не ел, с умилением глядя на ужинающего Стива. Дальше был тихий семейный вечер, завершавшийся бурной атакой Стива на прелести жены. Два-три раза в неделю Федя старательно наряжался (ведь хорошая жена должна быть красивой), и они шли погулять, или в кино или ресторан, или встречались с друзьями в клубе, или ещё что-то.
День шёл за днём, неделя за неделей, месяц за месяцем.
Прошло полгода, и прилетевшая из России Светлана объявила, что Феде пришла пора готовиться к «материнству». Вскоре Феде пришлось симулировать беременность, постоянно нося искусственный «живот», и, вдобавок, посещать курсы для будущих мам.
Суррогатную мать миссис Смит и Светлана подобрали ещё до свадьбы, а оплодотворили её во время медового месяца, так что «их» ребёнок должен был появиться уже скоро.
Всё бы ничего, но Федя обнаружил странные изменения в своих грудях. Надо сказать, что Федины молочные желёзы к тому времени развились настолько, что импланты удалили. Первое время Федя носил подкладки и, вдруг, обнаружил, что его груди быстро растут. Скоро для него стали тесны бюстгальтеры, которые он носил до удаления имплантов! Что за чудеса?
– Что тебя удивляет? – «просветила» его Света. – К концу беременности груди всегда увеличиваются. Мать готовится к кормлению своего малыша.
– Что? К… какому кормлению? – полезли на лоб хорошенькие глазки Феди.
– Ну что тебе непонятно? Кто будет, по-твоему, кормить твоего ребёнка? Миссис Смит? Или я?
– Мне… Мне никто не говорил…
– Как будто, ты в первый раз услышала про ваших будущих детей! Не изображай дурочку! Это само собой подразумевалось. Никому даже в голову не приходило, что может быть по-другому.
– Но это НЕ Я… беременна!
– Ну и что. Есть медикаменты, благодаря которым молоко может появиться даже у миссис Смит. А у тебя и подавно. Мистер Смит будет очень доволен, когда увидит, как его невестка сама кормит грудью его внука.
– А кто… вообще… будет? – подавленно спросил Федя. Протестовать было бесполезно. ВСЁ ИДЁТ ПО ПЛАНУ!
– Не знаю, – соврала Света. Посовещавшись, они с миссис Смит решили не говорить «Марине», что её ожидает… двойня.
Дети, мальчик и девочка, ни разу не взяли грудь своей биологической матери. Вместо этого, их сразу поднесли к Фединой груди, раздувшейся от молока, как вымя дойной коровы. Федя не испытывал никаких чувств к беспомощным комочкам розовой плоти, мягко сосавшим его грудь, но старательно изображал радость. Да и грудям, ждавшим «дойки», стало легче.
Мистер Смит, увидев, как его невестка сама кормит его внуков, растаял настолько, что стал баловать её сильнее мужа. Как раз подошёл срок очередных выборов, и его имиджмейкеры не преминули использовать русскую невестку в очередной предвыборной кампании, принёсшей мистеру Смиту очередное повышение его политического веса.
– Я – настоящий стопроцентный американец, – говорил мистер Смит во время предвыборной кампании. – Я горжусь своим замечательным сыном и своей замечательной невесткой, подарившей мне бесценный подарок – замечательных внуков. И я уверен, эти внуки будет не последними.
А для Феди настало трудное время. Детей надо было кормить, пеленать, качать на руках. Заслышав детский плач, он, как сомнамбула, вставал с кровати, стараясь не разбудить Стива, и бросался в детскую, где пеленал, успокаивал, кормил, пел колыбельные, укачивал на руках… Он похудел, его глаза ввалились, сон стал беспокойным, круглые сутки проходили в бесконечных хлопотах о детях и муже.
К чести Феди, он продолжал тщательно следить за собой, ничуть не напоминая обрюзгшую домохозяйку в застиранном халате. Стив был на седьмом небе – у него настоящая любимая жена и настоящие ЕГО СОБСТВЕННЫЕ дети. Он обожал смотреть, как его жена возится с детишками и, особенно, как она их кормит. В постели он стал ещё нежнее и ласковее.
Правда, у Феди не хватало сил на любовные ласки. Совершенно замотанный, он научился отдаваться мужу в полусонном дремотном состоянии с почти отключённым рассудком. И, благодаря этому, его помутнённое сознание переставало цепляться за остатки утрачиваемой «мужественности», а хорошо подготовленное тело с благодарностью раскрывалось навстречу любви Стива. Федя просыпался со смутным ощущением блаженства, и лишь в каком-то краешке сознания продолжало сидеть ощущение неправильности и вины. Но, с каждой неделей, этот краешек сознания становился всё меньше и меньше.
Впрочем, размышлять о себе и своём отношении к Стиву Феде было обычно некогда – опять раздавался детский плач, и он снова мчался в детскую.
Так прошло полгода.
День был противно осенний. Мелко моросило, влага, казалось, напитала сам воздух. Подвыпившие Николай Петрович и Светлана распрощались с хозяевами и отъехали от коттеджа в элитном посёлке Подмосковья. Следом двинулся джип с охраной. После свадьбы «дочери» Колюня вспомнил старое время и без охраны не ездил. Очень уж ему не понравился злобный взгляд из-под накрашенных пушистых ресниц невесты. И пусть подшучивают приятели – от смеха здоровья не убудет.
Через полкилометра от ворот посёлка движок заглох. Колюня повернул ключ, но мотор ответил только визгом стартёра. Обсох, что-ли? Нет. Датчик показывал почти полный бензобак.
Тренькнула мобила.
– Николай Петрович, у вас всё в порядке? – спросили из остановившегося сзади джипа.
– Заглох. Посмотрите под капотом.
– Будет сделано.
У заднего джипа открылись двери, и на дорогу ступили водитель и старший наряда. Колюня нажал на кнопку стеклоподъёмника, чтобы опустить стекло и покурить в открывшееся окно – Светка не любила, когда он дымил прямо в машине. Стекло не двинулось с места, зато он услышал щелчки электрозамков дверей. Колюня попробовал вручную – ни двери, ни окна не открывались. Что за чертовщина? «Настоящая техника из Германии», блин!
Что-то было не так. Колюня нащупал мобилу, чтобы позвонить неторопливо приближающимся охранникам, но не успел.
Внезапно засветились индикаторы выключенного навороченного музыкального центра, и суету в салоне прервал знакомый голос.
– Привет от Феди. До взрыва бака осталось пять секунд. Отсчёт пошёл. Пока-пока.
На индикаторе музыкального центра загорелась цифра 5. По ушам Колюни ударил истошный пронзительный визг Светки, с округлившимися от ужаса глазами смотревшей, как цифра 5 сменилась на цифру 4.
