Как я провел лето

[Гого]

Вот "причесанный перевод" рассказа - из http://forum.julijana.ru/showthread.php?t=7743
Сразу предупреждаю - текст будет выкладываться постепенно, по мере перевода.

[Гого]

Алёша Джеймс

Как я провел лето
(Перевод ГоГо)

Короче, ребята, преамбула:
Жили-были Джонни, парень лет шестнадцати, и его семья. Была и бабушка-старушка Джонни, которая жила неподалеку. И была одна старая-старая семейная традиция, о которой наш герой ничегошеньки не знал. Так и не узнал бы, если бы не страшная трагедия, из-за которой он был вынужден провести свое лето в имении старушки. Хорошо ли это или плохо, судит вам. Просто попробуйте поставить себя на его место. Окейно?
Итак, вот рассказ бедолаги Джонни.

Мое детство проходило, в общем, безмятежно, и меня совсем не беспокоила какая-то угрюмость, неприветливость, которая всегда была в характере моего отца. Он всегда казался сдержанным, даже холодным и совершенно неспособным к ярким эмоциям. Хотя было видно, что он очень любил и мою мать и меня. И я никогда не мог понять, почему он не может быть более «раскованным», что ли, в проявлении отцовской любви.
Но однажды летом мой привычный мирок был разрушен. И все, что вы прочитаете дальше - история той незабываемой поры.

1. Беда
- С твоим отцом произошел несчастный случай. Он в очень тяжелом состоянии, но я надеюсь, что выкарабкается,- сказал директор нашей школы.
Эти страшные слова как громом поразили меня, потому что я понятия не имел, зачем же меня вызвали к школьному директору в кабинет. Я еще волновался, не связано ли это с какими-то мелкими прошлыми грешками, и готовился к головомойке, но меня вместо этого встретила забота и внимание. Что же, ясно теперь, почему.
У меня закружилась голова, и, должно быть, это отразилось на лице, потому что школьная медсестра вдруг взяла меня за руку и проводила к стулу. Директор наклонился над своим столом и взволнованно сказал:
- Твоя матушка уже срочно вылетела к нему. Боюсь, тебе придется провести каникулы дома. Еще мама мне сказала, что ты остаешься с бабушкой.
Ужасное известие об отце я еще мог проглотить, но новость о том, что мама улетела к нему, совсем расстроила меня. Почему она не взяла меня с собой?! Папаня был в командировке на другом конце света. (В том возрасте я был настолько эгоистичен, что даже и не подумал о мучениях мамы).
Я молчал, и старался не заплакать - мальчикам не полагается плакать, особенно если им уже шестнадцать… Медсестра отвела меня обратно наверх, рассказывая по дороге тихим и уверенным голосом все, что она знала о ранениях отца.
- Я знаю, что он в тяжелом состоянии и не вернется еще несколько недель. Твоя мама будет все это время с ним. А чтобы ты не скучал, бабушка возьмет тебя к себе на следующей неделе.
- Но моя бабуля нездорова. Она не может приехать!
- Нет, она звонила сегодня утром и передала, что точно будет! По голосу, так она вполне здорова…
Закралось подозрение. Я спросил:
- А это была мама отца или моей мамы?
- Не знаю, дорогой. Но я думаю, раз она представилась твоей фамилией, значит это бабушка со стороны отца. Так?
Я не обратил внимания на вопрос, поскольку был занят размышлениями. Мой отец и его мать никогда не общались. Никогда. Только один раз я видел ее - однажды, на похоронах двоюродного деда. Припомнилось еще, что тогда отец поспешил уехать с похорон как можно раньше, буквально на грани приличия.
И еще некоторое время его «всегда-сосредоточенная-на-себе» манера держаться была еще строже, чем обычно. Бабушка посылала карточки и маленькие подарки на Рождество, на дни рождения, мама заставляла меня писать вежливые ответные слова благодарности, но мы к ней никогда не ездили. Я вообще знал о ней очень немного.
Такая трещина во взаимоотношениях отца и бабушки была причиной для беспокойства мамы, и я однажды случайно подслушал, как она уговаривала отца простить бабушку. (Но за что, я не понял). Отец же был непреклонен и повторял, что с «этой женщиной» он не желает разговаривать вообще.
Итак, почему же я отправлялся к ней? Что за фокусы?
Оставшаяся часть недели прошла быстро. Слухи о катастрофе с отцом просочились в школу и я видел, с каким сочувствием относятся ко мне учителя и одноклассники.… Позвонила мама и наконец-то подробно рассказала об отце. Оказывается, что у него сломан позвоночник и разбита голова. Пока он не двигается, но отчасти эта неподвижность была вынужденная - врачи обследовали его переломы и ждали улучшения ситуации. Вообще-то доктора были настроены оптимистично и обещали поднять его на ноги максимум через несколько месяцев, даже в самом худшем случае.
- А ты знаешь, Ричард, что должен остаться у бабушки?
Я признал, что мне передали именно так.
- Я понимаю, что вы почти незнакомы, но не беспокойся, она вполне нормальный человек, а не монстр, как представляет себе твой отец! Они когда-то прекрасно жили вместе, но что-то произошло. Я не знаю что… Но не волнуйся - о тебе она будет заботиться очень хорошо! Обещай вести себя послушно - делай, что попросит, и не создавай проблем. Отец и я очень на это надеемся. Обещаешь?
Я пообещал.
- Всегда-всегда?- спросила мама.
- Я ведь сказал, что обещаю!- обиделся я.
- Так помни это, Джонни,- вздохнула мама.- Я знала ее, когда была моложе, она иногда делает не совсем привычные вещи. Но все - только для твоей пользы, поверь! Что ж, обещаю звонить, хотя из-за разницы во времени я не смогу это часто делать. Письма буду присылать - ты обязательно отвечай, хорошо?
- Хорошо, мамочка.
- Будет все в порядке, Джонни, доверься мне и ей! У тебя впереди отличное лето. И помни, что я и твой папа любим тебя.
- Я тоже вас всех люблю,- сказал напоследок я, чувствуя комок в горле.

2. Поездка
…Наконец наступил день отъезда. Моя бабушка приехала, чтобы взять меня в свой дом, о котором я не ничегошеньки не знал. Почему-то я думал, что она богата и живет одна в большом доме. Я и боялся и ждал ее приезда.
Но все же бабушка удивила меня - ого, она прикатила в новом благоухающем кожей «Ягуаре»! Носила она сине-серую пиджачную пару, юбку до колена, показывающие удивительно стройные ноги.
И вот в ее сопровождении я мчусь на переднем месте роскошного автомобиля. Я украдкой изучал ее. Бабушка выглядела моложе, и намного, чем мне припоминалось. Хотя ей должно быть, по меньшей мере, шестьдесят, она тем не менее казалось еще моложе, чем госпожа Форест, одна из наших училок, пятидесятилетний юбилей которой праздновался в прошлом месяце. Отметил про себя, что бабушка была одного роста со мной - то есть, с учетом высоты ее каблуков, где-то пять футов шесть дюймов. Было несомненное сходство между ее лицом и лицом отца, особенно в линии губ и голубых глазах. Я знал, что тоже похож на отца - с его старых фотографий, которые он хранил в коробке. И сходство между мной и бабушкой, пусть и не такое явное, все же бросалось в глаза. Любой прохожий мог принять нас за мать и сына.
Бабушка была полна оптимизма и отпускала веселые комментарии. Поездка заняла несколько часов, мы еще заехали в ресторанчик, где позавтракали. Завтрак был вкусный, но, к моему разочарованию, очень легкий. Бабушка настаивала, чтобы я обращался к ней «госпожа», что казалось мне чересчур формально и старомодно, но все же, по дальнейшему размышлению, признал это правильным, поскольку мы были малознакомы, несмотря на родственные связи.
Я уже успел порядком проголодаться, когда наконец-то шины нашего авто прохрустели по гравию стоянки перед ее резиденцией. Мое первоначальное беспокойство исчезло, и хотя все еще тревожила папина неприязнь, ничто в ее манере держаться не дало и малейшего намека на то, что это чувство было взаимно. Наоборот, она несколько раз заверила меня, что все будет прекрасно и она с нетерпением ждала «молодого человека», то есть меня, в ее доме.

