Чужие желания.
Меня зовут Джефри Линдстром, и я чужой в этом мире. Во всяком случае это было мое имя несколько лет назад. Сейчас я, в некотором смысле, изгой. В сознании я еще понимаю, кем я был когда-то, но сейчас мое тело вовсе не соответствует моей настоящей личности. Некоторые вещи в нашей жизни мы контролировать не можем, как бы мы этого ни хотели, и теперь я не тот, кем я должен быть на самом деле. Но я отвлекся.
Позвольте мне начать с самого начала. Все это началось в то время, когда моя девушка Зои Бербанк, вдруг порвала отношения со мной. Нашу с ней жизнь на "до" и "после" разделил восьмой класс средней школы. Тогда, она вдруг захотела чтобы я остался таким, каким я тогда был. Мы оба были чужими среди подростков, − учащихся частной средней школы. Я был высоким, тощим подростком с редкой бородкой, в рваных джинсах, с длинными, неухоженными волосами. Все считали меня странным. Но Зои понимала мою тоску и боль. Мы с ней разделили вкус к тяжелой музыке. Мы читали поэзию друг другу при свечах на чердаке гаража ее родителей. Она не была похожа ни на одну девчонку, с которой я когда-либо встречался. Она не была похожа на тех вычурных девчонок, что пытались быть похожими на кинозвезд, болтались по улицам в ограниченной компании ограниченных друзей. Ее друзья были искренними, интересными людьми. Люди, которые читают книги и обсуждают их вместе, думающие люди − сейчас это большая редкость. Фэнтэзи и фантастика − одно из немногих увлечений ее друзей. Однажды они даже организовали настоящий шабаш ведьм. Я был с нею и поддерживал ее на каждом шагу. Но однажды она бросила меня, ушла от меня, просто, не объяснив причину. Но причину я понял потом, − ее отношение к жизни изменилось. Она присоединилась к толпам размалеванных, разодетых куколок. Как-то я увидел в мусоре около ее дома ее кожаную одежду, — куртку с металлическими наклепками, высокие кожаные ботинки, с добротной подошвой, и еще кое-что по мелочи. В тот же день я увидел ее совсем другой, точнее поначалу я ее не узнал. На ней был белый топик, украшенный цветами, а на ее груди была надпись "I love guys", а юбка в складочку едва прикрывала колени. На лице была заметная косметика.
Она перестала окрашивать свои волосы в темный цвет, позволив им расти своим естественным цветом, — золотистым. Она начала красить губы в розовый цвет. Стала носить кокетливые юбочки кофточки и платья нежных оттенков и флиртовать со спортсменами. Она ушла от меня и покинула всех своих друзей, друзей которые ее ценили по настоящему. Она не была больше той Зои, которую я знал. Она не была темной и таинственной. Она теперь одна из тех доступных девчонок, которые толпами слетаются на распродажи женских шмоток, и визжат на концертах Рикки Мартина, Джастина Тимберлейка и иже с ними. Она затерялась в этой толпе блондинок, неважно крашенных или нет.
Я пробовал смириться с этим, вынести эту невыносимую разлуку, но спустя несколько дней после того как она сказала мне "искать себе новую подружку", я не мог больше терпеть. Я пошел прямо к ней. Она жила в мансардном помещении, — хорошо обустроенном, под уютную комнату, чердаке. Дверь открыла Зои. Я долго смотрел в бездну ее глаз, но они были холодны. В них читался вопрос: "Чего пришел?" Но в комнате краем глаза я увидел Стефа Гаррисона, — известного ловеласа. Я почувствовал, как кровь ударила мне в голову, словно шарик на аттракционе силомера, подкинутый мощным ударом кувалды, и чуть не снесший колокольчик, подвешенный на самом верху.
Я с огромным трудом сдерживал себя от того, чтобы не кричать, чтобы не взорваться, но Зои поняла мое состояние.
— Зои, как ты могла отвернуться от всех нас? — Мой голос дрожал, и я уже почти кричал на нее. — Я и все твои друзья были с тобой рядом всегда, делили с тобой горе и радости, выслушивали тебя, когда тебе было плохо, радовались вместе с тобой, а теперь ты просто отвернулась от нас, ПРОСТО отвернулась. Как ты…, как ты не понимаешь? Это словно…, словно ножом по живому. — Мир исказился сквозь слезы в моих глазах. — Я люблю тебя, Зои. Но ты разбила мне сердце. Вдребезги.
Зои была взволнована, но не показывала вида, она умела держать себя в руках. Ее новый друг Стеф, казался более встревоженным чем она. Он стоял в двери ее спальни и, жестикулируя непослушными руками, пытался мне все объяснить.
— Джеф, я… я понимаю тебя сейчас, это должно быть трудно для тебя. Но, может быть, это и к лучшему. — Он понял, что сморозил глупость. — Послушай Джеф, люди меняются. Так случается. Может быть… наверное тебе тоже стоит измениться, или найти кого-то, кто оценит тебя таким, какой ты есть. Я сожалею Джеф, но ты и Зои теперь разные.
Его неуверенность помогла мне взять себя в руки. Я стоял и слушал его попытки "все" объяснить. Зои ушла в другую комнату, я проводил ее взглядом:
— А мне никто больше не нужен, кроме нее. — Бросил я ему резким шепотом, подняв брови. — И мне не интересно, каким способом ты изменил самую реальную и красивую девушку которую я знал, в какую-то ограниченную цыпочку.
— Не надо Джеф, не говори так про нее. — Сказал он, как мне показалось, с печалью в голосе. — Есть вещи, которые ты, наверное, так и не поймешь. Мне жаль, но ты должен отпустить ее.
Мгновение я стоял, обдумывая его горькие для меня слова, затем, глотая слезы, обернулся, собираясь уйти, но голос Зои остановил меня:
— Джеф подожди!
Я обернулся, чтобы зайти обратно, и оказался прямо перед нею.
— Джеф, я… я хочу чтобы ты помнил обо мне. Это подарок. Для тебя, на память обо мне. — Она раскрыла мою ладонь и положила сверху свою. В моей руке оказалось кольцо. — Я знаю, что этого мало для памяти, но оно много для меня значит. Я хочу, чтобы оно напоминало тебе обо мне, и о том, что между нами было. Прости, я действительно любила тебя, но я изменилась. Я другая. Может быть в будущем, у нас с тобой есть шанс, но сейчас я не могу быть с тобой.
Я смотрел в ее глаза, глубокие, синие глаза, и не мог отвести взгляда. Мне так хотелось обнять ее, прижать к себе. Но в этом уже не было смысла, не думаю, что ей тоже этого хотелось. Сжав кулак с кольцом, я повернулся и пошел вниз по лестнице. Удушливый ком застрял в горле. Хотелось громко рыдать, не стесняясь прохожих, но я не должен, я мужчина.
Весь вечер, до глубокой ночи я провел, слушая нашу любимую музыку, смотря фотографии Зои, где мы вместе, где мы счастливы, проливая слезы о том, что было. Вспомнив про кольцо, я подумал, что буду носить его и помнить о Зои. Я взял его в руки: это маленькое кольцо из странного голубоватого металла с крошечной гравюрой на внутренней стороне на непонятном языке. Больше ничего особенного, но это была память о ней, то, что теперь много для меня значило. Вращая кольцо на пальце, я вдруг услышал шипящий звук, поднял голову и увидел перед собой облачко густого голубого дыма, который уплотнялся и обретал силуэт человека. Поначалу я испугался и хотел было убежать прочь, но дымо-человек заговорил удивительно мягким голосом:
— Надев это проклятое кольцо, которое держит меня, вы вызвали меня для выполнения моей миссии.
Я обернулся и увидел синекожего джина, со струйкой дыма вместо ног.
— Я здесь, — продолжил он, — чтобы исполнить три ваших желания.
— Черт, я что, схожу с ума? — Сквозь нездоровый смех произнес я.