Достала, таки, сучка! Ничё. Колян и не из таких переделок выбирался. Колюня развернулся на сиденье, сгруппировался и ударил обеими ногами в боковое стекло. Переднее было бы проще, но при габаритах Коли ногой до него было не достать, а разбить рукой спецстекло, поставленное из опасения перед «дочкой», он не надеялся.
Раз! Стекло поддалось, но не рассыпалось.
3.
Два! Стекло посыпалось, встревоженные охранники побежали к машине. Из джипа выскочили ещё трое.
2.
Колюня разворачивается и бросается в разбитое окно, разрезая руки, плечи и лицо об осколки.
1.
Голова и плечи уже снаружи. Если бы не растолстевший живот! Николай Петрович, извиваясь, как червяк, выдирается в окно, но чувствует, как в его ноги вцепилась ошалевшая от ужаса Светка.
– Отпусти, сучка!
0.
Он так и остался висеть в передней двери, как танкист, срезанный пулей в люке горящего танка. Когда приехавшие из элитного посёлка пожарные залили машину и выдрали деформированную огнём дверь, Николай Петрович свалился мордой прямо в залитую пеной грязь, открыв мрачному осеннему небу обгоревший до костей зад.
«Светка, наверное, была бы довольна, – злорадно думал Федя, пристраивая на голову шикарную шляпку с огромными изогнутыми полями. – Как «дочка» будет элегантна на её похоронах!»
Если мерить глубину горя осиротевшей дочери стоимостью элегантно-сексапильных траурных туалетов, купленных у моднейших кутюрье, то горе Феди было, воистину, бездонно. Особенно Феде нравилось, что длинная чёрная вуаль на шикарной чёрной шляпке полностью закрывала лицо «скорбящей дочери». Иначе Феде было бы очень трудно скрыть распиравшее его чувство торжества и ликования. Во время похорон он держался за мужа и всё время норовил потереться об него бедром или грудью, предвкушая, с какой страстью он нападёт на Стива, когда они останутся наедине. Наверное, Стиву понравится шикарное «траурное» бельё, сверкающее чёрным–чёрным атласом, сквозь чёрные-чёрные кружева которого так аппетитно просвечивает Федино тело.
– Марина, что мы будем делать дальше?
– Ольга, давай не сейчас. У меня зубки режутся.
– Что? Что у тебя?
– Ну да… То есть не у меня. У моих маленьких.
– Марина. Я тебя не понимаю!
– А у Николь ещё и животик болит.
– Марина. Мы не так договаривались!
– Ну Олечка. Давай, не сейчас… Слушай, ты же хотела чем-то там поуправлять? Вот и поуправляй пока. Я назначу. А мне сейчас некогда.
Когда наследница поставила генеральной управляющей деловых предприятий покойного батюшки бывшую охранницу Ольгу, деловые партнёры и «кореша» покойного заскрипели зубами от злости. «Проработав» тему, они быстро поняли, что «призвать к порядку» наследницу, спрятавшуюся за широкую спину популярного американского сенатора, не получится, а «убирать» одну Ольгу бесполезно, да и опасно. Понаедут шакалы-юристы из Штатов, только пух и перья полетят. Пришлось примириться.
Ольга справилась. Оказалось, что работая охранницей, она успела получить три образования – юридическое, экономическое и управления – и, вдобавок, обладала природным даром предпринимателя.
Двух малолетних детей погибшей четы – пятилетнего мальчика и трёхлетнюю девочку Федя взял под опёку. Сначала он подумывал, было, отыграться на мальчике, но, потом, решил, что дети не должны отвечать за грехи родителей. Лучше он воспитает из него настоящего человека, не такого, как папаша. Дети быстро стали называть Федю «мамой», даже раньше, чем сказали первые слова их собственные со Стивом дети.
Через год Ольга поставила перед ним вопрос ребром, и он вынужден был признать, что больше никуда сбегать не намерен и ничего менять в своей жизни не хочет. Он уже привык к жизни в женской роли, да и Стив, действительно, оказался «лапушкой». Феде нравилось быть женой и матерью. Тем более, что верховодил в семье он.
С Ольгой Федя подружился. Это была странная дружба бывшего мужчины, ставшего женой и многодетной мамой, и бизнес-вумен, не признававшей семьи и считавшей секс всего лишь полезной для физиологии процедурой. Словно бы, каждая из подруг видела в другой своё собственное несостоявшееся отражение.
Наверное, можно сказать, что Федя был счастлив.
На другом конце дома Стив курил на балконе одну сигарету за другой. Юная русская shemale никак не могла выйти у него из головы. Он не сомневался, что утренняя сцена у бассейна была хитро разыгранным спектаклем, но ему было всё равно. Пусть его родителям предлагают сделку, пусть его отец выполнит требования этого русского «бизнесмена» с бандитским прошлым. У них в России всё равно все такие. А он, Стив, хочет получить главный приз – он хочет ЕЁ. И пусть она боится его, самой себя и своей ещё не распробованной нарождающейся женственности. Это даже лучше.
Разве можно сравнивать её робость и страх с раскованной развратностью «подруг», с которыми имел дело Стив до этого? «Подруг», у самой «девственной» из которых, было не меньше полста сексуальных партнёров.
Стив будет терпелив и нежен, он поможет ей преодолеть страх, и настанет ночь, когда она сладко застонет под ним, отдаваясь своему мужчине. А позже, настанет день, когда он поднимет её на руки и перенесёт через порог номера для новобрачных. И пусть она русская, Стиву плевать на это. Говорят, из русских девочек получаются очень хорошие жёны.
Стив был согласен потерпеть, а его друг в штанах нет. Пришлось пройти в ванную.
В супружеской спальне беспокойно ворочалась миссис Смит. Неужели эта русская девочка – shemale? И если да, то как Стив узнал об этом? Неужели о пристрастии Стива знают уже в России? Эти русские хорошо подготовились. Светлана достойная противница… или партнёрша. Завтра надо поговорить с ней в открытую.
В своей спальне под одеялом лежал Федя. Парнишка отлично понимал – его поймали в ловушку. Выхода не было. Стать женой Стива или провести жизнь в восточном гареме, либо стать уличной проституткой. Вариант с самоубийством Федя даже не рассматривал – не дождётесь, падлы! Есть ещё вариант – добыть пистолет (наверняка, далеко ходить не придётся, если хорошо поискать, то пистолет найдётся у самих хозяев) и перестрелять всех к ядрёной фене. А дальше?