[Гого]

3. В доме бабушки
Я подхватил два чемодана и пошел к дому. Широкие каменные плиты вели к парковым воротам, одна из створок которых сама собой открылась при нашем приближении. Осматриваясь внутри ограды, я понял, что роскошь, о которой скромно намекнула марка бабушкиного автомобиля, в полной мере проявилась в особняке. Изогнутая дорожка вела через аккуратно подстриженные клумбы и кустарники к дверям внушительного здания. Зеленые лужайки вокруг тоже были как на рекламе!
Буквально постанывая от напряжения, я втащил свои тяжеленные чемоданы внутрь прохладного холла. Дверь нам открыла темноволосая молодая женщина в строгом костюме горничной. А когда она повернулась, чтоб запереть за мной, я украдкой осмотрел ее сзади. Я был в том возрасте, когда парни, вынужденные проводить большую часть года в мужской школе-интернате, одновременно и хотели и пугались привлекательных молодых женщин. Девице, похоже, было лет двадцать-двадцать пять. Она была очень симпатичной, один вид ее обтянутых черными нейлоновыми чулками красивых ног прямо очаровал меня!
Её короткое однотонное платье доставало только до середин бедер, а когда она сделала небольшой книксен перед бабулей, я сразу же почувствовал, как возбуждаюсь! Хоть такие приседания сейчас явно не в моде, но как же соблазнительно она это сделала!
- Мэри, это мой внук, Джонни,- сказала бабушка.- Пожалуйста, проводи его в комнату, помоги разобрать вещи и покажи все. Я буду занята до обеда.
Она повернулась ко мне:
- Джонни, пройди к себе вместе с Мэри. Она поможет тебе устроиться на новом месте и покажет наш парк. И, будь добр, потом оставайся у себя.
Бабушка удовлетворенно кивнула и ушла.
- Прошу за мной, - голос Мэри был мягкий и очень приятный.
Я снова взялся за чемоданы, пытаясь всем видом показать, что они мне вовсе нипочем. Втайне даже надеялся, что она попробует сама поднять один и оценит, как я легко обращаюсь с этакой тяжестью! Но она просто отвернулась и стала подниматься по широкой деревянной лестнице, которая вела на второй этаж от самого вестибюля.
Я следовал за нею, с чемоданами, оттягивающими все руки. Ее ягодицы так и вертелись перед моими глазами - ведь я поднимался по лестнице ниже. Забегая вперед, думаю, что она специально это делала, поскольку знала, что я обязательно оценю маленькое «представление». Это ей удалось - к тому времени, как она вплыла в двери, ведущие в мою спальную комнату, член у меня был на целых три дюйма длиннее, чем в начале подъема.
Я поставил один чемодан в коридоре, и внес другой в комнату. Это я специально сделал, чтобы при осмотре выделенных мне апартаментов выиграть время для восстановления сил. Хотя, по правде говоря, в комнате и так было на что посмотреть. В ней легко могли бы поместиться целых две школьных комнаты, в которой я жил. Большое окно выходило в парк. Лужайки и кусты тянулись вдаль, поражая своим великолепием. Имение бабушки было поистине огромно!
Очень широкая кровать занимала часть дальней стены, по бокам от нее стояли маленькие тумбочки. На них были декоративные лампы с гофрированными абажурчиками. На стенах с красивыми обоями (кремового цвета с золотистым орнаментом) висели несколько картин. Это были портреты молодых девочек или женщин, как я думал, в викторианском стиле. У них были богато украшенные длинные платья, а волосы, были или уложены сверху, или свободно струились каскадом по плечам.
Прямо перед тем местом, где я стоял, было два набора низеньких стульев вокруг журнального столика, заваленного какими-то журналами. Обложек большинства из них не было видно, но те, что сверху, вроде бы для девочек-подростков. Это показалось мне непонятным, учитывая, что я был первым «молодым человеком» в доме бабули за много лет. Впрочем, возможно, здесь жила недавно какая-нибудь девчонка?
А вообще, комната мне показалась какой-то несоответствующей - я подумал, что здесь жить будет некомфортно. Все здесь было слишком мягко, слишком женственно! Даже шторы, обрамляющие окно с двух сторон, были «неправильными» (ну, по крайней мере, для меня). Тяжелый белый шелк, из которого они были сделаны, был перехвачен по бокам шнурами сливочного цвета, а прозрачный тюль-паутинка заметно приглушал яркий дневной свет. Гофрированные абажурчики тоже были белыми, как и шторы, с розовой каймой снизу. Сама же кровать была накрыта розовым пуховым одеялом, а пушистый ковер, на котором я стоял, имел приятный пастельный оттенок где-то между кремовым и белым.
Я мысленно пожал плечами - что ж, бабуля слишком долго не имела дела с мальчишками! Но я, конечно, все же смогу убедить ее изменить кое-что в интерьере, или вообще перевести меня в другую комнату.
Я положил чемодан на кровать и принес оставшийся из коридора. Мэри, до этого молча стоявшая в стороне, подошла ко мне предложила свою помощь в распаковывании вещей. Ее духи щекотали мне ноздри и я почувствовал, как мое лицо буквально зарделось от волнения. Но она просто не обратила внимания на эти «верхний и нижний эффекты», за что я произнес краткую благодарственную молитву.
Вынув нижнее бельё из первого чемодана (кстати, весьма поспешно, потому что не хотел, чтобы она его коснулась!), я застыл, не зная, куда бы его положить. В комнате возле окна стояло два высоких комода, и, направившись к ним, я решил положить мои тряпки в ближний из них. Но, как только я попытался открыть самый большой ящик, Мэри подошла ко мне и сказала:
- Не сюда, Джонни! Они уже заняты другой одеждой. Положи-ка свои вещи вот сюда.
Ее маленькая рука с блестящими розовыми ноготками дотронулась до нижних маленьких ящичков. Однако прежде чем Мэри задвинула обратно открытый было мною ящик комода, я все же успел увидеть кое-что из его содержимого. Клянусь, это были шмотки для девочек! Шелк и атлас!
Меня словно обдало холодом. Снова появилось ощущение, что что-то тут не так (еще сильнее, чем прежде), но вполне закономерный вопрос для Мэри замер у меня на устах. А спокойная и уверенная манера, с которой она продолжала помогать распаковывать вещи (как будто ничего и не случилось), заставила меня замолчать окончательно.
Так в молчании мы и закончили распаковывать чемоданы. Мэри взяла один из них, я - другой, и мы снова спустились вниз. Ванная комната на первом этаже была оборудована большой, старомодной такой ванной и отдельной душевой кабинкой. Туалет располагался в дальнем конце. Было еще огромное, во всю стену, зеркало. Мэри мимоходом заметила, что плиточный пол с подогревом.
Назад в коридор мы вернулись по другой лестнице, узкой и неудобной. Я был премного благодарен Мэри, что в первый раз она провела меня не этим путем... А когда я сказал о этом, в ответ услышал, что эта лестница в старые времена была только для обслуги.