Но джин подлетел ко мне, ткнул пальцем мне в грудь:
— Посмотри на меня, можешь потрогать, я что, похож на галлюцинацию? Я вовсе не твое воображение. Я Джинн. — С гордостью произнес он. — А если я Джинн, тогда ты должен загадать три желания. А теперь, пожалуйста, не тратьте больше моего времени. Мне просто надоело слышать возгласы о том, что этого не может быть, и смотреть как вы, люди, щипаете себя, когда я появляюсь.
— П-п-простите. Я не знал. Но это так… это очень необычно. — Джинн вздохнул, закатив глаза кверху. — Но я знаю, чего я хочу. Я хочу, чтобы Зои Бербанк вновь полюбила меня. Сильно и навсегда. Истинная любовь, которая выдержит испытание временем, и будет сильной, несмотря на любые испытания и несчастья, которые будут на нашем пути.
Но Джинн, покачав головой, улыбнулся грустной улыбкой:
— Простите, но я настоятельно не рекомендую загадывать это желание. Я сожалею, но я не могу сказать вам больше, ибо бремя моего проклятия не позволяет мне объяснять что-либо. Позвольте только предупредить вас о том, что вы действительно не хотели бы последствий этого желания. Позвольте Зои жить своей жизнью. То, что было между вами, прошло и желать такое неправильно и нечестно. Понимаете, я — волшебное существо и знаю о сложившейся ситуации. И могу сказать вам, что вы не хотели бы последствий вашего желания.
— Но это единственное, что я сейчас хочу. — Горько произнес я. — Я только хочу Зои, хочу быть с нею.
— Нет, пожалуйста, не желайте этого. Постарайтесь, чтобы ваши желания никак не затрагивали других людей. Не сиюминутное удовлетворение потребностей, а желания с долгосрочным эффектом. И самое главное, хорошенько подумайте, прежде чем озвучивать свои желания. Я должен исполнить три ваших желания, не больше, не меньше. Это бремя моего проклятия. Каждое ваше желание должно начинаться со слов "Я желаю", только тогда я могу их исполнить.
Я долго сидел на кровати и думал: "Передо мной дико этичный джинн, который не хочет создавать беспорядок в естественном ходе вещей, и упорядоченной жизни других людей, или что-то в этом роде. Тем не менее, это шанс для меня изменить свою жизнь и мир вокруг меня. Возможно, он прав, — будет лучше, если я оставлю Зои жить своей жизнью. Но тогда я должен пожелать то, чтобы изменить что-то в своей собственной жизни. Тогда я смогу вернуть Зои уже без волшебства.
— Хорошо. Я знаю, чего я хочу. — Уверенно произнес я. — Первое. Я желаю стать прилежным, сообразительным, трудолюбивым человеком, который всегда может найти хорошую, честную, высокооплачиваемую работу. — Я тогда имел репутацию безработного, вечно слоняющегося вокруг, неопрятного парня. Если Зои изменилась так кардинально, то я тоже изменюсь.
— Второе. Я желаю по жизни иметь настоящих друзей, которые ценят меня таким, какой я на самом деле, и не считают дружбу со мной, возможностью чего-то поиметь с этого. — Это охраняло бы меня в будущем от предателей вроде Иуды. Быть брошенным любимой девушкой, это очень больно и я не хотел бы испытать эту боль снова.
— И третье. Я желаю когда-нибудь в будущем влюбиться в действительно красивую девушку, которая полюбила бы меня так же сильно, как и я ее.
Но джинн снова улыбнулся грустной улыбкой и сказал:
— Мне очень жаль, но я не могу исполнить именно ваши желания. Теперь я должен объяснить вам детали моего проклятия. Понимаете, богиня хаоса, разногласия и беспорядка − Эрис, прокляла меня, и теперь я исполняю желания не тех, кто их желает.
— Не понял. То есть, ты хочешь сказать, что ты не исполнишь мои желания. — Воскликнул я. — Но я, как ты просил, хорошо подумал и придумал хорошие желания. Мне не интересны всякие там богини хаоса, или чего бы там ни было.
— Вы получите желания, но не те которые пожелали вы. Следующий человек, который вызовет меня с помощью кольца, получит ваши желания, и он, вероятно, будет весьма счастлив, получив исполнение ваших, действительно мудрых желаний. Но из-за моего проклятия, вы должны принять желания последнего человека, с которым я имел дело.
— Но я не хочу их желания. — Закричал я, сорвавшись. Сначала я потерял Зои, теперь этот безумный джинн, пытающийся подсунуть мне желания другого человека.
— Слушай, забудь, что здесь было, и иди, подари мои желания кому-нибудь, кто более удачлив, чем я. Только оставь меня в покое. Я сам как-нибудь справлюсь со своими проблемами.
— Мне очень жаль, но я не могу, — сказал джинн, — я обязан исполнить желания предыдущего желающего, для вас. Простите, но я действительно не могу ничего изменить. Это суть моего проклятия, — распространять хаос.
— Ладно, — с нетерпением проговорил я, — только давай побыстрее закончим это. Я полагаю, что тот парень пожелал миллион долларов, горячих девочек, и крутой автомобиль. Тогда давай все это сюда, и убирайся. Я не хочу ничего из этого, и хочу поскорее забыть обо всем этом.
— Те желания были не такими. — Сказал джинн. — Последний желающий был вашим одноклассником, — девочка по имени Кэрол Дженнер.
— Но я не знаю никого по имени Кэрол Дженнер. — Сказал я.
— Конечно не знаете. — Ответил Джинн. — Ей достались желания мужчины перед нею и стала богатым инвестором на Уолл Стрит по имени Генри Гандж. Она теперь 31-летний мультимиллионер, и все ваши воспоминания о Кэрол Дженнер исчезли вместе с нею.
— Бред како-то.
— Да, я тоже так думаю. — Согласился джинн. — Тем не менее, я действительно должен исполнить для вас те желания. Но чтобы они исполнились, вы сами должны сказать их вслух. Я сожалею. Пожалуйста не вините меня в том, что сейчас произойдет. Я не могу это изменить, или как-то контролировать.
Я попробовал его спросить, что произойдет, но я обнаружил, что не могу говорить, не могу шевелить своими губами. Я мог двигать руками, ногами, головой, но мой рот вдруг заговорил сам по себе:
— Ух ты, правда, джинн?! Так я знаю, чего я хочу. Мне надоело быть толстой и некрасивой Кэрол Дженнер. Я желаю иметь стройную сексуальную фигуру, как у Кристи Карлсон. Такие же стройные ноги, бедра, узкую талию, большие упругие груди, нежные плечи. Я хочу сексуальное тело от шеи вниз.
— Сделано. — Сказал джинн.
И вдруг я почувствовал изменения в моем теле. Я был словно кусок пластилина. Посмотрев на себя, я увидел вздымающиеся груди, растягивающие уже висевшую мешком рубашку. Я схватился за груди и почувствовал, что они все еще увеличиваются. Я ощущал движение, изменение по всему телу, в торсе, в животе, в ягодицах…, между ног. Я чувствовал слабый, безболезненный, но неприятный хруст, который издавали суставы всего моего тела. Мои руки становились слабее, тоньше и короче. Я смотрел на свои ладони, они уменьшались прямо на глазах. Но я ничего не мог сказать. Мои губы не слушались меня. Я провел руками по талии и ниже и ощутил разницу между тонкой талией и широкими бедрами. Нащупав отсутствие своего органа между ног, я еще больше испугался. Тяжело и часто дыша, мой взгляд метался из стороны в сторону, лицо исказил ужас, но рот и губы находились в спокойствии, и, кажется, улыбались. Мои ноги, вдруг стали очень чувствительными, ощущая, казалось, каждую складочку брюк, которые не упали только потому, что держались на распухших бедрах. Я понял, что волосы на моих ногах исчезли.
Понимая, что я теперь, по видимому, похож на девушку из группы поддержки бейсбольной команды, я рванулся к зеркалу.