Перед глазами встала картинка тюремной камеры-будуара, где Федя, в качестве ПЕРВОЙ ДАМЫ мужской тюрьмы, принимает визит уголовного авторитета. Нет, перестрелять – тоже не выход. Федя видел много фильмов про американскую тюрьму и не сомневался, что его там ждёт. Он совсем не желает стать ДАМОЙ самого крутого парня, на которую обычные уголовники не посмеют бросить косого взгляда. Если уж щёлкать шпильками, лучше это делать в парижском «Максиме», чем в тюремной столовой.
А если попробовать сыграть в их игру? Федя подчинится, выждет время… и отомстит. Раз Федя их «дочь», значит, он, то есть «она» их наследница. И, если их грохнуть – туда козлам и дорога – можно завладеть их деньгами, пусть не всеми, но кусочком, чтобы на жизнь хватило, и сделать ноги. Хороший план, но у него есть серьёзный недостаток – Стив. Придётся принимать его ухаживания, и, чего доброго, придётся и замуж выходить! Женить их будут, надо думать, скоро, а до свадьбы не успеть.
Тут Феде пришло в голову, что у Николая Петровича, наверное, дружки есть, такие же, как он. Тогда, даже если удалось бы замочить этих козлов до свадьбы, как бы они Федю в оборот не взяли, да так, что он пикнуть не успеет, как окажется женой какого-нибудь быковатого сынули. И конец. Подержат и в землю закопают. Или в бордель в Африку продадут. Или… найдут, куда.
Нет, придётся выходить замуж, жену сына американского сенатора дружки Колюни не достанут. Выйти замуж, грохнуть «родителей», осмотреться, денег прихватить и «Чао, бамбино!».
У Феди ещё будут такие девочки, что Стив обсохнет от зависти!
План Феде понравился почти во всём. Кроме одного. Придётся самому побыть девочкой. Конечно, до свадьбы от посягательств Стива можно и отбиться, по крайней мере, от его члена в заднице. Федя, мол, то есть «Марина» – «хорошая девочка», и до свадьбы – ни-ни. Но всё равно Стив будет приставать и лапать. А после свадьбы никакие отговорки не помогут. Придётся стать специалистом по минету… и не только по минету.
Под утро Федя решил, что трахнут его при любом раскладе, но лишь вариант со Стивом даст ему возможность мести. Держитесь, Светочка и Колюня, вы ещё пожалеете! Недолго вы попользуетесь плодами своей «победы»!
В честь катания на лошади Светлана впервые разрешила Феде надеть джинсы. Женские, обтягивающие попку и бёдра, как колготки, джинсы с короткими штанинами, нейлоновые гольфы, кроссовки, топик, оставляющий открытым животик, минимум косметики – лишь слегка подкрашенные губы и глаза, волосы, собранные в роскошный длинный хвост, перевязанный розовой атласной ленточкой, и соломенное сомбреро. Красиво, просто, соблазнительно.
Света сидела в шезлонге у бассейна и, потягивая через соломинку свежевыжатый апельсиновый сок, рассматривала удаляющуюся парочку. Стив гарцевал на своём жеребце, как киношный ковбой, а Федя напряжённо трясся на смирной кобылёнке, вцепившись в поводья омертвевшими от натуги руками. Смотреть было забавно. Оно и к лучшему – голова Феди слишком занята самой ездой, чтобы зацикливаться на ухаживаниях Стива. А Стив пусть работает, кавалер.
За спиной раздались шаги, и рядом появилась миссис Смит.
– Прекрасное утро, миссис Светлана.
– Прекрасное, миссис Маргарет.
Миссис Смит села напротив Светланы и тоже начала потягивать сок, задумчиво осматривая собеседницу.
– Мне кажется, наши дети неплохо смотрятся вместе, – сделала она первый ход и выжидательно посмотрела на русскую.
Светлана ещё раз посмотрела на удаляющуюся парочку и направила взгляд прямо в глаза американке.
– Моя приёмная дочь – shemale.
– Дорогой, что ты думаешь об этом русском?
– Русский, как русский. Наглый, нахрапистый. Думает, у нас тут, как у них. Завтра вежливо откажу. Пообещаю, что подумаю, и пускай едет.
– Погоди. Не стоит так торопиться.
– Почему?
– Наш Стив заинтересовался русской девочкой.
– Что? Стив заинтересовался ДЕВОЧКОЙ? САМ? Это, конечно, меняет дело.
– Если быть честной, эта девочка… не девочка.
– А кто? Ты что… Она… мальчик? Она… shemale?
– Да.
– Вот русские! Свою shemale притащили! Ну наглость! Сегодня же пусть валят отсюда!
– Джон, ты совсем с ума сошёл? Ты что, не понимаешь, что это наш шанс?
– Чтобы мой сын таскался с shemale, да ещё с русской! Да за кого ты меня принимаешь? А если об этом узнают избиратели? Нам конец!
– Если мы не ПРИМЕМ меры, избиратели обязательно об этом узнают. И ты увидишь в газетах фотографии своего сына в компании с какой-нибудь калифорнийской шлюхой. Вот тогда нам точно конец.
– А эта…
– А эта shemale – чистенькая девственная девочка. Она будет добропорядочной женой и образцовой матерью. Между прочим, воспитывающей внуков. ТВОИХ внуков.
– Ну и откуда у этой парочки возьмутся МОИ внуки? Это ты сама с ума сошла!
– Они согласны на суррогатную мать, которая родит детей от Стива. И это будут НАШИ НАСТОЯЩИЕ внуки.
Мистер Стив замолчал. Внуки – это аргумент. Тем более, если всё, действительно, будет, как у всех.
– Хорошо, я подумаю и потяну время. Хочу посмотреть на эту парочку. И, если я соглашусь, должна быть настоящая большая свадьба, куда мы пригласим всех наших друзей. Свадьба должна быть здесь, а не в России. А первого СВОЕГО внука я хочу увидеть, как и положено, через год после свадьбы. Не позже. И повторяю, ЕСЛИ Я СОГЛАШУСЬ! Я ещё не согласился.
Миссис Смит отлично знала, что её Джон уже согласился. Просто, он хочет немного поломаться. Ну и пусть ломается. Мужчины! Сколько бы им ни было лет, а всё равно, как дети!
День шёл за днём, неделя за неделей. Стив посвящал всё свободное время ухаживаниям за Федей. Мистер Смит и Николай Петрович постоянно с кем-то встречались, а иногда уезжали на два-три дня. Миссис Смит и Светлана заделались закадычными приятельницами и уже во всю строили свадебные планы. Самый большой спор вышел у них по поводу платья невесты. Света, как весь российский бомонд, полагала, что платье надо шить в Париже или Лондоне, а миссис Смит, как истинная американка, пренебрежительно относившаяся ко всему остальному миру, настаивала на Нью-Йорке. В конце концов, компромисс был найден – они выбрали известного французского свадебного кутюрье, проживавшего в Нью-Йорке.