4. Осмотр на месте
... Мы поднялись мимо третьего этажа наверх, под самую наклонную крышу особняка - должно быть, это был чердак. Мэри дернула за шнурок, и тусклая лампочка разогнала темноту, открыв глазам завалы старой мебели, каких-то коробок и запыленных чемоданов. Все здесь выглядело так, как будто сюда долго-долго никто не заглядывал. Мы поставили мои "саквояжи" и отправились обратно.
Дальнейший осмотр дома занял примерно две трети часа и очень меня впечатлил. Своими размерами. На третьем этаже было несколько маленьких комнатенок, которые, как сообщила Мэри, были самыми настоящими служебными квартирами. В прежние времена, сказала она, такие особняки имели штат из пяти человек, по крайней мере, двое из которых были садовниками. Это напомнило мне об одной старой телепрограмме, которую я видел. "Up-Down", так вроде она называлась... Мэри согласилось со мной и заметила, что теперь на третьем этаже живет только она одна.
- У твой бабушки есть повар, который приходит обычно каждый день, к завтраку и обеду,- сказала она.- А садовники работают по контракту. Госпожа Эванс следит за чистотой и делает всю грязную работу, но здесь редко бывают гости, и поэтому у нее не слишком много забот по дому.
- А чем тогда вы занимаетесь?- рискнул напрямую спросить я.
Она остановилась и посмотрела на меня с легкой усмешкой.
- Я делаю то, что хочет твоя бабушка, юный Джонни,- ответила Мэри, потом вдруг подмигнула, и повела меня дальше. Я ошарашено тащился за ней, не понимая, в чем тут дело. Она мне подмигнула!
Часть третьего этажа была отремонтирована, некоторые комнатенки были соединены в одну. В итоге получилась просторное жилое помещение для Мэри, которое к тому же включало и отличную ванную комнату - не хуже, чем у меня!
Хоть с фасада особняк и казался цельным зданием, но на самом деле он имел внутренний дворик, который охватывали два крыла дома. Моя комната была в левой части, комнаты бабушки были на противоположной стороне, занимая все крыло. Мэри еще раз провела меня по этажу, но не позволила даже взглянуть на ее ванную и спальную.
Первый этаж по своему интерьеру был очень строгий, с большой и слегка темной столовой, в которой был полированный стол, достаточно большой, чтобы за ним разместились человек шестнадцать. Ну, или около того. Была еще гостиная и библиотека, с книжными полками, заполненными от пола до самого потолка. Книги были в кожаных переплетах и выглядели так, как будто их вообще никогда не читали. На лестничной площадке этажа стояли высокие дедушкины часы, за стеклом которых медленно качался мерцающий маятник. Восточный ковер устилал деревянный наборный паркет.
Кухня находилась в моем крыле ниже спальни и резко контрастировала со всей остальной обстановкой. Пол кухни был выложен белой блестящей плиткой, а основное место у стен занимали многочисленные буфеты, стеллажи, столы и тумбы. Медные кастрюли и сковороды висели на специальных стойках. А размеры разделочных столов и кухонных плит были поистине ресторанного масштаба! Мэри подтвердила, что в особняке когда-то готовили обеды для двух десятков гостей.
- Стол, который ты видел в гостиной, раздвигается. За ним может обедать много людей.- Заметила Мэри и затем добавила с легким сожалением.- Только те дни уже прошли.
...За старой дверью в подвал была деревянная лестница, которая вела вниз, к винным погребам. Мне еще не разрешали пробовать алкоголя, и весь мой опыт ограничивался несколькими кружками пива, которые я пробовал вместе с одноклассниками. Винный погребок был заполнен старыми стойками с рядами бутылок. Я ожидал увидеть здесь старые вина, с наклейками, опутанными паутиной и покрытыми толстым слоем пыли. Но вместо этого бутылки были лишь слегка запыленными, с маленькими картонными бирками, болтающимися у горлышка. Мэри сказала, что на стойках имеется название сорта и год урожая. Я просмотрел несколько, но названия для меня ничего не говорили. Много позже я понял, что в погребе были дорогие вина, и научился оценивать все нюансы их букета. А тогда я просто попробовал скрыть свое невежество.
Осмотр на этом был закончен, и Мэри сказала мне, что я могу быть свободен в течение часа, до обеда. Она предложила пройти в гостиную, приготовленную для меня. Это было совсем рядом с моей спальной. В гостиной был удобный диван, большой новый телевизор и музыкальная стереосистема. Главной же проблемой для меня стал выбор музыки, поскольку фонотека в гостиной состояла из классики и рок-баллад. К этому музону я не привык, но у меня имелись и собственные кассеты!
Вау! Оказывается, здесь имелось и кабельное TV (в те дни – большая новинка), и я провел свободный час за просмотром каналов, выбор которых был несоизмерим с тем, что было в школе.

[Гого]

5. Обед
…И вот наконец-то обед. Я гадал, а будет ли на нем кто-нибудь еще, кроме нас с Мэри и бабушки? Может, позовут еще каких-нибудь местных ребят, с которыми я мог бы подружиться…
Я догадывался, что бабушка, наверное, хотела, чтобы я на обеде выглядел поприличнее, но все же решил не одевать школьные рубашку и брючки, потому что предполагал провести лето в джинсах, шортах и открытой майке. (Забегая вперед, скажу, что это было самым моим неудачным предположением!)
Но, несмотря на, как мне казалось, опрятный облик, при моем появлении в столовой бабушка все же нахмурилась. Она сидела в дальнем конце огромного стола, а я уселся на специально отведенном мне месте примерно в метре от нее. Безупречно полированная столешница, сделанная из темного дерева, отражала яркие блики, на белоснежной скатерти сверкали серебряные столовые приборы – словом, все было на высшем уровне!
Перед каждым обедающим стояли несколько тарелок различной формы. Подавала блюда Мэри. На первое был суп, затем холодная говядина «консоме» с красным вином. Бабушка лично проинструктировала Мэри, и она подливала мне совсем немного этого чудесного вина. На закуску был салат из вяленой груши с листьями салата, красным виноградом и острым сыром мягких сортов.
Еда была просто великолепна, мне разрешили выпить немного «Шардене», и я почувствовал себя совсем взрослым! Вкусы различных вин были для меня новыми и в то же время не особенно приятными. Несмотря на замечательную пищу и острые ощущения алкогольных напитков, обед для меня стал в своем роде испытанием на выносливость. Первой проблемой были крошечные порции. Хотя я и был одним из самых маленьких ребят в нашем классе, но тот завтрак, которым потчевала меня бабуля утром, никоим образом меня не насытил.
Второй проблемой было отношение ко мне бабушки. Увы, она не казалось столь же веселой, как во время нашей поездки. Она хмурилась с самого момента моего появления, и постоянно критиковала мои манеры за столом. Я, оказывается, и ел слишком быстро, и ставил локти на стол. Далее – я слишком шумно жевал, да к тому же не умел пользоваться салфеткой должным образом! А еще я не знал, какими столовыми приборами можно есть некоторые блюда!
Когда наконец я встал из-за стола, бабушка спросила, не хочу ли я извиниться? Я сказал «да», стараясь показаться очень вежливым. И, когда я повернулся, чтобы выйти, она сказала:
- Джонни, ты должен поцеловать меня, прежде чем уйдешь к себе.
Я остановился как вкопанный и повернулся к ней. Она с бесстрастным лицом пристально смотрела на меня. Я подошел, бабушка повернула лицо, подставляя щеку. Я наклонился и чмокнул. Лицо мое горело – она заставила меня почувствовать ребенком, совсем незрелым и юным.

6. Неожиданные находки
…Я провел оставшуюся часть вечера перед теликом, до тех пор, пока не заглянула Мэри. Это было около десяти. Она все еще носила униформу горничной, но выглядела так же сногсшибательно, как и раньше.
- Твоя бабушка настаивает, чтобы ты лег спать, Джонни. Выключи телевизор.
Я хотел было возразить, но как-то сразу почувствовал, что действительно устал, и подчинился. Почистил зубы, я возвратился в спальную комнату, чтобы надеть пижамку. Она была в комоде. Я было открыл один ящик комода и тут вспомнил, что видел в верхнем отделении, когда Мэри прикрыла его днем.
Очень интересно, а что же там лежит? Я тихонько потянул за ручку и… Черт побери! Верхний ящик комода был забит дамским бельем! Самых разных цветов и оттенков! Ящик был полон шелковых и атласных трусиков. Некоторые были очень простенькие, другие имели кружевные вставки и даже рюшечки. Там были крохотные трусики от бикини, стринги, и еще что-то, напоминающее женскую версию «боксеров» (позже я узнал, что это называется «французскими трусиками»). Я положил все это обратно, стараясь, чтобы никто не догадался, что бельё перекладывали и рассматривали. Только теперь я догадался, что тонкий аромат, витавший в моей комнате – именно от этого белья.
Я открыл следующий ящик, уже уверенный в том, что там тоже полно женских вещей. На сей раз это были комбинации, майки и кофточки, все – из шелка и атласа, с богатым выбором цветов и стилей. И с тем же, едва уловимым, но очень приятным запахом…
Я быстро просмотрел и другие отделения комода. Женская одежда была в обилии - пояса с подвязками, чулки в пакетах, лифчики (несколько, кажется, были с подбивкой для объема) и даже несколько пеньюаров.
Тут мне пришло в голову, что я не смотрел еще в шкафу. Я ведь там еще перед обедом развесил несколько курток! Дверцы шкафа с готовностью открылись - обе мои курточки висели среди остальной одежды, совсем неуместные и одинокие… Здесь было примерно двадцать платьев, все совершенно новые. Потом были пальто и куртки из кашемира или замши - они висели на нескольких плечиках среди блузок. В другом конце шкафа от потолка до пола были наклонные полки, на каждой из которых стояли несколько пар дамской обуви всех размеров. Самые разные фасоны - от мягких шлепанцев «марабу» до изящных босоножек со шпильками и открытыми мысками.
Я застыл в полном обалдении!
Вся эта одежда (наверное, дорогущая!) выглядела абсолютно неношеной и предназначалась для молоденькой девушки. Что вообще происходит? Кто-то еще собрался отдыхать здесь этим летом? Судя по одежде, девушка, для которой она предназначалась, была старше меня, самое большее, на 2-3 года. Почему бабушка не сказала об этом, и почему все это было в моей комнате? Предположение, что журналы на столике забыты кем-то, теперь уже уехавшим, казалось совсем глупым. Ни одна девчонка, которую я знал, не оставила бы такой гардероб!
Ничего, подумал я, все не так уж и плохо. Если она вернется, я уступлю ей эту комнату… ведь она так или иначе действительно похожа на девчачью. А интересно, а есть ли еще комнаты для гостей? При осмотре дома я видел, по крайней мере, четыре других свободные комнаты, хотя в каждой из них стояла мебель, покрытая чехлами. Пожалуй, в этих апартаментах никто не живет...
Я сказал себе, что обязательно раскрою эту небольшую тайну. Я найду способ узнать обо всем от бабули или Мэри. Завтра утром. Обязательно… Даже при том, что я первый раз был в этом особняке и несмотря на чувство некоторого голода, я заснул сразу же.