— "О, боже!" — Пронеслось у меня в голове. Моя голова была словно прикреплена к молодой девушке невысокого роста, с выдающимися формами. Но тут, мои губы заговорили снова:
— Ва-а-у-у! Хи-хи-хи. Здорово! — Проговорили мой рот веселым, тонким, девичьим голосом. — Теперь я желаю иметь длинные, блондинистые волосы, здоровые и крепкие, красиво блестящие на солнце, вместо этой тонкой пакли на моей голове. Я думала, что это будет в моем первом желании, но ладно, пусть это будет моим вторым желанием.
Я смотрел на себя в зеркало, как я собственными губами желал то, чего желать вовсе не хотел.
— Сделано. — Произнес джинн.
Мои волосы стали быстро светлеть, принимая золотистый цвет, и становясь прямыми, начали быстро вылезать из кожи головы, удлиняться, прикрывая мои девичьи плечи, скатываясь колечками с выступа груди, и дойдя до талии, остановили свой рост. Мое мужское лицо обрамляли пышные, золотистые волосы, вес которых я сразу ощутил на своей нежной шее. Моя одежда на мне была, как чехол для Hammer'а, на японской малолитражке, — я стал ростом с девчонку-малолетку, быть может, дюймов шестьдесят пять,(65'=165,1см.) или около того. Придавив пяткой край своих брюк, я как-то выпрямил ногу таким образом, что стянул таки брюки со своих бедер вместе с трусами, — голова закружилась от увиденного, мне казалось, что я сейчас потеряю сознание, но мой рот заговорил снова против моей собственной воли:
— И третье. Я желаю волшебным образом привлекать к себе парней, как мёд привлекает пчёл. Чтобы мужчины находили меня гораздо привлекательней и сексуальнее чем я есть на самом деле.
Я уже ничего не соображал…,
— Сделано. — Услышал я мягкий голос джинна.
…я еще не мог поверить, что это произошло со мной: только что я своими губами пожелал то, что разрушило всю мою жизнь. Или скорее эта Кэрол Дженнер, девушка, о которой я никогда прежде никогда не слышал, уничтожила мою жизнь своими глупыми желаниями. Она, должно быть, одна из старых друзей Зои, которая, наверное, знала, как эта Кэрол Дженнер, из-за этого проклятого кольца, стала не сексуальной красавицей, а биржевым маклером в Нью-Йорке. Но, была ли это извращенная месть, чтобы навсегда избавится от меня, или Зои на самом деле ничего не знала о джинне в кольце, и его проклятии, — я не знал. Все, что я теперь знал, было то, что я теперь не Джеф Линдстром. Я имел тело молодой, сексуальной девицы, с длинными, золотистыми волосами, — мимо всего этого, точно не пройдет ни один парень. Но мое лицо не изменилось, это все, что осталось от меня настоящего, и это было очень странно: мужское лицо, женские волосы, словно сошедшие из кино про красивую жизнь прекрасной принцессы и тело молодой, но фигуристой девушки. И тем не менее, никто и никогда не поверит что эта аппетитная девица совсем недавно была Джефом Линдстромом.
— Что же мне теперь делать. — Вдруг обретя дар речи, жалобно произнес я.
— Я сожалею. — Ответил джинн. — Я не могу исполнить какие либо ваши желания когда либо, во второй раз.
— Но ведь, я могу дать кольцо кому-то, и попросить его отменить все эти изменения. Ведь так. — С надеждой спросил я.
— Боюсь, что нет. Дело в том, что в отличие от Кэрол, желания, которые исполнились для вас, не стирали память о вас из сознания окружающих, так что люди будут помнить Джефа Линдстрома. Но из-за одного из условий моего проклятия, я не могу остаться рядом с тем, кто знает о свойствах этого кольца. Богиня Эрис — жестокая, она все продумала для того, чтобы это кольцо создавало хаос вокруг себя. И теперь кольцо, вместе со мной, должно переместиться в случайное место, куда, я не знаю, чтобы там, попав в руки человека, благодаря его жадности, наводить беспорядок в стройном устое мира. Но благодаря твоим мудрым желаниям, порядок, хоть и не надолго, но будет сохранен. Уверен, Эрис это не понравится.
— Но… что же делать мне? — Сквозь слезы выдавил я из себя.
— Если ты сможешь разыскать меня, и предупредить одного из следующих владельцев кольца, ты сможешь разрушить магию примененную к тебе, предупредив его о проклятии. Но, сам понимаешь, шансы на такое стечение обстоятельств, исчезающе малы.
— Тогда, что мне делать? — Разрыдавшись, умолял я.
— Прими нового себя. — Сказал джинн все тем же мягким голосом. — Ты удачлив, ты все еще молод, впереди целая жизнь. Оставь этот город. Здесь слишком много связывает тебя со старой жизнью. Уезжай в другой город, самостоятельная жизнь в таком возрасте, это нелегко, но ты справишься, я уверен. Придумай себе новое имя, свою историю, окончи школу, наконец. И… будь осторожен с мужчинами: из-за третьего желания, осторожность в этом будет отнюдь не лишней. Все, пришло мое время. Я больше не могу оставаться здесь. Прощай и, удачи. — Последние слова очень тихо, эхом прозвучали отовсюду, словно их крикнули далеко в лесу.
Кольцо начало слабо светиться и слегка вибрировать. Джинн растворился в воздухе, а кольцо сверкнув на пальце, исчезло. А я, сев на пол, около зеркала, тихо разрыдался, боясь разбудить давно спящих родителей. Впереди неизвестность, позади моя, пусть не самая лучшая и счастливая, но МОЯ жизнь, шансов вернуть которую, один на миллион, а то и еще меньше.
2-й рассказ от Дженифер. "Чужие желания".
Модератор: Ириша
Re: 2-й рассказ от Дженифер. "Чужие желания".
На границе ночи и утра, выплакав, казалось все, что можно, я решил все же осмотреть нового, себя. Раздевшись полностью, я снова ощутил приступ крайнего отчаяния, и, ревя, смотрел на себя в зеркало. Не находив места своим рукам, мне казалось что я не должен притрагиваться ко всему этому, это не мое тело. С каждым новым всхлипом и рыданием, мои груди, издеваясь на до мной, весело подергивались. Мои ноги дрожали от страха и крайнего волнения. И… я захотел писать.
С трудом успокоив себя, я очень тихо пошел в туалет. Собрав длиннющие волосы, которые лезли куда угодно, и, держа их в руках, я уселся. Неприятные ощущения чего-то запретного сопровождали меня, пока я сидел на стульчаке, а струя никак не хотела, попадать на внутреннюю стенку унитаза, но громко лилась прямо в центр водяной пробки, создавая предательское журчание.
Оказавшись снова в своей комнате, я уже не плакал, я должен быть сильным. Я понял то, что если я останусь здесь, то уж точно разрушу свою жизнь до основания. Утром мои родители пришли бы будить меня, и что тогда было бы, если они увидели голую девушку, с лицом их сына? Я не мог допустить, чтобы они разбудили эту девушку, которой я стал. Что стало бы с моими родителями? Возможно, в "дурке" оказались бы мы все.
"Но я ведь не сумасшедший! Я ведь…, боже, я женщина?!"
"Неужели это случилось со мной?"
"Боже, это случилось со мной!"
"Придется принять себя девушкой, и уезжать отсюда. Джинн был прав. Но куда уезжать? Да куда угодно, — везде придется начинать все с нуля".
Я собрал рюкзак, всяких шмоток, которые, во первых, не выглядели на мне как парашют на гномике, а во вторых, мало напоминали Джефри Линдстрома, — не хватало мне еще обвинения в краже. Какие-то футболки, джинсы, старые рубашки, — хорошо что я, в последнее время, быстро расту, и старые вещи еще сохранились…
— Черт… — Выругался я. Рубашки придется оставить. Почти ни одна не застегивается на груди. Ладно, дальше…, носки, — почти все не стираные, трусы, — почти все боксерки, только две пары плавок, и то, явно мужских. Я совсем не был готов носить юбки, даже если бы они у меня были. "Может взять, по тихому, одежду у мамы?" — Пришло мне в голову. "Не-ет, по тихому, не получится, а вот деньги, очень пригодились бы". В гостиной, стоял секретер, где я взял немного денег. Мой взгляд остановился на швейцарском, армейском ноже моего отца, он им очень дорожил. Но мне, он, по видимому, пригодится в, гораздо большей степени, чем ему.
