- Ну и что? Через 8 часов ты бы умер, не приходя в сознание от ножевого ранения в брюшную полость.
- Да если бы ты мне грудь не накачала. У меня был план, я бы сбежал давно и точка.
- Грудь, кстати, получилась замечательная, а вот сбежать бы у тебя не получилось, так как тебя при въезде в Москву взяли бы менты, да ещё с попыткой сопротивления, а в обезьяннике тебя быстро вычислили, так как ты не поменял трусы, твои розовые в горошек с оборочками выдали тебя с потрохами и тебя женили раз десять, а за сопротивление властям и бродяжничество вкатали три года. Через год ты не выдержал и покончил с собой или тебя достал Сергей, кто знает. Есть ещё предложения.
- Ну, ты меня достала, тоже мне Тамара Глоба, знаешь что я сейчас с тобой сделаю. Ты мне даже голос не оставила. Я даже выругаться не могу. О, как я хочу!
- Я знаю, сделай.
- Выпороть бы тебя.
- Сделай то, что хочешь, не сопротивляйся своему желанию. Прекрати бороться сам с собой – это бесполезно. Живи и делай то, что приносит тебе радость.
Анфиса лепетала своим ангельским голосочком, беззащитная, со связанными, стянутыми за спиной локтями и из-за этого её грудь рвалась наружу из блузки. Было видно её частое возбуждённое дыхание. Я не торопилась развязывать её. Я ловила себя на мысли, что мне нравиться смотреть на это существо и в то же время нечто иное похожее на гнев, но другое наполняло моё сердце. Я словно собака любил косточку и желал впиться в неё зубами.
- Хочешь меня отшлёпать, давай, - она повернулась ко мне спиной. Я увидел её стянутые верёвками руки и … и немножко дрожащие пальцы. Потом она сама нагнулась и легла грудью на стол. Складочки сарафана расшитые цветочками скользнули по крутым бёдрам.
- Нет, ты сама. Сама во всем виновата. Да, я хочу…, - я хотел добавить поступить как мужик, то есть хотел сказать выпороть, но чуть не вырвалось другое слово ….., но это действительно то, чего я хотел.
- Пожалуйста, сделай, ради меня, то, что хочешь и не о чём не думай.
Я подошёл к ней и вздёрнул подол сарафана. Анфиса поёжилась, в дом было довольно холодно. Мурашки побежали по её попе, и она переступила с ноги на ногу, от чего её бёдра качнулись. Я поднёс лампу и увидел, что на её заднице живого места нет, впрочем, как и у меня. Этот дед, чёртов пастух, всю дорогу стегал нас, словно метроном, то с лева то справа, как будто мы не видели куда идти. Я занёс ладонь, что бы ударить и опустил. Поискав на полке, нашёл бутыль с маслом и обильно смазал воспалённую кожу Анфисы. Она тихо простонала. Некоторые ранки кровоточили.
- Ещё.
Я провёл рукой, по одной, по другой половинке, её кожа согревалась и мышцы стали мягче. Я сопротивлялся, но рука сама скользнула в ложбинку.
- Да.
Провёл ещё пару раз, и теперь уже сам увлекся игрой, как только я проводил в нужной точке, Анфиса прогибалась, и я слышал её вздох. Я всё ещё был зол на неё, и решил продолжить игру по свои правилам.
- Ты этого хочешь? Противная девчонка! Ты за этим меня заманила в лес, так, да, нравиться, вот тебе, - я отдёрнул ладонь и всё же влепил звонкую пощёчину этой холёной попке, а потом пока она не отошла от шока, всунул палец в дырку.
- А.
- Хочешь быть женщиной, сейчас станешь! – я уже не управлял собой, на столе лежала связанная, в нежно голубом сарафане, в платочке, послушная, нежная, но … она должна понести наказание, а я…. Я хотел её и уже не мог сопротивляться самому себе, мне было совершенно наплевать на войну, которую устроили в моей душе женщина и мужчина, желание моё искреннее переполняло меня и я чувствовала, да чего там видела, давно уже, сарафан мой поднялся спереди над полом. Словно вбитый в доску гвоздь вперёд моих мыслей торчал мой …..
Я задрал подол своего сарафана и накинул на Анфису, а затем на ощупь нашёл вход и начал постепенно продвигаться в глубь. Я уже знал, не понаслышке, как это может быть больно и как приятно. Я хотел доставить Анфисе ласковое наслаждение. Наконец я почувствовал, как её ягодицы уткнулись в мой живот. Они просто горели огнём. И я начал толкать её под скрип старого стола. …
- Да, да, да, - эхом отзывался её голос.