[Гого]

7. На следующее утро
Проснулся – сквозь кисею тонкого тюля струился утренний свет. Я потянулся, чувствуя себя выспавшимся и хорошо отдохнувшим. Раздался стук, и я сообразил, что именно это меня и разбудило. Стараясь из всех сил усидеть прямо на чрезвычайно мягкой постели, я разрешил войти. Дверь отворилась и вошла Мэри. Она выглядела такой же милашкой, что и вчера. Снова в костюме горничной, хотя уже из серого хлопка, а не черного шелка. Кружевной белый передник был тот же самый, отутюженный и даже слегка блестящий. Хотя, возможно тоже новый…
Мэри, улыбаясь, поставила поднос с завтраком на мою постель. Вид еды и мой утренний голод, однако, пересилил все ее обаяние. Но вот количество снеди меня разочаровало – на подносе была половинка грейпфрута в маленькой чаше, крошечная серебряная ложка c зазубренным краем и тарелка с двумя ломтями сухого тоста. Завершал сервировку стакан, похоже, с апельсиновым соком и маленькая вазочка с гвоздикой.
Мэри, наверное, увидела мою гримасу:
- Ты хочешь больше, Джонни?
Я посмотрел на нее:
- Мэри, мне этого мало. Я очень голоден и мог бы спокойно съесть еще два таких завтрака.
- Я знаю, но это – все что есть. Возможно, я поговорю с бабушкой. Ты этого хочешь?
- Да, пожалуйста, - кивнул я.
Она оставила меня и я в одиночестве позавтракал. На это не понадобилось много времени. Я подумал в постели о расположении усадьбы и сообразил, что, наверное, мог бы сходить в соседнюю деревеньку и потратить часть моих скромных наличных, чтобы купить что-нибудь пожевать до ленча. К тому же Мэри объяснила, что растущий подросток имеет поистине безграничный аппетит.
Я умылся, надел джинсы и рубашку с короткими рукавами, которая была маминым подарком ко дню рождения. Обулся в любимые кроссовки и спустился вниз. Но только взялся за ручку двери в передней, как услышал бабушку:
- Джонни! Куда это ты направился?
- Во двор, бабушка. Я хотел осмотреться. Я не потеряюсь… нас в школе учили ориентированию.
- Я полагаю, что вчера говорила тебе не покидать дом без моего разрешения.
Я застенчиво кивнул.
- Кроме того, мы должны поговорить. Я очень разочаровалась в твоих манерах и поведении. Поэтому мы обсудим основные правила.
Тут она повернулась и пошла в дом, ожидая, что и я пойду следом. Я на мгновение задержался, сжимая дверную ручку. Теперь я начал понимать, почему это мой отец не любил ее. Так я думал… И мое обещание маме отозвалось эхом в голове. Ведь я обещал слушаться бабушку! Так что выбора у меня просто не было.
Когда я прошел в гостиную, бабушка уже сидела там и жестом показала на кресло напротив. Я сел на краешек покрытого тканью кресла, стараясь не горбиться. Она смотрела на меня молча в течение нескольких минут, сохраняя непроницаемое выражение лица. Я не хотел начинать разговор и просто дожидался, когда она сама заговорит.
Ее голос был негромок, так что я инстинктивно наклонился к ней. В ее тоне не было ни малейших следов гнева.
- Джонни, ты и я никогда не знали друг друга. Твой отец негодует на меня за те обиды, которые, как он считает, переносил в детстве. До сих пор. Но теперь не имеет значения, кто был прав или неправ. Я все еще люблю его, а ты – его сын. Так что естественно, я люблю и тебя. Ты веришь этому, не так ли?
Она смотрела на меня с такой искренностью, что я непроизвольно кивнул.
- Наша семья… твоя семья… никогда не принимала так называемые «нормальные» или обычные порядки. Мы в течение нескольких поколений гордились нашей способностью быть выше «общего стада», показывать манеры и особую породу. В наши дни все реже встречаешь хорошие манеры, тогда как каждое поколение считает, что следующие за ними еще непослушнее, грубее и вообще хуже, чем они. Я не исключение. Хотя прекрасно понимаю, что эти взгляды ошибочны, все же прихожу в отчаяние, когда вижу молодых людей из хороших семей, которые ведут себя еще хуже, чем ты!
Я молча сидел, мысленно оценивая свое поведение. Вроде бы я все делал правильно… Бабушка продолжала:
- К счастью, в нашей семье нашли метод обучения молодых людей высочайшего уровня воспитания, а еще - пониманию важности благовоспитанности и цивилизованности. Это своего рода традиция, которую лучше всего начинать перед началом половой зрелости. Но она сработает даже в твоем возрасте, если, конечно, применять ее как положено. Твоя мама тоже это понимает, хотя отец изо всех сил и противится.
Я был озадачен. Мама знала об этом? Почему же она не рассказала? Что происходит? Но все же сидел тихо, правда, с растущим чувством беспокойства и ощущая холодок в животе.
- Наш метод, конечно, не застрахован от ошибок; иногда это приводит к непредсказуемым последствиям, как, например, с твоим дядей. Я иногда думаю, что твой папа завидует счастью дяди, хотя и не имеет никакой причины для этого. Ведь твой папа и мама любят друг друга.
После этого я потерял самоконтроль и выпалил:
- Что? У меня есть дядя?
- Да, есть. Хотя правильнее было бы сказать, что у тебя есть тетя. Ты даже сможешь ее увидеть этим летом, в свое время, конечно.
Ни один из моих родителей никогда не упоминал дядю или тетю с этой стороны. И что бабушка имела в виду, говоря сначала о дяде, а потом о тете? Он что, был гермафродитом или еще кем-то?
Выражение лица бабули подсказало, что я должен сесть обратно. Я даже не сообразил сразу, что придвинулся к ней совсем близко.
- Джонни, помни, что ты обещал маме выполнять все, что тебе говорят! Не так ли?
- Да, госпожа, - сказал я и ощутил ее облегчение при таком обращении.
- Твоя мама - замечательная женщина, которая тебя нежно любит. И зная, что ты свое слово держишь, ей тоже будет гораздо спокойнее. Ты понимаешь?
- Да, госпожа.
Она повернулась к небольшому столику, взяла фотографию в золоченой рамочке и протянула ее мне. Это был портрет. Я увидел двух молодых девочек в прелестных платьицах, с длинными волосами, собранными лентами сзади. Девочки стояли по бокам у сидящей женщины, в которой я узнал бабушку, много моложе, чем сейчас. Они стояли напротив друг друга, каждая одной рукой опиралась о спинку стула, на котором сидела бабуля, а в другой - держала букетик цветов. Их лица были немного развернуты к камере, и улыбки были совершенно естественны. Девочки выглядели очень уверенными и спокойными. Было им примерно лет по четырнадцать.
- Ты узнаешь кого-нибудь?
- Это ведь вы сидите, госпожа?
- Да, это я, дорогой. А кто эти молодые особы? Узнаешь?
- Нет… - в недоумении признался я.
- Посмотри еще раз. Девочка слева - твой папа, а вот другая девочка – твой дядя.
Я присмотрелся внимательней. Никогда не видел детских фотографий отца, а его внешность на этом фото была так естественна для девочки, что я даже напрягся, разглядывая характерные черты лица. И это пристальное изучение убедило меня – бабушка говорила правду!
Я вернул фотографию. Мои глаза расширились, потому что я стал врубаться – что меня ждало.
Бабушка спокойно смотрела на меня, оценивая мою реакцию:
- Твой отец и его брат одевались как девочки каждое лето и каждые каникулы, пока отец не уехал отсюда, когда ему исполнилось восемнадцать. Их научили понимать и показывать то же поведение, которое свойственно молодым девушкам, по мере их развития и взросления. В течение остального учебного года, они жили как обычные мальчики. Такова наша семейная традиция! Именно эти принципы позволили нашему семейству воспитывать цивилизованных мужчин! Мужчин вежливых, с отличными манерами, которые выделяют их из «общей непослушной серости».
- Твоя мама прекрасно знала об этом,- продолжала бабуля, - а ее мать была моей хорошей подругой. И твой папа и мама провели несколько лет, играя вместе, когда были детьми. Конечно, большую часть того времени они были, как две девочки. Но, как мы и надеялись, они полюбили друг друга как мужчина и женщина. Я даже думаю, что ее матушка тоже использовала те же воспитательные принципы, имей она сына, а не дочь… Итак, теперь уже твоя мама предложила и тебе испытать «женскую сторону», потому что это сработало замечательно и помогло твоему отцу стать любящим мужем…
У меня просто отвисла челюсть! Я словно прилип к полу, а от лица отхлынула кровь. Одна моя часть рвалась заорать и убежать поскорее отсюда, другая - словно отделилась от тела и с холодным интересом наблюдала происходящее...
И то, что делало все происходящее нереальным – это совершенно спокойный тон, которым бабуля сказала эту сногсшибательную новость. Мысли вихрем проносились в голове. Инстинкт мой возражал, что моя мама никогда не позволила бы ей сделать это. Но все возражения просто разбились о мое обещание маме слушаться бабулю… А я всегда старался держать слово!
Бабушка сделал паузу, наблюдая за мной и улыбаясь. Потом сказала:
- Не бойся, Джонни. Ни один из твоих друзей не будет ничего знать. А знать будут только то, что ты – здесь, у твоей бабушки. И никто не знает, с другой стороны, от меня, что у меня гостит внук. Ты еще не готов, поэтому пока нельзя тебе видеться с кем-либо. А когда придет пора возвратиться в школу, ты опять станешь, как мальчик. Вообще, смотри на это, как на праздник, освобождающий тебя всех мужских обязанностей… Кто знает? Может, тебе и понравится?
Момент, в который, возможно, я и взорвался бы, прошел. Шок от происходящего отхлынул, оставив только чувство опустошения…
Бабушка кивнула, будто приняв окончательное решение:
- Итак, мой дорогой, Мэри уже прибрала в твоей комнате. Тебе пора вести себя, как юная девушка. Иди наверх.