Так, постепенно собравшись, поев последний раз у себя дома, и взяв деньги из секретера, я вышел через "черный ход" на кухне. Я очутился в колыбели нового дня, — звезд уже не было видно, но уличные фонари, бледно освещали то, что уже и так было видно. Утренняя прохлада нежно встретила меня, успокаивая и лаская, словно пытаясь отогнать печали этой ночи и тревоги перед новым днем. Но пустые улицы маленького городка, казалось, таили в себе опасность. Большие, словно разом выросшие, деревья, такие приветливые днем, теперь, в сумерках, были темными пятнами, и перешептывались. Я чувствовал себя совершенно беззащитным и слабым, в этом маленьком, уязвимом теле. Я очень боялся тех, от кого оберегает мама любых девочек. Но пустые улицы так и оставались пустыми, и я более уверенно зашагал к окраине города.
Мои груди доставляли мне все большее неудобство, — я чувствовал потребность в предмете женского белья, — лифчике. Но его у меня не было, приходилось терпеть, но идти надо было быстро, ибо не хотелось чтобы хоть кто-то узнал в моем лице Джефри Линдстрома. Мои длинные волосы отчасти помогали мне сохранять инкогнито. Наверное смешно было, — молодая девушка с закрытым, занавесью из волос, лицом, словно шнауцер какой-то.
Со временем я достиг окраины города. Солнце уже показывалось на горизонте. Бессонная ночь, полная страшных чудес и переживаний, сделала из меня не только девушку, но и выжатый овощ, но нужно было двигаться дальше. В другом, боле крупном, городе я мог затеряться в беспорядке и суете, быть среди других беспризорников и сирот. Да, жизнь не сахар, но, что еще мне делать? По крайней мере, будет время обдумать дальнейшие мои действия. Я видел в кино как большим пальцем, поднятым вверх, останавливая попутные машины, люди переправлялись из одного штата в другой, не затратив ни цента. Одна машина проехала мимо, вторая, третья,… я уже шел по шоссе, смотря вперед, слегка выставив руку с оттопыренным пальцем, в сторону. Наконец, большой седельный тягач остановился, проехав довольно много вперед. Пока я бежал до кабины, я боялся, что на водителя подействует "не мое", третье желание. Как же я теперь сочувствую молоденьким девушкам, трястись вот так, по каждому поводу. И правда, случится, может всякое.
Водитель тягача, чисто выбритый мужчина средних лет, в бейсболке, открыл дверь, и я поднялся в кабину.
— Ну, и куда держит путь такая очаровательная, маленькая леди?
Блин, начинается.
— Дело в том, что я убежал..ла из дома. — Я лгал и говорил правду одновременно, и мне было самому тошно от этого. Я был уверен, что он видит меня насквозь, и точно знает, что я не девушка вовсе, и в то же время, я понимал, что это был просто страх, который мне нужно побороть, и чем быстрее, тем лучше.
— Я не могу взять беглянку, только если отвезти тебя обратно домой, к родителям, или в полицию. — Сказал он с серьезным лицом.
— Это хорошо, потому что я теперь очень хочу домой, — солгал я. — Жизнь на улице оказалась страшна и опасна, и теперь все, что я сейчас хочу, это попасть домой, а вы едете как раз в нужную сторону.
— Так тебе нужно в Серэс? — Уточнил водитель. — А я именно туда и направляюсь. Что ж, с удовольствием подвезу вас, милая леди.
Меня снова слегка передернуло от такого обращения. Неужели я к такому когда-нибудь привыкну? Хотя, вообще-то, чем быстрее это случится, тем лучше. Для меня.
Я уселся на жесткое, но удобное сиденье. Мои ноги, обутые в кроссовки на три размера больше, сильно болели от усталости, и все, что мне нужно было, это просто плюхнуться куда-нибудь своей шикарной задницей, и отдохнуть.
Минут через десять совместной поездки, я заметил, что водитель частенько переводит взгляд с дороги на меня и мою грудь. Я опять вспомнил то, о чем предупреждал джинн, — что я должен быть очень осторожен в "этом" плане, из-за, "не моего", третьего желания.
— Вы очень привлекательная молодая девушка. — Сказал он, поглядывая на меня, в ущерб вниманию на дороге. — Как вас зовут?
Я внутренне вздохнул. — Дженифер Линдэй, — придумал я тут же, изменив свое имя. — Мой отец − полицейский в Серэсе, — мне показалось, что это вполне сойдет, в качестве противовеса той сексуальности, которую он во мне видит.
— А твоя мама? — Продолжил водитель.
— А мама работает в магазине. Нижнего белья.
"Ч-черт. Это все о чем ты можешь думать?" Корил я себя. Из-за тяжести, и ноющей боли в груди, так оно и было.
Дальше разговор клеился более-менее нормально. Я даже проговорился, что слушаю тяжелый рок…
— Да-а? — Сделал он деланно-удивленный вид, подняв брови. — А по тебе и не скажешь.
Я придумал историю о том, как я убежал из дома.
— … Это конечно все хорошо, но как же ты додумалась убежать из дома, де еще так далеко.
— Мои родители запрещали мне встречаться с моим парнем, Джефри. А мы любили друг друга. Понимаете. Но я убежала потому, что Джефри сказал, что не любит меня, и я уверена, что родители приложили к этому руки. Я на них сильно разозлилась. — Я перемешал свою историю, с поэмой "Ромео и Джульетта", и получилось довольно правдоподобно, по крайней мере, водитель вроде не сомневался, что я говорю правду.
— Что ж, — констатировал он, — вы очень молоды, и я уверен, родители очень любят вас, и если они и впрямь, хм-м, убедили парня не встречаться с вами, то, по их мнению, это лучше для вас. Поверьте мне, − я сам отец, и воспитывать двух дочерей и сына, и впрямь непросто.
Так, со временем, мы доехали до города. Он высадил меня, как я попросил на остановке, где было много людей.
— Сама дойдешь до дома? — Поинтересовался он.
— Да, тут не очень далеко. Спасибо. — Успокоил я его, попрощавшись. Но теперь передо мной стояла новая проблема, — я был в незнакомом городе, в девичьем теле, с парой сотен долларов, и совсем без жилья, а главное — без документов. Серэс, раза в четыре больше чем Брукдейл, — откуда я и приехал, и я не знал не только города, но и просто куда идти.
Я блуждал по окраине города, наверное, час, или два, пока не зашел в переулок, за каким-то магазином. Там, рядом с мусорными контейнерами, валялись картонные коробки и старые погрузочные паллеты. Найдя подходящую картонную коробку из-под небольшого холодильника, я, свернувшись в ней калачиком, и, положа под голову свой рюкзак, крепко уснул…
Проснулся я от бесцеремонных действий двух занюханных подростков, — один вытащил меня за ноги из коробки, другой схватил меня за голову, и крепко закрыл мне рот своей вонючей ладонью, а другой рукой, легко схватил обе мои руки за запястья.
Первый начал щупать и грубо мять мои груди через рубашку, пуская слюни.
— Черт возьми, что ты делаешь? Просто сдери с нее штаны и трахни ее, потом моя очередь.
— Послушай, я не могу, когда на меня кричат. Просто держи ее.
— Тресни ей по роже и дай ее мне, если сам не хочешь.
Подонок расстегнул на мне брюки и рывком стащил их с меня.
— Ха-ха, смотри на ней мужские трусы. Грязная бездомная девка, почему ты не работаешь на улице? Смогла бы заработать себе на бельишко.
Пока он доставал свое хозяйство, я почувствовал, что сволочь, держащая меня, ослабила хватку. Испуг и злость дали мне столько сил, что казалось, я, в этом хрупком теле, смог бы их раскидать, словно спецназовец − уличную шпану.