А Федя? Как сказала Светлана Николаю Петровичу: «Ну куда наша девочка с колеи денется?»
Октябрьские вечера, даже в Америке, были уже довольно прохладны, и Федя зябко ёжился, идя по парку, держась за руку со Стивом. Всё-таки, атласный жакетик, чисто символически прикрывающий голые плечи, хорош в ресторане или в клубе. Словно почувствовав, Стив обнял его за плечи. Стало теплее. Федя уже неделю позволял держать себя за руку и приобнимать. Во-первых, куда было от этого деваться? А во-вторых – что ни говори, Стив, действительно, оказался «обаяшкой», как говорит тётя Света. Да и волна положительных эмоций и доброты, окутывавшая Федю, невольно подталкивала расслабиться.
Шпанистость и авантюрность Феди были лишь защитной скорлупой, позволявшей ему выжить в жестоком мире детского дома с его чёткой иерархией, место в которой надо было отстаивать кулаками или хитростью. С кулаками у Феди всегда было плохо – ну не выросли у пацанёнка настоящие, хорошие кулаки, и что тут поделаешь. Вот и приходилось изворачиваться. А хотелось тепла, ласки, заботы… любви. И Федя невольно поддавался на волну нежности и заботы, исходившую от Стива.
Пошёл сильный, холодный дождь, Стив схватил Федю за руку и очень быстрым и широким шагом пошёл к машине. Феде пришлось почти бежать. Бежать на шпильках было неудобно, но Стив тащил его, как на прицепе, и Федя едва поспевал семенящими мелкими шагами, насколько позволяла узкая юбка платья.
Когда они добрались до машины, тонюсенькая ткань платья и жакетика совсем промокла, Федя, весь дрожа, сжался на сидении, стараясь согреться.
– Набрось, – сказал Стив, подавая ему свой пиджак.
Федя благодарно улыбнулся, сбросил мокрый жакетик и натянул пиджак, утонув в нём, как в халате. Пиджак изнутри был приятно тёплый и приятно пах Стивом.
– Согрелась, крошка?
Федя откинул с лица прядь мокрых волос, ещё раз улыбнулся и замотал головой.
Стив наклонился к нему, обхватил его правой рукой и навис над Федей. Федя понял, что сейчас его будут целовать. Стало тепло.
«Всё идёт по плану», – успокаивал себя Федя, когда язык Стива вошёл ему в рот.
Федя задумчиво стоял перед зеркалом, перебирая в руках лифчики. Какой надеть? С их первого поцелуя прошла уже неделя, и сегодня они со Стивом идут в кино. Знает Федя это кино… на задних рядах! Что там говорила Светлана?
– Если идёшь с парнем, зная, что тебя слегка разденут, одевайся, чтобы было проще и ему тебя раздеть, и тебе привести себя в порядок. Самое лучшее, это если платье или блузка расстегивается спереди. Ну и лифчик – тоже.
Подумав, Федя остановил свой выбор на чулках с подвязками, юбке с разрезом слева (значит, сесть надо справа, отметил Федя), полупрозрачной блузке и лифчике с передней застёжкой. Пусть Стив порадуется. Одевшись, Федя ещё раз глянул на себя в зеркало, невольно залюбовавшись, как заманчиво-пикантно кружевной верх атласных чашек лифчика просвечивает сквозь блузку, в последний раз провёл помадой по губам, надел тёплый жакет, перебросил через плечо сумочку и, подхватив перчатки, застучал каблучками низких сапожек навстречу Стиву.
Сидя перед зеркалом и снимая косметику, Федя с улыбкой вспоминал вечер. «Кино» ему понравилось. Правда, о чём был фильм, он так и не узнал. Наверное что-то про любовь. По крайней мере, там, кажется, не стреляли. У Стива оказалось столько рук! Попробовать подсчитать? Первая – поддерживала его под спину, когда Федя оказался у Стива на коленях. Как это произошло, для Феди было загадкой, потому что садился он, похоже, на сиденье. А оказался на коленях у Стива. Непонятно. Между прочим, сидеть на коленях было довольно удобно, наверное, именно для этого у женщин (и у Феди) такие пухлые ягодицы.
Итак – первая рука поддерживала Федю под спину.
Вторая рука всё время лазила под юбкой. (Не зря придумали разрезы на юбках!)
Третья (!) рука почти сразу же расстегнула блузку и лифчик и начала играть с Фединой грудью.
Четвёртая (!) рука гладила его по волосам.
Пятая… нет, хватит. Тут разобраться бы, откуда первые четыре взялись?
Спохватились они, когда пошли титры. Федя еле успел застегнуть лифчик и блузку, когда в зале зажёгся свет.
Теперь Федя пытался разобраться в собственных чувствах. Конечно, всё шло по плану. Вот только… План планом, но зачем было гладить Стива по волосам и целовать его в лоб, приподнимая левой рукой грудь, чтобы Стиву было удобнее ласкать языком сосок? Почему он сам не заметил, как пролетел двухчасовый сеанс? Конечно, Стив добрый, он ласков, нежен… И вообще, Стив такой лапочка! Прямо жалко огорчать его и сбегать, когда дело будет сделано. Он, ведь, так расстроится! Бедняжка.
Миссис Смит говорит, что они должны ходить не в кино, а в театр. Больно надо! Разве ТАКОЕ там посмотришь?
– Посмотри, какой он хороший.
– Ну… не знаю.
– Он тебя так любит. Не бойся, возьми его пальчиками.
– А он… чистый?
– Мыл его с мылом и шампунем. Честное слово.
– Правда? А это что за пятнышко?
– Это не пятнышко, крошка. Дай ручку. Вот видишь, он совсем не страшный.
– Какой он твёрдый. Как кость.
– Ещё бы. Это для тебя. Погладь его, вот так. Правильно, моя хорошая.
– А он… тёплый.
– Конечно. Он так хочет с тобой познакомиться.
– Ну вот мы и познакомились.
– Разве это знакомство.
– А что он хочет?
– Ну… это…
– Здесь? В машине?
– Ты теперь американка. А по статистике 99 % американок в первый раз сделали это в машине.
– Значит, русская, русская, а как это, сразу американкой стала?
– Ты моя русская американка.
– Ну, если я русская американка… А что мне за это будет?
– Моя любовь.
– Ах, значит ты мне всё время врал?
– О чём?
– Ты и раньше говорил, что меня любишь. Значит, ты врал?
– Нет, что ты. Но теперь мы с ним будем любить тебя вместе. А значит, в два раза сильнее.
Федя полувисел на руках Стива и водил по стволу его члена наманикюренными пальчиками. Член вздрагивал, Стив прерывисто дышал.