8. Купание
Она взяла меня за безвольную руку и провела из комнаты вверх по лестнице к моей спальне. Мэри уже ждала нас. Я увидел, как она вопросительно посмотрела на бабушку, а та в ответ чуть наклонила голову. Мэри немедленно улыбнулась и обняла меня.
- Моя милая! - сказала она.- Мы собираемся неплохо повеселиться этим летом!
Несмотря на угнетенное настроение, меня очень возбудили ее теплые объятия и запах тела. Мой член немедленно напрягся, и, уверен, она почувствовала это. Но Мэри никак не прореагировала, и просто выпустила меня из рук. Она подошла к шкафу, открыла дверцу и продемонстрировала ряды одежды внутри. Теперь все было ясно: вся-вся женская одежда, которую я нашел там раньше, была предназначена только для меня!
- А сейчас я оставляю тебя, Дженни, на попечении Мэри. Ты должна быть хорошей девочкой и слушаться ее так, как будто все ее инструкции – от меня!- с этими словами, прежде чем я успел вставить хоть слово о «Дженни», бабушка удалилась.
А Мэри не потратила попусту времени:
- Дженни, ты слышала бабушку? Ты будешь для меня хорошей девочкой?
Я не возражал, и мой кивок означал полную капитуляцию перед таким напором.
Она ободряюще улыбнулась:
- Мы начнем, когда ты избавишься от твоей одежды. Тебе она будет не нужна до конца лета. Раздевайся, а потом мы оценим, как поступить дальше.
Я примостился на краю постели, чтобы снять обувь и носки, а затем посмотрел на Мэри, ожидая, что она отвернется или выйдет. Ведь мне надо было снять с себя все. Но она не двигалась.
Я прекратил раздеваться и уставился на нее, не в силах сказать что-нибудь.
- Вы.., но…,- выдавил я.
- Ты смущена, Дженни?
- Да ... да. Я… я не могу раздеться.
- А в школе ты принимал душ с другими мальчиками?
- Ну да, конечно, но…
- Тогда никакого «но», Дженни. Ты - теперь девчонка, девушка, точно так же как я. Когда ты был мальчиком, ты же не стеснялся перед другими мальчиками! Твое тело, конечно, немного отличается от большинства молодых женщин, но дело в том, что с этого момента, пока тебе не разрешат снова стать мальчиком, ты – девушка!
- Твое имя – Дженни,- продолжала она.- Меня зовут Мэри. Я - девушка, и ты тоже. Так что не беспокойся и не стыдись своего тела. Кроме того, у тебя нет ничего, что я не видела бы прежде…
Я встал и через голову стянул безрукавку, затем повернулся, чтобы она не видела, как я расстегнул ремень и молнию на джинсах. Стаскивая их, а за ними и трусы, я чуть не упал, стараясь не показать Мэри свои гениталии. Одновременно с тревогой заметил, что мой член, который совсем недавно «стоял», теперь же выглядел привычно маленьким.
- Присядь-ка здесь, Дженни.
Ярко зардевшись, я повернулся и нерешительно двинулся к ней, прикрыв правой рукой пах. Мои глаза смотрели вниз, на ковер.
- Дженни, надень это.- Она протянула розовый халатик с вышитыми манжетами и отворотом.
Я взял его со смешанными чувствами – хоть что-то для прикрытия наготы, но, с другой стороны, было как-то стыдно носить мой первый женский предмет одежды. Мэри отвела меня в ванную комнату, где попросила раздеться и повесить мой халатик на обратной стороне двери. Она вела себя как обычно и совсем не обращала внимания на мою застенчивость.
Мэри начала с того, что натерла каким-то кремом мои ноги и даже предплечья – там, где росли даже совсем небольшие волоски. Она тщательно осмотрела мое тело и сообщила, что это очень хорошо – ведь у меня было совсем мало растительности.
- У некоторых мальчиков есть волосы везде! Но мы, девочки, не можем себе позволить быть похожими на них! Не так ли, Дженни?
Я молча кивнул.
- Ведь так? Я задала тебе вопрос, дорогая!
- Нет,- ответил я немного дрожащим голосом.
- Ну, тогда в душ, девица-красавица!
Теплая вода в душе била с приличным напором. (Я, сам не знаю почему, думал, что старые дома имеют такой дряхлый водопровод. Но оказалось все иначе.) Я поворачивался под твердыми струями, подставляя лицо и руки. Мэри протянула мне махровую салфетку и сказала, чтобы я вытерся в тех местах, где был намазан крем. Как только я это сделал, волосы тут же были смыты и вместе с пенистой водой по спирали устремились в сток.
Мэри выключила душ и обернула меня огромным и пушистым белым полотенцем. Она заставила меня стоять, потому что протирала тело насухо сильными и уверенными движениями.
Мой фаллос тоже был вытерт, она даже встала на колени, чтобы обтереть мои гениталии! Это, однако, меня смутило, и, как только она закончила, я почувствовал, что лицо вновь краснеет. Я боялся, что она выскажется по этому поводу, но одновременно был разочарован, когда она молча поднялась, чтобы высушить мою спину.
Мэри взяла второе, немного меньшее полотенце, и стала энергично сушить мои волосы, говоря, что, оказывается, мне повезло – мои волосы были от природы пышными.
- У большинства мальчишек очень тонкие волосы и редкие пряди. Но твои волосы действительно неплохи! Намного лучше, чем у всех прочих. Возможно, в тебе есть больше от девчонки, чем ты сам предполагаешь! Когда привыкнешь к использованию нужного кондиционера, сам удивишься – настолько изменятся твои волосы, станут мягкими и пышными! О-о, да они уже длинные, – тогда мы обязательно сделаем укладку! Вообще, Дженни, иметь красивые волосы и прическу – это такое чудесное женское ощущение! И ты научишься ухаживать за своими волосами.