Я двумя ногами, изо всех сил, резко пихнул подонка передо мной, а со вторым мы вместе полетели назад. Парень, наверное, очень сильно ударился головой, об угол одного из деревянных паллет, которые были сложены друг на дружку, — я оказался свободен. В мгновение ока я выхватил из своих брюк, лежащих на асфальте, между нами, отцовский швейцарский нож. Не знаю как, но слабыми ручками, я открыл тугое лезвие, чуть ли не быстрее, чем, если бы оно выкидывалось пружиной, и нанес удар по руке, которой уже замахивался на удар тот, кого я пнул ногами. Он отчаянно завизжал, кроя меня последними словами. Я схватил свои брюки, и отпрянул в сторону, чтобы не оставаться между ними, и дав путь к отступлению державшему меня уроду. Он, очухавшись, и, увидев своего приятеля поверженным, понял это, и воспользовался проходом.
— Блядь! Эта грязная *** порезала мне руку, и, возможно, заразила меня какой-нибудь хернёй.
— Да она дикая какая-то, сумасшедшая! Текаем отсюда.
— Точно. Дерьмо!! Мне нужно в больницу.
Возможно мое не девичье лицо, на девичьем теле, да еще исказившееся диким испугом, действительно создавало такое впечатление. Так, или иначе, но они убежали, а я, отойдя от состояния аффекта, зарыдал от испуга, спрятавшись в "свою" коробку.
Этот опыт был ужасен. До сих пор я и понятия не имел, насколько чувствительны мои груди, и какую боль они могут принести. Внутри большой и мягкой груди находилось нечто, что приносило боль, если сильно нажать на грудь. Я убедился в том, что лифчик для женщины − вещь не для красоты, а более чем необходимый предмет ее личного гардероба.
Вылез я уже, когда начинало смеркаться.
Я огляделся вокруг. Грязный переулок, "черный" вход, небогатого магазинчика, в неблагоприятном районе города. Оставаться здесь явно не следовало. Хорошо, что эти подонки не тронули мой рюкзак с вещами, − там еще оставались деньги. Я схватил его, повесил на плечи и приготовился, уходить отсюда, но… возле переполненных мусорных контейнеров, я увидел картонную коробку, валяющуюся на асфальте, из которой торчал ремешок от бюстгальтера. Я быстро открыл коробку, — она была полна старого женского белья, и какой-то легкой одежды. Спрятавшись за контейнерами, я начал разбирать все это "добро". Прежде, я и не думал, что назову коробку со старым, чужим, да еще и женским, нижним бельем, — "добром".
Одев один из лифчиков, довольно простой на вид, с тонкими кружевами по краям, и подтянув лямками, чашечки повыше, я, наконец, почувствовал облегчение, — спал груз со спины, да и груди не оттягивались под собственной тяжестью. Правда, лифчик был мне немного маловат, и дышать в нем было не так свободно, но это так, придирки. Сняв свои трусы, и примерив полупрозрачные трусики со слегка оторвавшимися кружевами на широкой резинке, я почувствовал незнакомое мне ранее чувство морального удовлетворения, − выглядело довольно прилично, даже со скидкой на "сильно б/у". А вот бюстгальтер, все же маловат, — лямочки уже неприятно впились в кожу на спине и плечах, но все лифчики в коробке, были одного и того же размера − 34B, но нищие не выбирают. Я набрал несколько приличных лифчиков и пар трусиков, в свой рюкзак, будучи уверенным, что они мне еще понадобятся. Порывшись рядом, я обнаружил пару розовых девичьих кроссовок, которые мне были как раз в пору, и по сравнению с моими старыми, но все еще довольно приличными кроссовками, в них мои ступни просто отдыхали. Свои кроссовки я оставил тут же, мысленно, с грустью, с ними попрощавшись.
Так я продолжил свое путешествие по городу.
Поднимала мое настроение мысль о том, что деньги, которые я взял уходя из дома, я еще ни на что не потратил, − решил, в кои-то веке, чего-нибудь поесть. И, пока я наяривал чизбургер, и запивал его горячим кофе, мне вдруг пришла в голову мысль: "А где же кушают те, у кого совсем нет денег?"
Найдя таксофон, я нашел телефон приюта для бездомных. К счастью, находился он сравнительно недалеко, но пока я его нашел, очень сильно устал от ходьбы, и от постоянного страха в незнакомом городе, − я постоянно ловил на себе недвусмысленные взгляды мужчин. В приюте я сообщил, что я сирота, и мне дали ночлег и ужин, а затем устроили в детский дом.
* * *
Это было два года назад.
Я стараюсь не оглядываться назад, чтобы лишний раз не ужасаться тем, что же стало с моей жизнью. И еще, там есть слишком много очень болезненных воспоминаний. Я стараюсь забыть мою Зои, но… я не могу. Не могу забыть наши литературные дуэли, с книжками в руках, под осенним листопадом. Наши прогулки, и продуктивные споры, о музыке и литературе. Наши встречи с единомышленниками и общими друзьями. Все это доставляет дикую боль, и, когда идет дождь и заняться нечем, я тихо, но горько плачу вместе с природой. Но… это так… слабости.
Боже, как же я по ней скучаю!
Сейчас я живу в доме для детей сирот, и я уже оканчиваю среднюю школу. Привыкнуть к мужскому вниманию, как в моем случае, непросто, но я справляюсь. Никто больше не пробовал изнасиловать меня с тех пор, в подворотне, за магазином, но, тем не менее, я довольно часто замечаю на себе, далеко не целомудренные взгляды парней и мужчин, в том числе и преподавателей, а также восторженные освисты в мой адрес. Я постриг свои шикарные волосы чуть выше плеч, но странность в том, что они растут быстрее, чем у других девчонок. Я не пользуюсь косметикой, не одеваюсь вызывающе, только широкие джинсы, и невзрачные кофты и свитера, но все это мало помогает от мужского внимания. Руководитель группы в нашем доме, − женщина отзывчивая, добрая и понимающая. Именно она была рядом со мной, когда у меня были первые месячные, − на тот момент меня совсем никто не знал, и она была сильно удивлена тем, что я о них ничего не знаю. Она помогает мне приобретать удобное мне нижнее белье, и иногда признается мне, что завидует мне: "У тебя такая красивая грудь, Дженифер, неудивительно, что ты постоянно привлекаешь к себе парней". Э-эхх. Знала бы она, из-за чего я их постоянно привлекаю.
Будучи сиротой, я не могу позволить себе хорошую одежду, так что пусть все думают, что я одеваюсь невзрачно и даже слегка потрепанно, именно поэтому. Но, тем не менее, мужчины, как будто преследуют меня, словно щенки − кормящую мать. Даже некоторые из преподавателей пробовали овладеть мной. И причина этого, была в моей школьной форме, которую я должна носить во время занятий. Плиссированная юбка, чуть выше колен, длинные, белые гольфы, смахивающие на короткие чулки, в купе с хлопковой, полупрозрачной блузкой, и на любой другой, нормальной девчонке, не оставят равнодушным мужчину, просидевшего пол дня в душном кабинете. А уж на мне все это, делает из меня цель номер один, в списке из одного пункта. С этим восхитительным телом я, кажется, до скончания дней своих обречена на подобное. И когда я смотрю в зеркало, я лишний раз в этом убеждаюсь. Только отражение оцениваю не я, а тот парень, который существовал более двух лет назад, а я думаю, как бы я выглядела сейчас, если бы стала парнем снова. Но, все чаще в голове свербит мысль о том, что это странные идеи в голове такой девушки как я.
Признаюсь, хотя некоторые мужчины искренне хотят помочь мне в трудные минуты, меня все равно привлекают девушки. Самые сложные испытания, и самые приятные моменты, происходят на занятиях по гимнастике, − в классе полном гибких, молодых, девичьих тел. Что я могу поделать? По мне словно проходит электрический ток, когда я захожу в раздевалку. Но я стараюсь не показывать вида, так, как не хочу иметь репутацию лесбиянки. Наверное, это было бы для меня поражением, − новым ударом судьбы, который, таки сбил меня с ног. Но я не слабая девушка Дженифер Линдэй, − в душе я стараюсь оставаться самим собой, я постоянно напоминаю себе, что я − парень. Хотя, мне кажется, что этот парень теряется все глубже в моем сознании. Уже нечеткие воспоминания о нем и его жизни, словно тонут в бездне реалий, и обуревающих меня желаний. Моя прошлая, реальная жизнь в которой я Джеф Линдстром, уже походит на мечту, да и она медленно тает. Как-то утром я с ужасом поняла, что не знаю, была ли я когда-то парнем, или я всегда была в этом теле.