«Какой он милый, – в который раз подумал Федя. – Какой Стив обаяшка. Любой из наших пацанов уже давно насадил меня на свой член, а этот ждёт… А может, попробовать разочек? Всё равно после свадьбы придётся. Так какая разница? Светка, вроде, неплохо научила. Всего один разик».
– Ну ладно. Я попробую.
«И за это ответите», – думал Федя, пока его обнимал и целовал благодарный Стив. От Стива исходила такая волна нежности, что в ней хотелось купаться. Федя машинально извивался, подставляя под поцелуи и поглаживания разные места лица, шеи, груди. Вдруг он обнаружил, что на нём нет ни норкового пиджачка, ни блузки, ни лифчика, а шёлковая комбинация скомкана вокруг пояса юбки. И когда только Стив успел его раздеть? Ну и пусть. Разомлевший Федя решил, что, пожалуй, при случае, можно и повторить. Ему ведь не убудет? А Стив так доволен! Да и Светка говорит, что глотать сперму полезно… чтобы ранних морщинок не было. Зачем ему ранние морщинки?
Тьфу, чёрт. Какое дело будет ему до морщинок, когда дело будет сделано? С каких это пор мужчин волнуют морщинки?
– Дай-ка на тебя посмотреть, моя красавица! Ого! Поздравляю с первым минетом!
– Откуда вы знаете?
– У тебя на волосах за правым ухом сперма засохла. В машине?
– Да.
– В машине неудобно, там по неопытности всегда измажешься. Ничего, в следующий раз лучше получится. Пора тебе, моя хорошая, новые уроки брать.
– Какие?
– Придёт время, когда Стив до твоей попки доберётся, и ты должна знать, что и как делать. Могу на словах объяснить, а если хочешь, можно и с этой штучкой потренироваться…
– Нет уж, лучше только на словах.
– Как хочешь. Хотя, в принципе, правильно. Твой Стив хочет тебя сам «распечатать». Слушай…
Жизнь Феди была расписана чуть ли не по минутам. Из Феди делали… леди.
– Вы, в России, ещё не умеете делать из своих девочек настоящих леди, – заявила мать Стива. – Я это исправлю.
Теперь к Феде ежедневно приезжали преподавательницы, учившие его манерам, этикету, умению правильно говорить, одеваться, пользоваться макияжем и прочим дамским премудростям. По утрам объявившаяся мисс-пружина изводила Федю «физподготовкой». Вдобавок к ней, стала наведываться и преподавательница бальных танцев. И ещё неизвестно, какая из этих спортивных дамочек была большим извергом. Обе друг друга стоили!
Единственной отдушиной были свидания со Стивом, но тот, надолго уехал по делам.
Федя затосковал. Никто не обнимет, не поцелует, не… Одни мучительницы с утра и до вечера. Правда, одна мучительница его интересовала по особому. Мисс-пружина.
Как-то раз, после окончания занятия, Федя спросил:
– Ольга, ты дорого стоишь?
Ольга ничего не ответила. Она молча окинула его внимательным, оценивающим взглядом и вышла.
Следующие три дня она сухо руководила занятием, а на четвёртый день, перед уходом, ответила.
– Я не продаюсь… за деньги.
Утром следующего дня Федя весь изнывал от нетерпения. Поздоровавшись с Ольгой, он тихо, но чётко и медленно сказал:
– Я – наследница.
Под конец занятия Ольга ответила:
– Я хочу долю. И участие в управлении.
– Вряд ли это получится. Я собираюсь делать ноги.
– Я подумаю.
На следующее утро она ответила:
– Ладно. Я соглашусь на деньги. Эти – такие козлы! Мне никогда не нравилось, что они с тобой сделали. Это – беспредел, а за беспредел надо наказывать. Особенно, когда за это платят.
О деталях они договорились позже.
Федя сидел в своей спальне, возясь с волосами. Вечернюю маску он уже снял. На Феде были красивая ночная рубашка в кружевах, шикарный шифоновый полупрозрачный пеньюар и домашние туфли на каблучке в пять сантиметров.
В дверь постучали.
– Да! Войдите!
Дверь распахнулась, и в комнату вошёл Стив с огромным букетом роз.
– Стив! Когда ты приехал? Это мне? Спасибо!
Федя вскочил, схватил букет и, с наслаждением, вдохнул сладкий аромат. (Раньше Феде и в голову не могло прийти нюхать цветочки, а теперь их запах ему нравился. Как и запах Стива. А запах девушек и молодых женщин, почему-то, нет.) Уткнувшись носом в середину букета, он обнаружил там коробочку.
– А это что такое?
Запустив туда ладошку, Федя извлёк коробочку, раскрыл и замер с открытым ртом.
– Тебе нравится? – с волнением в голосе спросил враз побледневший Стив.
«Всё идёт по плану», – пытался себя успокоить Федя, разглядывая кольцо со сверкающим бриллиантом. Подумаешь, кольцо невесты! Он давно был готов к тому, что его получит. Именно через это кольцо шёл его путь к свободе. Что там положено говорить? Но всё-таки, какое же оно красивое!
– Очень… красивое. Это… мне?
– Тебе… ты… его… примешь? – прозаикался Стив.
Федя посмотрел на Стива. Бедненький, побелел весь от волнения. Всё-таки, как это здорово, что именно мужчины должны бледнеть в ожидании ответа. Ничего, пусть потерпит. А Федя повредничает. Чуть-чуть.
Федя игриво обернулся, дав Стиву рассмотреть со всех сторон своё заманчиво просвечивающее сквозь ночную рубашку и пеньюар тело, встряхнул головой, отработанным движением заставив волосы блестящей волной перелететь через плечо, и заявил:
– Мне надо подумать.
Стив совсем приуныл. Он опустил голову и упёрся взглядом в пол. Феде стало его жалко. Ладно, не будем изводить парня, расплачется ещё. Он сунул Стиву под нос свою ладонь, и проговорил.
– Да, мой золотой.
– Ты согласна?
– Ну да. И долго мне ещё ждать? – снова помахал Федя ладошкой перед носом Стива.
Стив, дрожащими руками, надел на палец Феди кольцо невесты, Федя взял вазу, зашёл в ванную, набрал в вазу воды, приспустил пеньюар и ночную рубашку с левого плеча, слегка задрапировал обнажённое плечо распущенными волосами, ещё раз полюбовался кольцом с бриллиантом, игравшим под электрическим светом всеми цветами радуги, вышел в комнату и, провокационно повернувшись к Стиву спиной, начал пристраивать букет в вазу. Через несколько секунд руки Стива легли на его талию, а губы нашли его плечо. Федя обернулся и обхватил жениха руками за шею.