[Гого]

9. Мэри принимается за дело
Я надел халат, и мы снова возвратились в спальню. Мэри посмотрела на меня и спросила:
- Дженни, а тебе сколько лет?
- Шестнадцать ... почти семнадцать.
- А ты ведь выглядишь немного моложе, дорогая. Вероятно, потому что ты немного медленно развиваешься. Не волнуйся, я уверена, что скоро ты догонишь других девочек. Полагаю, что ты достаточно взрослая, чтобы носить некоторые действительно симпатичные вещички… Ты ведь не против?
Это уже было слишком! Мои глаза наполнились слезами и прежде, чем я взял себя в руки, я с мокрыми щеками в позе эмбриона съежился на постели. Я почувствовал Мэри, когда она села рядом и постель слегка подалась под тяжестью ее тела. Ее рука обняла меня, и я ощутил дыхание на лице – она пробовала меня успокоить.
- Дорогая… Я сожалею о ...
Мэри бережно придерживала меня, потому что мое тело сотрясалось от рыданий… Но постепенно я успокаивался, слезы высохли. Я вытер глаза и взял салфеточку, которую протянула она. Вытер ею нос и посмотрел на Мэри покрасневшими глазами:
- Почему вы делаете это со мной?
- А разве твоя бабушка не объяснила?
- Да, но это бессмыслица! Почему вы помогаете ей? И почему моя мама хочет, чтобы это случилось?
- Лучше будет, если ты сам спросишь у нее. А вот то, что я знаю – так это все будет просто замечательно! Поверь. И пусть сейчас ты в шоке, тебе тяжело, непривычно, странно, но… Обещаю, все это – для твой пользы.
- Но я… Но я – мальчик, а не девочка!
- Конечно, сейчас ты – мальчик, но ведь когда-нибудь ты станешь взрослым мужчиной. И это лето поможет тебе понять, что чувствуют и даже думают женщины! И та девушка, которая станет твоей женой, несомненно, это оценит. И поймет, что нашла не просто замечательного, а идеального мужа!
- Так вы хотите сказать, что это – не попытка сделать меня девочкой?
Они сидела и смеялась.
- О, Дженни! Где же ты почерпнул эти бредни? Ведь бабушка сказала, что ты потом снова станешь мальчишкой! И потом, твой отец – мужчина, не так ли?
Я почувствовал себя намного лучше – она говорила правду!
- Ты, наверное, думаешь, что я еще совсем маленький, потому что я заплакал…
- Дженни, все в порядке. Мне не хочется видеть тебя грустным, и жаль, что ты так испугался… Но, с другой стороны, одна из тех вещей, которой вы будете учиться – умение выразить свои эмоции. Девочки это умеют, ты ведь знаешь?
Я попробовал улыбнуться, показывая, что уже вполне владею собой. Прежний испуг почти прошел и я был готов к дальнейшему. К тому же я чувствовал, что она и в правду беспокоится обо мне и не хочет мне навредить.
Встав, Мэри взяла меня за руку и подвела к шкафу.
- Итак, начнем с того, что всегда очень важно для молодой женщины. Это - то, что для многих из нас означает «созревание» женской сущности.
Она вынула из второго ящика какую-то тряпочку. Сначала мне показалось, что она была сделана из нескольких переплетающихся белых шнурков, но потом я признал в этом предмете женский пояс с подвязками. Четыре подвязки заканчивались пластиковыми зажимами. Ленточки, собранные в маленькие бантики, были чуть выше каждой подвязки.
Мэри еще раз встала на колени, и я остро ощутил ее близость, прикосновение рук к моей гладкой коже - она застегнула этот пояс вокруг моей талии. Потом поднялась и вынула из мебельного ящика пару чулок песочного цвета.
- Большинство женщин в эти дни носит колготки. Мы бережем чулки и пояса для особых случаев – тогда, когда хотим показать женственность. Я все еще помню, когда я первый раз надела чулки! Я чувствовала себя настолько сексуальной и красивой! Даже завидую тебе, Дженни.
Под таким напором я просто не осмелился возражать. Она посадила меня на постель, и показала, как нужно надевать первый чулок на ногу - от самых пальцев, как тянуть тончайший трикотаж вверх по лодыжке и икрам.
- Но будь аккуратной, Дженни. Очень легко «поймать» ноготь на пальце, и посадить затяжку или вообще порвать чулок!
Я стоял и очень внимательно наблюдал. Она щелкнула застежкой подвязки, пристегнув к ней верх чулка, и я впервые ощутил восхитительную прохладу тонкого нейлонового чулочка. Мою ногу словно ласкал прохладный бриз…
Мэри заставила меня пристегнуть вторую подвязку, а затем под ее присмотром я надел второй чулок и пристегнул последние подвязки.
- Дорогая, ты все сделала правильно!
Ее похвала немного ослабила мое напряжение, хотя я еще стеснялся своей наготы. Мэри попросила меня пройтись по комнате:
- Ну, как ты себя чувствуешь?
Я не нашелся, что сказать. Никогда не испытывал такого… Но все же вынужден был признать, что ощущения волне приятные! Я чувствовал, как мои ноги обтянула ткань чулок, как каждый шаг сопровождался подергиванием подвязок на бедрах и ветерком…. Ощущения непривычные, чего там.
- Вроде ничего…, - сумел выдавить я, но улыбка все же мои настоящие чувства.
Потом Мэри предложила мне трусики. Они были белыми, шелковыми и гладкими, и по бедрам оторочены кружевом. В моей руке они казались совсем легкими и немного прохладными.
- Мы носим трусики только поверх пояса. И ты знаешь почему?
- Нет,- я вопросительно поднял голову.
- Да потому, что иначе пришлось бы снимать пояс с подвязками каждый раз при посещении туалета! А вот так можно просто спустить трусики перед унитазом. И вообще, ты понимаешь теперь, что должна всегда приседать, даже если захочешь просто пописать?
Я покраснел и согласно кивнул. Потом осторожно вступил в трусики, и стал их натягивать. Но, когда наконец они очутились на бедрах, появилась проблема – черт побери, я тут же возбудился! Мой член быстро вставал и все четче обрисовывался сквозь тонкий шелк. Мэри посмотрела вниз, и я испугался, что она станет смеяться или ругать меня… но она просто улыбнулась.
- Я знала, что это произойдет, дорогая. Не беспокойся! Это вполне нормально и мы ничего не можем с этим поделать.
Я не понимал, к чему это, и досадовал на тело, которое так предало меня. Вдруг с изумлением почувствовал, как рука Мэри стала ласкать мой член через тугой шелк трусиков! Я не выдержал и застонал от необычайно приятных прикосновений. Я откинул голову назад и скорее почувствовал, а не увидел, как Мэри приспустила мои трусики вниз и сжала пальчиками напряженный пенис.
- Так хорошо, Дженни? – прошептала она. Я почувствовал ее горячее дыхание на головке моего члена, который она очень нежно и медленно поглаживала. Вверх-вниз. Вниз - вверх…