Все это очень трудно, это изматывает. Сложно объяснить, − это, словно выжигает тебя изнутри. Я знаю, стоит только сдаться, отдаться новой жизни, признать себя полностью женщиной, забыть Джефа Линдстрома, и… наверное станет легче…, просто жить. Но я не могу, я боюсь предать себя. Никто этого не видит, но я кричу изо всех сил "Я Джеф Линдстром!"
Я ненавижу свое тело, эти сиськи приделанные к моей груди, аппетитную, как говорят парни, попку и широкие бедра, яркие, золотистые волосы. Я хочу обратно свой член.
Но, в отличие от большинства девушек, женщин, мечтающих стать мужчинами, я знаю, что есть волшебный путь изменения моего тела, без операций и гормонов. Возможность быть парнем, снова быть мужчиной! Это, наверное, все, о чем я могу думать. Но сначала необходимо многое сделать. Я собираюсь поступить в университет, и я поступлю. Я собираюсь управлять потоком своей судьбы, и я проложу этот желоб в любом направлении. Я посвящу свою жизнь разыскиванию того проклятого кольца, кем бы проклято оно ни было. Вернуть себе свою жизнь, и не дать этой богине хаоса испортить жизнь другим невинным людям.
Можно ли победить богиню…? Я собираюсь это сделать.
Оригинальная ссылка на сайте http://jenniferstg.tgcities.com/
Исходный текст на сайте: http://forum.julijana.ru//index.php?topic=3334.0
Свободная литературная адаптация: GISMbICH
E-mail
С трудом успокоив себя, я очень тихо пошел в туалет. Собрав длиннющие волосы, которые лезли куда угодно, и, держа их в руках, я уселся. Неприятные ощущения чего-то запретного сопровождали меня, пока я сидел на стульчаке, а струя никак не хотела, попадать на внутреннюю стенку унитаза, но громко лилась прямо в центр водяной пробки, создавая предательское журчание.
Оказавшись снова в своей комнате, я уже не плакал, я должен быть сильным. Я понял то, что если я останусь здесь, то уж точно разрушу свою жизнь до основания. Утром мои родители пришли бы будить меня, и что тогда было бы, если они увидели голую девушку, с лицом их сына? Я не мог допустить, чтобы они разбудили эту девушку, которой я стал. Что стало бы с моими родителями? Возможно, в "дурке" оказались бы мы все.
"Но я ведь не сумасшедший! Я ведь…, боже, я женщина?!"
"Неужели это случилось со мной?"
"Боже, это случилось со мной!"
"Придется принять себя девушкой, и уезжать отсюда. Джинн был прав. Но куда уезжать? Да куда угодно, — везде придется начинать все с нуля".
Я собрал рюкзак, всяких шмоток, которые, во первых, не выглядели на мне как парашют на гномике, а во вторых, мало напоминали Джефри Линдстрома, — не хватало мне еще обвинения в краже. Какие-то футболки, джинсы, старые рубашки, — хорошо что я, в последнее время, быстро расту, и старые вещи еще сохранились…
— Черт… — Выругался я. Рубашки придется оставить. Почти ни одна не застегивается на груди. Ладно, дальше…, носки, — почти все не стираные, трусы, — почти все боксерки, только две пары плавок, и то, явно мужских. Я совсем не был готов носить юбки, даже если бы они у меня были. "Может взять, по тихому, одежду у мамы?" — Пришло мне в голову. "Не-ет, по тихому, не получится, а вот деньги, очень пригодились бы". В гостиной, стоял секретер, где я взял немного денег. Мой взгляд остановился на швейцарском, армейском ноже моего отца, он им очень дорожил. Но мне, он, по видимому, пригодится в, гораздо большей степени, чем ему.
Так, постепенно собравшись, поев последний раз у себя дома, и взяв деньги из секретера, я вышел через "черный ход" на кухне. Я очутился в колыбели нового дня, — звезд уже не было видно, но уличные фонари, бледно освещали то, что уже и так было видно. Утренняя прохлада нежно встретила меня, успокаивая и лаская, словно пытаясь отогнать печали этой ночи и тревоги перед новым днем. Но пустые улицы маленького городка, казалось, таили в себе опасность. Большие, словно разом выросшие, деревья, такие приветливые днем, теперь, в сумерках, были темными пятнами, и перешептывались. Я чувствовал себя совершенно беззащитным и слабым, в этом маленьком, уязвимом теле. Я очень боялся тех, от кого оберегает мама любых девочек. Но пустые улицы так и оставались пустыми, и я более уверенно зашагал к окраине города.
Мои груди доставляли мне все большее неудобство, — я чувствовал потребность в предмете женского белья, — лифчике. Но его у меня не было, приходилось терпеть, но идти надо было быстро, ибо не хотелось чтобы хоть кто-то узнал в моем лице Джефри Линдстрома. Мои длинные волосы отчасти помогали мне сохранять инкогнито. Наверное смешно было, — молодая девушка с закрытым, занавесью из волос, лицом, словно шнауцер какой-то.
Со временем я достиг окраины города. Солнце уже показывалось на горизонте. Бессонная ночь, полная страшных чудес и переживаний, сделала из меня не только девушку, но и выжатый овощ, но нужно было двигаться дальше. В другом, боле крупном, городе я мог затеряться в беспорядке и суете, быть среди других беспризорников и сирот. Да, жизнь не сахар, но, что еще мне делать? По крайней мере, будет время обдумать дальнейшие мои действия. Я видел в кино как большим пальцем, поднятым вверх, останавливая попутные машины, люди переправлялись из одного штата в другой, не затратив ни цента. Одна машина проехала мимо, вторая, третья,… я уже шел по шоссе, смотря вперед, слегка выставив руку с оттопыренным пальцем, в сторону. Наконец, большой седельный тягач остановился, проехав довольно много вперед. Пока я бежал до кабины, я боялся, что на водителя подействует "не мое", третье желание. Как же я теперь сочувствую молоденьким девушкам, трястись вот так, по каждому поводу. И правда, случится, может всякое.
Водитель тягача, чисто выбритый мужчина средних лет, в бейсболке, открыл дверь, и я поднялся в кабину.
— Ну, и куда держит путь такая очаровательная, маленькая леди?
Блин, начинается.
— Дело в том, что я убежал..ла из дома. — Я лгал и говорил правду одновременно, и мне было самому тошно от этого. Я был уверен, что он видит меня насквозь, и точно знает, что я не девушка вовсе, и в то же время, я понимал, что это был просто страх, который мне нужно побороть, и чем быстрее, тем лучше.
— Я не могу взять беглянку, только если отвезти тебя обратно домой, к родителям, или в полицию. — Сказал он с серьезным лицом.
— Это хорошо, потому что я теперь очень хочу домой, — солгал я. — Жизнь на улице оказалась страшна и опасна, и теперь все, что я сейчас хочу, это попасть домой, а вы едете как раз в нужную сторону.
— Так тебе нужно в Серэс? — Уточнил водитель. — А я именно туда и направляюсь. Что ж, с удовольствием подвезу вас, милая леди.
Меня снова слегка передернуло от такого обращения. Неужели я к такому когда-нибудь привыкну? Хотя, вообще-то, чем быстрее это случится, тем лучше. Для меня.
Я уселся на жесткое, но удобное сиденье. Мои ноги, обутые в кроссовки на три размера больше, сильно болели от усталости, и все, что мне нужно было, это просто плюхнуться куда-нибудь своей шикарной задницей, и отдохнуть.
Минут через десять совместной поездки, я заметил, что водитель частенько переводит взгляд с дороги на меня и мою грудь. Я опять вспомнил то, о чем предупреждал джинн, — что я должен быть очень осторожен в "этом" плане, из-за, "не моего", третьего желания.