«Ну что же, – подумал Федя, снова любуясь сверкающим на пальце кольцом, пока Стив целовал его плечо и шею. – Придётся принять очередную порцию лекарства против морщинок».
Свадьба состоялась в Далласе. По настоянию четы Смитов, церемония должна была пройти по их правилам. Федя стоял перед дверями церкви, готовясь сделать первый шаг в длинный проход между рядами скамеек. Гости встали, ближе к алтарю выстроились две шеренги, одна розовая – подружек невесты, другая чёрная – шаферов.
Ещё раз судорожно вздохнув, Федя сделал первый шаг. Цоканье десятисантиметровой шпильки ударило по ушам, пышная многослойная юбка на обручах колыхнулась, поясница почувствовала натяжение длинного и широкого, в форме сердца, шлейфа, длинные подвязки слегка натянулись, подтягивая верх чулка. Руки судорожно сжимали букет невесты, перевязанный сверкающими атласными лентами.
«Всё идёт по плану» – говорил себе Федя, разглядывая гостей сквозь прозрачную кисею фаты. Сквозь фату всё выглядело белесым и слегка размытым.
Последняя неделя предсвадебной суматохи довела его до ручки. Ежедневные трёхчасовые примерки и подгонки шикарной одноразовой шкурки, за которую Николай Петрович заплатил 200 тысяч долларов, чуть не свели его с ума. Ну сколько можно? Мсье Франсуа, своими манерами напоминавший жеманную девочку, раз за разом оказывался недоволен.
Накануне свадьбы состоялся девишник с визжащими «подружками», как московскими, так и «местными», с которыми Федя познакомился благодаря чете Смитов. Эти дебильные девицы утомили Федю настолько, что предстоящая назавтра свадьба стала казаться ему миленьким пустячком. Подумаешь, парень выходит замуж за парня! Говорят, где-то уже и на козе жениться можно!
Напрасно Федя ждал, что утром наступит облегчение. Уже в полседьмого он сидел в кресле салона красоты, где ему делали волосы и лицо. Около двенадцати его привезли в городскую квартиру Смитов, где началась пытка облачения невесты. Визги, ахи, охи, «старое, новое, чужое, голубое», мсье Франсуа, лично ползающий по полу с иголкой в зубах и подшивающий кружевные воланы по низу юбок – от всего этого в голове у Феди уже гудело. Когда Колюня забрал его, чтобы везти в церковь, Федя почти обрадовался.
«Всё идёт нормально», – снова повторял себе Федя, подавая руки Стиву.
«И за это ответите», – твердил он, когда подружка подняла его фату, чтобы Стив мог поцеловать Федю в губы.
Свадебный банкет запомнился только тем, что Стив постоянно выдёргивал его из-за стола и целовал. Федины губы уже опухли от поцелуев, а гости снова и снова звенели бокалами или орали «Горько!» (это – заокеанские, в смысле российские). Были и танцы.
Колюня, выведя «молодую жену» на танец, решил, в его понимании, «типа, пошутить»:
– Я же обещал, что ты будешь, как сыр в масле кататься. Пацан сказал – пацан сделал.
В ответ его ожог злобный ненавидящий взгляд прелестных глаз, обрамлённых густыми пушистыми загнутыми ресницами. Колюня оторопел. Такой взгляд опущенного барыги он видел только один раз в жизни. На видеозаписи.
В тот раз Колюне повезло – его вовремя пробил понос, и учить жизни барыгу, «жрущего в одну харю», он не поехал. Тех, кто поехал, отчаявшийся барыга в компании с каким-то совершенно обмороженным ветераном локальных войн взял в плен и заставил играть по олимпийской системе. Игра была простая – кто быстрее сожрёт упаковку однодолларовых бумажек. Выигравший в каждой паре простреливал проигравшему башку. Чемпион довольно оглядел одиннадцать валяющихся в сарае трупов и упёрся лбом в воронёный ствол калаша.
– Ты же обещал, – завопил он, чувствуя, как обмокают его штанины.
– Я то обещал, а вот Серёга – нет.
Колюня очень хорошо помнил, как его трясло, когда братва смотрела присланную по почте видеозапись бойни. В тот раз его пронесло.
Колюне, впервые за много лет, стало страшно. Дождавшись конца танца, он отвёл «дочь» к мужу и торопливо ретировался, твёрдо решив, что постарается держаться от неё подальше. Желательно – через океан.
Стив не дал Феде даже ступить на землю и, подхватив его на руки прямо из лимузина, торопливо понёс в двери гостиницы, распахнутой швейцарами в сверкающих ливреях. Лифт ждал. Едва Стив, под аплодисменты посетителей, внёс в лифт свою драгоценную ношу, лифтёр закрыл двери и тронул лифт. На этаже их тоже ждали.
Перенеся Федю через порог номера для новобрачных, Стив поставил его на пол, обцеловал и вышел, предупредив:
– Подготовься пока. Ну, там, дела девочек. Только не раздевайся, я буду раздевать тебя сам. Как долго я этого ждал! Я сейчас, любимая!
Федя прошёл в шикарную ванную, и, после пяти минут борьбы со своим сверкающим кружевами и атласом свадебным платьем, присел на унитазе. Затем, он подошёл к зеркалу, достал косметичку и подкрасил губы и глаза. В дверь уже скрёбся нетерпеливый Стив.
– Где ты, моя маленькая кошечка? Твой муж ждёт тебя!
Федя ещё раз оглядел себя в зеркало, вздохнул и положил наманикюренные пальчики на блестящую золотом ручку двери. Всё шло по плану.
– Возможно, в первый раз тебе будет совсем неприятно. Возможно, даже хуже. Открою тебе секрет – у многих натуралок точно так же. Многие, даже, удивляются – и зачем всё это нужно? Но, если мужчина умелый, женщина быстро меняет своё мнение. Мне кажется, твой Стив – умелый любовник, – учила Федю Светлана Евгеньевна.
Медовый месяц молодые провели на Гавайях. Правда, первую неделю Федя Гавайев почти не видел. Видел он, преимущественно, потолок спальни их номера.
«И чего ради молодожёны ездят на Гавайи? – недоумевал Федя, в который раз разглядывая потолок и не забывая сладко постанывать, чему его тоже научила Света. – Такие потолки и в нашем Дырьегорске найти можно. Стоило лететь в такую даль!»
Любой праздник кончается, и у молодой пары началась обычная семейная рутина. По настоянию Феди супруги поселились отдельно. Наконец, после очень долгого перерыва, Федя ощутил, что он сам себе хозяин, то есть, хозяйка. По плану, Ольга должна была найти вариант убить «родителей». В принципе, главную сложность представляло «дополнительное» условие – «козлы» должны были получить «прощальный привет» от Феди. Ну и, конечно, нельзя было оставлять никаких концов – «друзья» Колюни были куда опасней милиции, и никакие законы и прокуроры их не ограничивали. Федя, тем временем, должен был изображать хорошую, любящую своего мужа жену. Чем более любящую, тем лучше.