Мои стоны были единственным ответом – желание секса и наслаждение от происходящего заглушили слабые угрызения совести.
- Тебе ведь нравиться быть моей девочкой, не так ли, Дженни?
Я молчал, одержимый внутренней борьбой. Мэри перестала ласкать мой член, и ее голос окреп:
- Ответь мне, тебе нравиться быть моей девочкой, Дженни?
- Я… Мэри! О! Да, мне это нравится! Да, да!!
Я замолчал, с наслаждением чувствуя, как она стала снова энергично подрачивать, и кончил почти сразу. Мэри вздрогнула, когда моя сперма брызнула вверх, но все же продолжала «доить» меня до тех пор, пока член не сморщился. И все время она говорила мне, какая я хорошая девочка, и с каким нетерпением она ждала начала моего обучения.
Наконец, когда я уже немного замерз, она встала с постели.
- Оставайся здесь, Дженни,- скомандовала она и вышла из комнаты.
Я повиновался, и через несколько секунд она возвратилась с теплой и влажной салфеткой, которой вытерла меня. Я натянул свои трусики, с облегчением ощущая, что уже не реагирую на шелк. Мэри сказала, чтобы я упрятал свои яички и член между ног, и, когда я это сделал, был поражен – стало гладко, почти как у девчонок!
Потом она сказала, чтобы я принес другое полотенце из ванной комнаты, и заставила меня вытирать с ковра сперму. (Мы ведь не скажем об этом бабушке? Не так ли, Дженни?)
- Я еще раз протру ковер завтра,- сказала она, когда я закончил работу и бросил салфетку и полотенце в корзину для грязного белья в ванной комнате.
- Мы не всегда будем применять такую методику, чтобы помочь тебе стать самой лучшей и воспитанной!- сказала Мэри, улыбаясь, и добавила.- А позже я покажу тебе, как пользоваться специальным гульфиком, который убережет тебя от любых «сюрпризов».
Я пропустил ее слова мимо ушей, так как целиком был поглощен своим первым лифчиком. Эта вещь была подобрана в одном стиле с моими трусиками и поясом – тончайшее кружево выделяло чашечки, которые, как я ощутил, были объемными, плотными, и создавали естественную форму в тех местах, где мальчикам не полагалось иметь выпуклости.
Мэри показала мне, как лифчик соединяется сзади крохотными застежками, и я наконец надел его. Все лямочки плотно прилегли к моему телу и мне были странновато видеть, как у меня спереди «выросли» новые формы груди. Мэри немного повозилась с бретельками, пока не удостоверилась, что бюстгальтер сидит на мне нормально. Потом она подвела меня к зеркалу, чтобы я сам смог увидеть, как все должно быть.
Зрелище было потрясным!
Я, конечно, часто видел девушек на берегу реки или в бассейне, на которых почти ничего не было одето, и даже вместе с приятелями пролистал несколько журналов «для взрослых» с фотографиями совершенно голых дамочек. Но то, что я увидел в зеркале, имело весьма отдаленное сходство с теми картинками. И в то же время, мое отражение, которое так потрясло меня и поразило, уже не было похоже и на мальчика! Я, конечно, не был похож на фото с разворота журнала, или даже на обыкновенную девушку, но теперь не очень напоминал и юношу!
Я всегда был худощав и теперь мог видеть проступающие очертания ребер, мой живот казался плоским и даже слегка мускулистым. Лямочки лифчика смотрелись необычайно белыми на фоне моей кожи, и я видел тени под ключицами, которых прежде просто не замечал. И было видно, что в чашечках моего бюстгальтера вовсе не настоящие груди, а поролон…
Но что больше всего меня поразило – так это вид ниже талии. Выше я видел просто гермафродитную фигуру, в ниже - девушку! Худенькую, но очень привлекательную. Я изумился, как чудесно выглядели мои ноги в чулках, а вид подвязок, подтягивающих края чулок, оказался весьма эротичным! И трусики сидели хорошо, даже без намека на мое «хозяйство».
Я поднял глаза и посмотрел на отражение Мэри. Она улыбнулась.
- Видишь, тебе нравится!- ее мягкий и тихий голос нарушил глубокую тишину, которая царила в комнате.
- Подожди немного, Дженни, ведь пока мы еще не закончили. И ты просто не поверишь своим глазам!
Затем она подобрала мне короткую комбинацию. Я уже наслаждался, когда новый предмет одежды скользил по моему телу. Как и с другими деталями моего белья, комбинация была из белого шелка, лиф - из простого кружева, а разрез с правой стороны подола, был отделан узкой кружевной вставкой. Комбинация доставала мне до середины бедра.
Мое тело просто дрожало от восхищения при любом прикосновении шелка. Мэри помогла мне отрегулировать длину бретелек, которые легли на мои плечи рядом с бретельками лифчика.
А потом подоспела моя первая блузка – простая женская блузка, так похожая рубашку.
Почти, но не совсем. Я обнаружил, что пуговки (которые, кстати, были меньше, чем на моих рубашках) были пришиты к «неправильной» стороне. Материал был и легче и тоньше, чем у всех тех вещей, которые я носил раньше. Воротник был мягким и вышитым, а рукава сделаны узкими в плечах и собирались на запястьях множеством мелких пуговок. Рисунок и цвета на блузке, не говоря уже о ткани и покрое, были гораздо причудливее, чем на простых рубашках. А вообще блузка была такого мягкого розового цвета.
Мэри сказала мне, что лучше оставить три верхние пуговицы расстегнутыми, и посмотрев вниз, я обнаружил, что при этом чуть-чуть выглядывает кружевной краешек комбинации…
Затем появилась юбка. Мэри выбрала короткую юбку глубокого розового оттенка. Слегка плиссированная, плотно прилегающая к моей талии, она немного расширялась книзу и была на несколько дюймов выше моих коленей.
Белый стильный пояс с золотой застежкой подчеркивал талию.
Мэри отошла и просмотрела на меня, и я опять занервничал под ее пристальным взглядом. Ведь за всеми этими примерками и разговорами я почти и позабыл, насколько необычным было все происходящее. Я и вправду успокоился, но стоило наступить паузе, как в животе опять все съежилось, а пульс стал учащаться.
Мэри повернулась и открыла другую дверцу шкафа, показывая большую коллекцию обуви, ту самую, которую я видел вчера. Она выбрала пару белых туфелек с открытым мыском и трехдюймовыми каблучками. У туфелек были очень тонкие белые кожаные ремешки с золотыми застежками. Поскольку я опять сидел на постели, она надела туфельки и застегнула пряжки. Мэри нежно погладила мои ноги и попросила меня подняться.