— Вы очень привлекательная молодая девушка. — Сказал он, поглядывая на меня, в ущерб вниманию на дороге. — Как вас зовут?
Я внутренне вздохнул. — Дженифер Линдэй, — придумал я тут же, изменив свое имя. — Мой отец − полицейский в Серэсе, — мне показалось, что это вполне сойдет, в качестве противовеса той сексуальности, которую он во мне видит.
— А твоя мама? — Продолжил водитель.
— А мама работает в магазине. Нижнего белья.
"Ч-черт. Это все о чем ты можешь думать?" Корил я себя. Из-за тяжести, и ноющей боли в груди, так оно и было.
Дальше разговор клеился более-менее нормально. Я даже проговорился, что слушаю тяжелый рок…
— Да-а? — Сделал он деланно-удивленный вид, подняв брови. — А по тебе и не скажешь.
Я придумал историю о том, как я убежал из дома.
— … Это конечно все хорошо, но как же ты додумалась убежать из дома, де еще так далеко.
— Мои родители запрещали мне встречаться с моим парнем, Джефри. А мы любили друг друга. Понимаете. Но я убежала потому, что Джефри сказал, что не любит меня, и я уверена, что родители приложили к этому руки. Я на них сильно разозлилась. — Я перемешал свою историю, с поэмой "Ромео и Джульетта", и получилось довольно правдоподобно, по крайней мере, водитель вроде не сомневался, что я говорю правду.
— Что ж, — констатировал он, — вы очень молоды, и я уверен, родители очень любят вас, и если они и впрямь, хм-м, убедили парня не встречаться с вами, то, по их мнению, это лучше для вас. Поверьте мне, − я сам отец, и воспитывать двух дочерей и сына, и впрямь непросто.
Так, со временем, мы доехали до города. Он высадил меня, как я попросил на остановке, где было много людей.
— Сама дойдешь до дома? — Поинтересовался он.
— Да, тут не очень далеко. Спасибо. — Успокоил я его, попрощавшись. Но теперь передо мной стояла новая проблема, — я был в незнакомом городе, в девичьем теле, с парой сотен долларов, и совсем без жилья, а главное — без документов. Серэс, раза в четыре больше чем Брукдейл, — откуда я и приехал, и я не знал не только города, но и просто куда идти.
Я блуждал по окраине города, наверное, час, или два, пока не зашел в переулок, за каким-то магазином. Там, рядом с мусорными контейнерами, валялись картонные коробки и старые погрузочные паллеты. Найдя подходящую картонную коробку из-под небольшого холодильника, я, свернувшись в ней калачиком, и, положа под голову свой рюкзак, крепко уснул…
Проснулся я от бесцеремонных действий двух занюханных подростков, — один вытащил меня за ноги из коробки, другой схватил меня за голову, и крепко закрыл мне рот своей вонючей ладонью, а другой рукой, легко схватил обе мои руки за запястья.
Первый начал щупать и грубо мять мои груди через рубашку, пуская слюни.
— Черт возьми, что ты делаешь? Просто сдери с нее штаны и трахни ее, потом моя очередь.
— Послушай, я не могу, когда на меня кричат. Просто держи ее.
— Тресни ей по роже и дай ее мне, если сам не хочешь.
Подонок расстегнул на мне брюки и рывком стащил их с меня.
— Ха-ха, смотри на ней мужские трусы. Грязная бездомная девка, почему ты не работаешь на улице? Смогла бы заработать себе на бельишко.
Пока он доставал свое хозяйство, я почувствовал, что сволочь, держащая меня, ослабила хватку. Испуг и злость дали мне столько сил, что казалось, я, в этом хрупком теле, смог бы их раскидать, словно спецназовец − уличную шпану.
Я двумя ногами, изо всех сил, резко пихнул подонка передо мной, а со вторым мы вместе полетели назад. Парень, наверное, очень сильно ударился головой, об угол одного из деревянных паллет, которые были сложены друг на дружку, — я оказался свободен. В мгновение ока я выхватил из своих брюк, лежащих на асфальте, между нами, отцовский швейцарский нож. Не знаю как, но слабыми ручками, я открыл тугое лезвие, чуть ли не быстрее, чем, если бы оно выкидывалось пружиной, и нанес удар по руке, которой уже замахивался на удар тот, кого я пнул ногами. Он отчаянно завизжал, кроя меня последними словами. Я схватил свои брюки, и отпрянул в сторону, чтобы не оставаться между ними, и дав путь к отступлению державшему меня уроду. Он, очухавшись, и, увидев своего приятеля поверженным, понял это, и воспользовался проходом.
— Блядь! Эта грязная *** порезала мне руку, и, возможно, заразила меня какой-нибудь хернёй.
— Да она дикая какая-то, сумасшедшая! Текаем отсюда.
— Точно. Дерьмо!! Мне нужно в больницу.
Возможно мое не девичье лицо, на девичьем теле, да еще исказившееся диким испугом, действительно создавало такое впечатление. Так, или иначе, но они убежали, а я, отойдя от состояния аффекта, зарыдал от испуга, спрятавшись в "свою" коробку.
Этот опыт был ужасен. До сих пор я и понятия не имел, насколько чувствительны мои груди, и какую боль они могут принести. Внутри большой и мягкой груди находилось нечто, что приносило боль, если сильно нажать на грудь. Я убедился в том, что лифчик для женщины − вещь не для красоты, а более чем необходимый предмет ее личного гардероба.
Вылез я уже, когда начинало смеркаться.
Я огляделся вокруг. Грязный переулок, "черный" вход, небогатого магазинчика, в неблагоприятном районе города. Оставаться здесь явно не следовало. Хорошо, что эти подонки не тронули мой рюкзак с вещами, − там еще оставались деньги. Я схватил его, повесил на плечи и приготовился, уходить отсюда, но… возле переполненных мусорных контейнеров, я увидел картонную коробку, валяющуюся на асфальте, из которой торчал ремешок от бюстгальтера. Я быстро открыл коробку, — она была полна старого женского белья, и какой-то легкой одежды. Спрятавшись за контейнерами, я начал разбирать все это "добро". Прежде, я и не думал, что назову коробку со старым, чужим, да еще и женским, нижним бельем, — "добром".
Одев один из лифчиков, довольно простой на вид, с тонкими кружевами по краям, и подтянув лямками, чашечки повыше, я, наконец, почувствовал облегчение, — спал груз со спины, да и груди не оттягивались под собственной тяжестью. Правда, лифчик был мне немного маловат, и дышать в нем было не так свободно, но это так, придирки. Сняв свои трусы, и примерив полупрозрачные трусики со слегка оторвавшимися кружевами на широкой резинке, я почувствовал незнакомое мне ранее чувство морального удовлетворения, − выглядело довольно прилично, даже со скидкой на "сильно б/у". А вот бюстгальтер, все же маловат, — лямочки уже неприятно впились в кожу на спине и плечах, но все лифчики в коробке, были одного и того же размера − 34B, но нищие не выбирают. Я набрал несколько приличных лифчиков и пар трусиков, в свой рюкзак, будучи уверенным, что они мне еще понадобятся. Порывшись рядом, я обнаружил пару розовых девичьих кроссовок, которые мне были как раз в пору, и по сравнению с моими старыми, но все еще довольно приличными кроссовками, в них мои ступни просто отдыхали. Свои кроссовки я оставил тут же, мысленно, с грустью, с ними попрощавшись.
Так я продолжил свое путешествие по городу.
Поднимала мое настроение мысль о том, что деньги, которые я взял уходя из дома, я еще ни на что не потратил, − решил, в кои-то веке, чего-нибудь поесть. И, пока я наяривал чизбургер, и запивал его горячим кофе, мне вдруг пришла в голову мысль: "А где же кушают те, у кого совсем нет денег?"