Какие сложности были у Ольги, Федя не знал – заговорщицы, в целях конспирации, практически не общались. А вот у Феди сложности были. Главной сложностью был Стив.
Проблема была не в том, что Стив плохой. Наоборот. Проблема была в том, что Стив был СЛИШКОМ хороший.
«Я мужчина. – твердил себе Федя, когда занимался днём хозяйственными делами. – Я мужчина. Я не трахаюсь со Стивом, это Стив меня трахает. Я не целуюсь, это Стив меня целует».
Но, чем ближе становился вечер, тем… становилось труднее. Федя бежал на кухню, чтобы приготовить Стиву вкусный ужин, убеждая себя, что он делает это по обязанности жены. Накрыв на стол, он спешил накраситься и приодеться, потому что хорошая жена должна окружать мужа уютом. Так он говорил себе.
Федя встречал мужа поцелуем, вёл его в столовую и кормил. Сам он почти не ел, с умилением глядя на ужинающего Стива. Дальше был тихий семейный вечер, завершавшийся бурной атакой Стива на прелести жены. Два-три раза в неделю Федя старательно наряжался (ведь хорошая жена должна быть красивой), и они шли погулять, или в кино или ресторан, или встречались с друзьями в клубе, или ещё что-то.
День шёл за днём, неделя за неделей, месяц за месяцем.
Прошло полгода, и прилетевшая из России Светлана объявила, что Феде пришла пора готовиться к «материнству». Вскоре Феде пришлось симулировать беременность, постоянно нося искусственный «живот», и, вдобавок, посещать курсы для будущих мам.
Суррогатную мать миссис Смит и Светлана подобрали ещё до свадьбы, а оплодотворили её во время медового месяца, так что «их» ребёнок должен был появиться уже скоро.
Всё бы ничего, но Федя обнаружил странные изменения в своих грудях. Надо сказать, что Федины молочные желёзы к тому времени развились настолько, что импланты удалили. Первое время Федя носил подкладки и, вдруг, обнаружил, что его груди быстро растут. Скоро для него стали тесны бюстгальтеры, которые он носил до удаления имплантов! Что за чудеса?
– Что тебя удивляет? – «просветила» его Света. – К концу беременности груди всегда увеличиваются. Мать готовится к кормлению своего малыша.
– Что? К… какому кормлению? – полезли на лоб хорошенькие глазки Феди.
– Ну что тебе непонятно? Кто будет, по-твоему, кормить твоего ребёнка? Миссис Смит? Или я?
– Мне… Мне никто не говорил…
– Как будто, ты в первый раз услышала про ваших будущих детей! Не изображай дурочку! Это само собой подразумевалось. Никому даже в голову не приходило, что может быть по-другому.
– Но это НЕ Я… беременна!
– Ну и что. Есть медикаменты, благодаря которым молоко может появиться даже у миссис Смит. А у тебя и подавно. Мистер Смит будет очень доволен, когда увидит, как его невестка сама кормит грудью его внука.
– А кто… вообще… будет? – подавленно спросил Федя. Протестовать было бесполезно. ВСЁ ИДЁТ ПО ПЛАНУ!
– Не знаю, – соврала Света. Посовещавшись, они с миссис Смит решили не говорить «Марине», что её ожидает… двойня.
Дети, мальчик и девочка, ни разу не взяли грудь своей биологической матери. Вместо этого, их сразу поднесли к Фединой груди, раздувшейся от молока, как вымя дойной коровы. Федя не испытывал никаких чувств к беспомощным комочкам розовой плоти, мягко сосавшим его грудь, но старательно изображал радость. Да и грудям, ждавшим «дойки», стало легче.
Мистер Смит, увидев, как его невестка сама кормит его внуков, растаял настолько, что стал баловать её сильнее мужа. Как раз подошёл срок очередных выборов, и его имиджмейкеры не преминули использовать русскую невестку в очередной предвыборной кампании, принёсшей мистеру Смиту очередное повышение его политического веса.
– Я – настоящий стопроцентный американец, – говорил мистер Смит во время предвыборной кампании. – Я горжусь своим замечательным сыном и своей замечательной невесткой, подарившей мне бесценный подарок – замечательных внуков. И я уверен, эти внуки будет не последними.
А для Феди настало трудное время. Детей надо было кормить, пеленать, качать на руках. Заслышав детский плач, он, как сомнамбула, вставал с кровати, стараясь не разбудить Стива, и бросался в детскую, где пеленал, успокаивал, кормил, пел колыбельные, укачивал на руках… Он похудел, его глаза ввалились, сон стал беспокойным, круглые сутки проходили в бесконечных хлопотах о детях и муже.
К чести Феди, он продолжал тщательно следить за собой, ничуть не напоминая обрюзгшую домохозяйку в застиранном халате. Стив был на седьмом небе – у него настоящая любимая жена и настоящие ЕГО СОБСТВЕННЫЕ дети. Он обожал смотреть, как его жена возится с детишками и, особенно, как она их кормит. В постели он стал ещё нежнее и ласковее.
Правда, у Феди не хватало сил на любовные ласки. Совершенно замотанный, он научился отдаваться мужу в полусонном дремотном состоянии с почти отключённым рассудком. И, благодаря этому, его помутнённое сознание переставало цепляться за остатки утрачиваемой «мужественности», а хорошо подготовленное тело с благодарностью раскрывалось навстречу любви Стива. Федя просыпался со смутным ощущением блаженства, и лишь в каком-то краешке сознания продолжало сидеть ощущение неправильности и вины. Но, с каждой неделей, этот краешек сознания становился всё меньше и меньше.
Впрочем, размышлять о себе и своём отношении к Стиву Феде было обычно некогда – опять раздавался детский плач, и он снова мчался в детскую.
Так прошло полгода.
День был противно осенний. Мелко моросило, влага, казалось, напитала сам воздух. Подвыпившие Николай Петрович и Светлана распрощались с хозяевами и отъехали от коттеджа в элитном посёлке Подмосковья. Следом двинулся джип с охраной. После свадьбы «дочери» Колюня вспомнил старое время и без охраны не ездил. Очень уж ему не понравился злобный взгляд из-под накрашенных пушистых ресниц невесты. И пусть подшучивают приятели – от смеха здоровья не убудет.
Через полкилометра от ворот посёлка движок заглох. Колюня повернул ключ, но мотор ответил только визгом стартёра. Обсох, что-ли? Нет. Датчик показывал почти полный бензобак.