[Nataliy]

Мне понравилось, продолжай дальше.

[kottt]

а можно мне к тете! пиши

[Трейси]

хи... по моему было бы совсем даже неплохо всем мужчинам проходить такой "курс"...))) в общеобразовательных целях так сказать...

[Гого]

10. Преображение
Я попробовал встать и чуть-чуть не свалился на пол! Меня просто шатало на такой непривычной обуви, и главное - я не мог просто стоять на каблуках.. Мэри тут же посоветовала перенести вес не на пятки, как обычно, а на носки ступней.
Я так и сделал и понял, что стоять вообще-то не очень-то и сложно. Но вот еще и ходить... Это было гораздо труднее.
- Ступай на носки, но не наклоняйся! Голову держи прямо и расправь плечи.
Такие указания от Мэри показались мне противоречивыми, но я все же попробовал, и буквально на первых шагах научился просто идти, не чувствуя, что каждое мгновение можешь вот-вот сверзиться!
- Так, а теперь при каждом шаге ставь ногу прямо перед другой.
С непривычки это было трудновато и мне пришлось даже расставлять для равновесия руки. Идти так было странновато. Хорошо еще, что каблучки были довольно широкие, и облегчали мне поход по пушистому ковру. Мэри заставила меня несколько раз пройтись вокруг комнаты и по прихожей, где ковер был не таким толстым.
Стало понятно, насколько непохожа походка девочки от привычных шагов, которыми я, не задумываясь, всю жизнь мерял улицы и комнаты. В туфельках я чувствовал, будто иду на цыпочках! Мои мышцы сокращались немножко по-другому - обычно я не ощущал, как "работали" мускулы икр и бедер, но вот теперь я чувствовал их с каждым шагом! И еще к каждому шагу добавлял новые ощущения холодок нейлоновых чулок, сопровождаемый крошечными подергиваниями моих подвязок.
Я остро чувствовал движение подола юбки о мои затянутые в нейлон бедра и слышал ее шуршание. Несмотря на расправленные плечи и высоко поднятый нос, я краем глаза видел внизу мягкую округлость на груди, ощущал ее непривычный вес и легкие, но все же заметные бретельки лифчика.
Мэри заставила изменить даже манеру держать руки, твердя при этом, что я должен позволить им свободно "висеть", а запястья двигаться назад очень плавно. Из-за такой манеры я вновь почувствовал себя очень женственным и на мгновенье воспротивился. Но один-единственный взгляд Мэри, и мне пришлось смириться... Она глядела на меня гораздо внимательнее, чем раньше - Мэри следила за исполнением ее строгих инструкций.
Ее глаза, казалось, прямо-таки сияли, и мне даже показалось, что я - самая важной дело в ее жизни! Мой пенис, зажатый между ногами, снова напрягся, пробужденный желанием этой женщины... А лучшим способом понравиться Мэри, как я понял, было превращение... в девчонку. И я вдруг осознал, что я не просто похож на девушку. Я - и есть девушка, молодая женщина!!!
...Вот с таким новым (и долгожданным!) ощущением я сидел в ванной комнате на пуфике, который принесла Мэри. Настало время косметических процедур, которые я ждал с некоторым трепетом, хотя Мэри и предупредила меня, что даст только основные советы по макияжу.
- Вообще-то ты еще немного молода, чтобы делать полноценный макияж. Я просто покажу, как правильно выбирать косметику для определенного времени и случая. Твоя бабушка полагает, что молодые леди должны использовать совсем мало косметики... и только для того, что пойти на свидание!
Я покраснел и почувствовал себя неуютно. Неужели она думает, что я пойду гулять с мальчиком?
Мэри хихикнула и сжала мое плечо...
- Дженни, видела бы сейчас свое лицо! Но не волнуйся, дорогая. Я ведь хочу, чтобы ты, именно ты, была МОЕЙ девочкой этим летом, а не какой-нибудь потный мальчишка!
Я неопределенно хмыкнул, чувствуя комок в горле. И был только рад, когда Мэри наконец перешла к показу дамской косметики. Она показала несколько разных кремов-основ для лица, включая самый тяжелый, который был бы очень полезен для маскировки щетины. Мэри сказала, что мне повезло - у меня не было даже намека на усы или щетину! Так, легкий пушок, который легко исчез после крема-депилятора.
Потом она растерла один из легких кремов на лице так, чтобы он почти полностью в него впитался. Я увидел, как моя физиономия "превращается" в чистый холст для дальнейшего косметического мастер-класса.
Мэри показала мне, как нужно наносить макияж глаз. Для этого она сама накрасилась перед зеркалом, используя мягкие кисточки и карандаши. Теперь настала моя очередь, и я заострил мой первый карандаш для век. Когда я поднес его к глазам, рука задрожала, и Мэри очень мягко попросила меня подождать...
- Дорогая, ты взволнована. Вдохни глубже и расслабься. Очень хорошо, что ты сама хочешь научиться всему... но не торопись. Умение придет само, если ты не будешь спешить!
Я опустил руку и закрыл глаза, стараясь глубоко дышать и расслабиться. Это было нелегко, даже притом, что я ничего не видел - я ведь чувствовал свою одежду. Я собирался перед следующим шагом. Когда меня одевали, я был пассивным наблюдателем, но теперь я хотел взять инициативу в свои руки! Ведь это моя рука и я управляю ей!
Я открыл глаза и придвинулся к зеркалу, чувствуя внимательный взгляд Мэри. Поднес карандаш для глаз к правому веку, пальцами левой руки прижал ресницу и чуть выше осторожно провел плавную линию.
Потом отнял пальцы, как можно шире открыл глаз и провел вторую линию под нижней ресницей, стараясь вытянуть и сомкнуть обе линии на уголке глаза.
- Неплохо, Дженни!
Похвала Мэри была очень приятна, хотя я и понимал, что моя работа не шла ни в какое сравнение с четкими, уверенными движениями, которые она мне продемонстрировала. Ободренный, что все те так уж и безнадежно, как мне думалось, я повторил все на втором глазу. Думаю, получилось немного получше (ну, самую капельку).
Пришла пора теней. Мэри показала, как накладывать светлый тон на нижнюю часть века и постепенно "вытягивать" его в насыщенный цвет на верхней части и под бровями. Я использовал сине-голубые оттенки, поскольку Мэри сказала, что эти тона вполне подходят для начала, и обычно их применяют для визуального увеличения глаз девушек.
Я попробовал нанести тени и с непривычки накрасил веки слишком ярко. Мы даже посмеялись, гладя в зеркало, потому что Мэри сказала, что я - типичная девчонка, слишком увлекшаяся макияжем!
- Я тоже раньше подкрашивалась просто ужасно, думая, что у меня вполне все получается. Дженни, важен опыт. Все дело в том, что ты должна "проявить" красоту лица, а не "штукатурить" его!
И я удалил всю краску лосьоном и ватными тампонами, вытерся косметической салфеткой, а потом снова ополоснулся и вытерся. И выслушал советы Мэри, чтобы снова сделать мою кожу нежной.
- Девушка должна следить за цветом лица. Когда имеешь такую молодую кожу, об этом легко забываешь, но, повзрослев, ты будешь жалеть об любой царапинке, ожоге, и вообще обо всем, что может испортить кожу на лице...
Однако я был так увлечен в тот момент, что просто не думал о судьбе моей внешности через несколько лет.
...Второй раз, наверное, был еще хуже, чем первая попытка - возможно, потому что я был нетерпелив. Но на третий раз получилось намного лучше! Даже Мэри объявила, что она удовлетворена моими успехами. Потом она позволила мне попробовать накрасить ресницы самостоятельно, и это вышло на удивление легко, хотя я и поставил несколько черных пятнышек под левым глазом. Что ж, ватная палочка справилась и с этой проблемой.
Как же все изменилось! Мои глаза стали просто неузнаваемы, они зрительно увеличились и придали изящность лицу, скрыли резкие скулы и вообще как бы перенесли центр выше. После макияжа глаз наступила очередь румян. Я узнал, что легкие, почти невидимые румяна, который наносится выше бровей, добавляют моему лбу свежести, а другие румяна, чуть насыщенней, - придают скулам таинственность и даже чувственность...
Последним штрихом была помада. Я узнал, что на самом деле сначала надо использовать не тюбик с помадой (как это делала моя мама, например), а карандаш, чтобы очертить контур, и только потом красить губы. Салфетка промокнула лишнюю краску, и я улыбнулся, глядя на отпечаток губ на ткани.
Однако Мэри отвлекла меня от созерцания в зеркале нового облика. Она приказала мне повернуться и зажмуриться. Я почувствовал острую боль в левой, а затем в правой брови. Я инстинктивно отстранился, но Мэри просила не шевелиться...
- Дженни, я знаю, тебе больно, но... потерпи, скоро все кончится!
Наконец, левая бровь была закончена. Мэри выщипала примерно двадцать или тридцать волосков. С корнями! Больно! Потом пострадала правая бровь. Слезы начали закипать на глазах, но я держался, помня, что они могут испортить всю мою красоту.
Я думал, что Мэри закончит, но не тут-то было! Я почувствовал холодную жидкость на мочке правого ухе, а затем острый конец какого-то инструмента. Болезненный укол подсказал, что теперь у меня есть прокол в мочке. Вскоре эта процедура повторилась и с левым ухом. Что-то проникло в оба свежепроделанных отверстия.
Наконец она перестала меня мучить, и я слышал, как Мэри отошла куда-то к противоположной стене комнаты, а затем вернулась. Я почувствовал что-то на голове. Хоть глаза были закрытыми, все же догадался, что она прилаживала мне парик. Я смог ощущать это по давлению и щекоту волос с обеих сторон лица и шеи.
Мэри все еще запрещала открывать глаза, потому что она расчесывала мои новые волосы. И вот, наконец, я распахнул ресницы и посмотрел на свое отражение.
...И даже непроизвольно открыл рот от неожиданности. В зеркале отражалась девушка, на ее лице было написано восхищение и изумление. Она тоже вглядывалась в меня!
Ее пухленькие губы мерцали, а глаза казались огромными и загадочными. У нее были тонкие брови и очень стильная прическа - волосы спускались вниз сначала совершенно прямые, и только в конце изящно завивались внутрь, обрамляя овальное лицо. Я потрясенно смотрел в ее глаза. Она пристально следила за каждым движением моих глаз, в точности как и я... Она даже моргала одновременно со мной.
Как во сне я поднял руку к лицу, и движение было зеркально повторено этой красавицей, которая, как я знал, была моим вариантом, только гораздо красивее и благороднее... Я же был только мальчиком, пусть пойманным в ловушку женской ипостаси, но все мальчиком. А вот в зеркале, пристально смотря на меня (казалось, в самую душу), была ДЕВУШКА.
Я не заметил, как Мэри вышла. И не ведал, как долго в восхищении смотрел на свое отражение. А к действительности меня возвратила затекшая шея. Я встал с пуфика и отправился в свою комнату, на ходу пытаясь применить уроки и советы Мэри. Чувствовал себя совершенно счастливым!
Все еще находясь в легком обалдении, я даже не удивился открывшейся в комнате картине. Мэри лежала на моей постели, но, казалось, это была не совсем та женщина, которая помогла мне изменить столь кардинально внешность!
Она переоделась. Вместо наряда горничной на ней теперь была длинная черная шелковая ночная рубашка. Ноги с накрашенными ноготками были вытянуты в мою сторону, она лежала на боку, одной рукой подпирая голову, а другой медленно поглаживая свое бедро.
- Я все гадала, когда же ты догадаешься вернуться, Дженни,- промурлыкала Мэри.- И я наконец получу удовольствие от моей хорошей девочки.