Найдя таксофон, я нашел телефон приюта для бездомных. К счастью, находился он сравнительно недалеко, но пока я его нашел, очень сильно устал от ходьбы, и от постоянного страха в незнакомом городе, − я постоянно ловил на себе недвусмысленные взгляды мужчин. В приюте я сообщил, что я сирота, и мне дали ночлег и ужин, а затем устроили в детский дом.
* * *
Это было два года назад.
Я стараюсь не оглядываться назад, чтобы лишний раз не ужасаться тем, что же стало с моей жизнью. И еще, там есть слишком много очень болезненных воспоминаний. Я стараюсь забыть мою Зои, но… я не могу. Не могу забыть наши литературные дуэли, с книжками в руках, под осенним листопадом. Наши прогулки, и продуктивные споры, о музыке и литературе. Наши встречи с единомышленниками и общими друзьями. Все это доставляет дикую боль, и, когда идет дождь и заняться нечем, я тихо, но горько плачу вместе с природой. Но… это так… слабости.
Боже, как же я по ней скучаю!
Сейчас я живу в доме для детей сирот, и я уже оканчиваю среднюю школу. Привыкнуть к мужскому вниманию, как в моем случае, непросто, но я справляюсь. Никто больше не пробовал изнасиловать меня с тех пор, в подворотне, за магазином, но, тем не менее, я довольно часто замечаю на себе, далеко не целомудренные взгляды парней и мужчин, в том числе и преподавателей, а также восторженные освисты в мой адрес. Я постриг свои шикарные волосы чуть выше плеч, но странность в том, что они растут быстрее, чем у других девчонок. Я не пользуюсь косметикой, не одеваюсь вызывающе, только широкие джинсы, и невзрачные кофты и свитера, но все это мало помогает от мужского внимания. Руководитель группы в нашем доме, − женщина отзывчивая, добрая и понимающая. Именно она была рядом со мной, когда у меня были первые месячные, − на тот момент меня совсем никто не знал, и она была сильно удивлена тем, что я о них ничего не знаю. Она помогает мне приобретать удобное мне нижнее белье, и иногда признается мне, что завидует мне: "У тебя такая красивая грудь, Дженифер, неудивительно, что ты постоянно привлекаешь к себе парней". Э-эхх. Знала бы она, из-за чего я их постоянно привлекаю.
Будучи сиротой, я не могу позволить себе хорошую одежду, так что пусть все думают, что я одеваюсь невзрачно и даже слегка потрепанно, именно поэтому. Но, тем не менее, мужчины, как будто преследуют меня, словно щенки − кормящую мать. Даже некоторые из преподавателей пробовали овладеть мной. И причина этого, была в моей школьной форме, которую я должна носить во время занятий. Плиссированная юбка, чуть выше колен, длинные, белые гольфы, смахивающие на короткие чулки, в купе с хлопковой, полупрозрачной блузкой, и на любой другой, нормальной девчонке, не оставят равнодушным мужчину, просидевшего пол дня в душном кабинете. А уж на мне все это, делает из меня цель номер один, в списке из одного пункта. С этим восхитительным телом я, кажется, до скончания дней своих обречена на подобное. И когда я смотрю в зеркало, я лишний раз в этом убеждаюсь. Только отражение оцениваю не я, а тот парень, который существовал более двух лет назад, а я думаю, как бы я выглядела сейчас, если бы стала парнем снова. Но, все чаще в голове свербит мысль о том, что это странные идеи в голове такой девушки как я.
Признаюсь, хотя некоторые мужчины искренне хотят помочь мне в трудные минуты, меня все равно привлекают девушки. Самые сложные испытания, и самые приятные моменты, происходят на занятиях по гимнастике, − в классе полном гибких, молодых, девичьих тел. Что я могу поделать? По мне словно проходит электрический ток, когда я захожу в раздевалку. Но я стараюсь не показывать вида, так, как не хочу иметь репутацию лесбиянки. Наверное, это было бы для меня поражением, − новым ударом судьбы, который, таки сбил меня с ног. Но я не слабая девушка Дженифер Линдэй, − в душе я стараюсь оставаться самим собой, я постоянно напоминаю себе, что я − парень. Хотя, мне кажется, что этот парень теряется все глубже в моем сознании. Уже нечеткие воспоминания о нем и его жизни, словно тонут в бездне реалий, и обуревающих меня желаний. Моя прошлая, реальная жизнь в которой я Джеф Линдстром, уже походит на мечту, да и она медленно тает. Как-то утром я с ужасом поняла, что не знаю, была ли я когда-то парнем, или я всегда была в этом теле.
Все это очень трудно, это изматывает. Сложно объяснить, − это, словно выжигает тебя изнутри. Я знаю, стоит только сдаться, отдаться новой жизни, признать себя полностью женщиной, забыть Джефа Линдстрома, и… наверное станет легче…, просто жить. Но я не могу, я боюсь предать себя. Никто этого не видит, но я кричу изо всех сил "Я Джеф Линдстром!"
Я ненавижу свое тело, эти сиськи приделанные к моей груди, аппетитную, как говорят парни, попку и широкие бедра, яркие, золотистые волосы. Я хочу обратно свой член.
Но, в отличие от большинства девушек, женщин, мечтающих стать мужчинами, я знаю, что есть волшебный путь изменения моего тела, без операций и гормонов. Возможность быть парнем, снова быть мужчиной! Это, наверное, все, о чем я могу думать. Но сначала необходимо многое сделать. Я собираюсь поступить в университет, и я поступлю. Я собираюсь управлять потоком своей судьбы, и я проложу этот желоб в любом направлении. Я посвящу свою жизнь разыскиванию того проклятого кольца, кем бы проклято оно ни было. Вернуть себе свою жизнь, и не дать этой богине хаоса испортить жизнь другим невинным людям.
Можно ли победить богиню…? Я собираюсь это сделать.
Оригинальная ссылка на сайте http://jenniferstg.tgcities.com/
Исходный текст на сайте: http://forum.julijana.ru//index.php?topic=3334.0
Свободная литературная адаптация: GISMbICH
Re: 2-й рассказ от Дженифер. "Чужие желания".
Молодец!!!Хорошо,чем то напоминает рассказ о трех обезьянах,но все равно прикольно.Насколько я помню там есть еще третий рассказ.Его будеш приводить в порядок?Хотелось бы его то же прочитать в нормальном виде.Удачи!
Re: 2-й рассказ от Дженифер. "Чужие желания".
Спасибо за добрые слова, вот только последние лет ...дцать я провел на луне: Что за три обезьяны?
По третьему рассказу. Пока сам не знаю. Осенью сессия, работы еще много, осень недалеко, а рассказ длинный. Для начала мне его нужно прочитать. До конца.
Да и версия ПРОМТа попалась глючная, -- работает только после установки, при втором и последующих запусках выдает ошибку. Кто в курсе, что это?
P.S. Хчется почитать рецензию на свою работу. Пишите, кому, чего понравилось, кому - нет. Спасибо.
Спустя N часов:
Прочитал рассказ "Три обезьяны". Классно! И почему я раньше на него не наткнулся? ;( Действительно, очень похоже, -- навеное писАл один и тот же автор.
P.S. Отдельное спасибо O Lavrov.
По третьему рассказу. Пока сам не знаю. Осенью сессия, работы еще много, осень недалеко, а рассказ длинный. Для начала мне его нужно прочитать. До конца.
Да и версия ПРОМТа попалась глючная, -- работает только после установки, при втором и последующих запусках выдает ошибку. Кто в курсе, что это? P.S. Хчется почитать рецензию на свою работу. Пишите, кому, чего понравилось, кому - нет. Спасибо.
Спустя N часов:
Прочитал рассказ "Три обезьяны". Классно! И почему я раньше на него не наткнулся? ;( Действительно, очень похоже, -- навеное писАл один и тот же автор.
P.S. Отдельное спасибо O Lavrov.
Re: 2-й рассказ от Дженифер. "Чужие желания".
Адаптация действительно литературая .Автору -- респект !!! Кстати , на мой взгляд , реакция нормального парня на ненормальное событие вполне естественна. Из него получилась не девица , а "транс". Причём -- вынужденный . И не суть важно каким способм. Классный рассказ. Умный .