Тренькнула мобила.
– Николай Петрович, у вас всё в порядке? – спросили из остановившегося сзади джипа.
– Заглох. Посмотрите под капотом.
– Будет сделано.
У заднего джипа открылись двери, и на дорогу ступили водитель и старший наряда. Колюня нажал на кнопку стеклоподъёмника, чтобы опустить стекло и покурить в открывшееся окно – Светка не любила, когда он дымил прямо в машине. Стекло не двинулось с места, зато он услышал щелчки электрозамков дверей. Колюня попробовал вручную – ни двери, ни окна не открывались. Что за чертовщина? «Настоящая техника из Германии», блин!
Что-то было не так. Колюня нащупал мобилу, чтобы позвонить неторопливо приближающимся охранникам, но не успел.
Внезапно засветились индикаторы выключенного навороченного музыкального центра, и суету в салоне прервал знакомый голос.
– Привет от Феди. До взрыва бака осталось пять секунд. Отсчёт пошёл. Пока-пока.
На индикаторе музыкального центра загорелась цифра 5. По ушам Колюни ударил истошный пронзительный визг Светки, с округлившимися от ужаса глазами смотревшей, как цифра 5 сменилась на цифру 4.
Достала, таки, сучка! Ничё. Колян и не из таких переделок выбирался. Колюня развернулся на сиденье, сгруппировался и ударил обеими ногами в боковое стекло. Переднее было бы проще, но при габаритах Коли ногой до него было не достать, а разбить рукой спецстекло, поставленное из опасения перед «дочкой», он не надеялся.
Раз! Стекло поддалось, но не рассыпалось.
3.
Два! Стекло посыпалось, встревоженные охранники побежали к машине. Из джипа выскочили ещё трое.
2.
Колюня разворачивается и бросается в разбитое окно, разрезая руки, плечи и лицо об осколки.
1.
Голова и плечи уже снаружи. Если бы не растолстевший живот! Николай Петрович, извиваясь, как червяк, выдирается в окно, но чувствует, как в его ноги вцепилась ошалевшая от ужаса Светка.
– Отпусти, сучка!
0.
Он так и остался висеть в передней двери, как танкист, срезанный пулей в люке горящего танка. Когда приехавшие из элитного посёлка пожарные залили машину и выдрали деформированную огнём дверь, Николай Петрович свалился мордой прямо в залитую пеной грязь, открыв мрачному осеннему небу обгоревший до костей зад.
«Светка, наверное, была бы довольна, – злорадно думал Федя, пристраивая на голову шикарную шляпку с огромными изогнутыми полями. – Как «дочка» будет элегантна на её похоронах!»
Если мерить глубину горя осиротевшей дочери стоимостью элегантно-сексапильных траурных туалетов, купленных у моднейших кутюрье, то горе Феди было, воистину, бездонно. Особенно Феде нравилось, что длинная чёрная вуаль на шикарной чёрной шляпке полностью закрывала лицо «скорбящей дочери». Иначе Феде было бы очень трудно скрыть распиравшее его чувство торжества и ликования. Во время похорон он держался за мужа и всё время норовил потереться об него бедром или грудью, предвкушая, с какой страстью он нападёт на Стива, когда они останутся наедине. Наверное, Стиву понравится шикарное «траурное» бельё, сверкающее чёрным–чёрным атласом, сквозь чёрные-чёрные кружева которого так аппетитно просвечивает Федино тело.
– Марина, что мы будем делать дальше?
– Ольга, давай не сейчас. У меня зубки режутся.
– Что? Что у тебя?
– Ну да… То есть не у меня. У моих маленьких.
– Марина. Я тебя не понимаю!
– А у Николь ещё и животик болит.
– Марина. Мы не так договаривались!
– Ну Олечка. Давай, не сейчас… Слушай, ты же хотела чем-то там поуправлять? Вот и поуправляй пока. Я назначу. А мне сейчас некогда.
Когда наследница поставила генеральной управляющей деловых предприятий покойного батюшки бывшую охранницу Ольгу, деловые партнёры и «кореша» покойного заскрипели зубами от злости. «Проработав» тему, они быстро поняли, что «призвать к порядку» наследницу, спрятавшуюся за широкую спину популярного американского сенатора, не получится, а «убирать» одну Ольгу бесполезно, да и опасно. Понаедут шакалы-юристы из Штатов, только пух и перья полетят. Пришлось примириться.
Ольга справилась. Оказалось, что работая охранницей, она успела получить три образования – юридическое, экономическое и управления – и, вдобавок, обладала природным даром предпринимателя.
Двух малолетних детей погибшей четы – пятилетнего мальчика и трёхлетнюю девочку Федя взял под опёку. Сначала он подумывал, было, отыграться на мальчике, но, потом, решил, что дети не должны отвечать за грехи родителей. Лучше он воспитает из него настоящего человека, не такого, как папаша. Дети быстро стали называть Федю «мамой», даже раньше, чем сказали первые слова их собственные со Стивом дети.
Через год Ольга поставила перед ним вопрос ребром, и он вынужден был признать, что больше никуда сбегать не намерен и ничего менять в своей жизни не хочет. Он уже привык к жизни в женской роли, да и Стив, действительно, оказался «лапушкой». Феде нравилось быть женой и матерью. Тем более, что верховодил в семье он.
С Ольгой Федя подружился. Это была странная дружба бывшего мужчины, ставшего женой и многодетной мамой, и бизнес-вумен, не признававшей семьи и считавшей секс всего лишь полезной для физиологии процедурой. Словно бы, каждая из подруг видела в другой своё собственное несостоявшееся отражение.
Наверное, можно сказать, что Федя был счастлив.
Re: Обречённый на юбки-2.
Супер! Большой респект!
Re: Обречённый на юбки-2.
Молодца!!! Так держать!
У вас нет необходимых прав для просмотра вложений в этом сообщении.
-
Борис Видов
- Сообщения: 21
- Зарегистрирован: Вт янв 31, 2006 8:03 am
Re: Обречённый на юбки-2.
Действительно респект. Давно такого полноценного, интересного и живого не было. Пиши еще 
Re: Обречённый на юбки-2.
побольше таких расказов пиши
Re: Обречённый на юбки-2.
Определенно обалденный рассказ))) давно с таким упоением не читала... Молодчинка!!! 
Re: Обречённый на юбки-2.
Ведь есть же у кого-то дар писать. Молдец!!!
Мнея реально зацепило.
С нетерпением жду еще рассказов...
Мнея реально зацепило.
С нетерпением жду еще рассказов...
Re: Обречённый на юбки-2.
Может появится и третья часть? Ведь есть что развивать. А вы что думаете девчата. Нужно толкать автора на творческие свершения.