И второй то же женский голосок отвечал: - А, а, а, м, как хорошо, я тебя люблю….
Весело потрескивали поленья в печке, Анфиса, подоткнув подол сарафана, намывала полы, а я, укрывшись толстым лоскутным одеялом, подсматривала за ней через длинные ресницы. Прикидываясь спящей. Дом наполнялся жизнью под руками аккуратной и работящей девушки.
- Хватит валяться, милашка, а то я до утра не управлюсь. Да вижу, что не спишь, проказница, а ну вставай, - и Анфиса навалилась на меня грудью и скрутила одеялом. Я чуть-чуть поборолась и сдалась на милость победителя.
- Всё – сдаюсь, сдаюсь.
- Бери тряпку и за дело. Труд сделал из обезьяны человека, а домашний труд – женщину. Быстрей начнём - быстрее кончим.
- Ты это о чём.
- О том, ты на часы посмотри, дед сказал с рассветом придёт, а у нас ещё конь не валялся.
- Послушай, какой конь, давай, валим отсюда. Дед же псих, маньяк, тебе, что рокеров мало было.
- Так, во-первых, давай этой темы вообще не касаться, забудь, не было ничего. А вот про деда ты зря. Ты посмотри, чем твой бомж питается и всё свежее из лучших магазинов в «глобусе» куплено. На, ананасов перекуси.
- Да на х…а мне ананасы, у него ружьё!
- Да и на окошках решётки и дверь дубовая и петли, между прочим не ржавые, ещё вопросы есть? – и не дожидаясь ответа она протянула мне фартучек в цветочек с оборочками по краю. – Давай, давай, мне кажется женский пол деда, не забывает, у него тут всё предусмотрено.
- А может он их того, а одежду продаёт.
- Слушай, хватит, давай работать, тебе печь побелить, а я пироги испеку, не знаю, что ты за мастерица. Вперёд подружка.
И она, напевая песенку «виновата ли я» плюхнула тряпку на пол. Я надела фартук и, понимая, что во многом Анфиса права, взялась за работу. Через несколько минут мы уже хором затянули «парней так много холостых…» и дружно рассмеялись. А уж когда вымыли окошки, маленькие как в сказочной избушке, то в доме совсем повеселело. К запаху печки примешались пряные запахи пирогов с грибами, квашеной капустой и яблоками. Нашёлся самовар, начищенный до блеска, и как свадебный генерал украсил наш стол. Закончив с хлопотами, мы привели, как могли друг друга в порядок и уселись за стол. За окошком поднималось утренняя зорька. Спать совсем не хотелось. Пока мы работали, этот маленький дом стал нашим другом и защитником. Не было ни Сергея, ни его бешеной бабки, да и старик, был ли он. Атмосфера сказки нас погрузила в полнейшую эйфорию, ……… и тут раздался стук в дверь. Мы замерли.
Профессионал
Модератор: Ириша
- Кто там, - как можно более грозно, сказала я.
- Кто, кто, дед Пихто, аль кого ждёте, - я схватился за нож, а Анфиса за кочергу. Мы совсем не придумали план действий. Вот дурёхи.
Дед вошел, улыбаясь в усы и поглаживая дремучую бороду.
- Молодцы дивчины, хозяйничаете, - помнил ли он на кого я нацелил нож, но перевесил ружьё на другое плечо.
- Присаживайтесь дедушка, ещё не остыло, - я разрезал пироги на часть, а Анфиса пододвинула кочергой поленья.
- Ну-с попробуем, чай не отравите. А сами чё, берите, аль не проголодались.
- Вам чайку покрепче, - в руках Анфисы чашка танцевала джигу на блюдце.
Дед пил ел, попробовал все понемногу, отпил чая, крякнул и начал разглядывать нас как товар на полке. Холодок побежал от этого колючего взгляда.
- Вас как кличут барышни.
- Анфиса, а она Наташа.
- ВЫ это, вот, что на старика не шибко. Ну, вообщем простите меня, я ж то, для вашей же пользы. Я вообще баб ненавижу, на дух не переношу, а как визжать начнут, сам бы придушил. Тьфу. Бесовское отродье. Ну то, ну вообщем, что не развязал я вас там в лесу. Выш, орать бы начали, а те, кто их знает и вернуться за вами хотели, я ж видел, да не скажу, ну без ружья мне ж с ними как, то, вот какое дело, да и разбежались бы вы по лесу, а то вот как.
- Да, ладно, но что там, понятно.
Во! А вот она стерва меня…. У стерва, опять болтаю. Ладно, простите старого, - старик осёкся, что-то вспомнил, покрутил бороду.
- Да, чё мне старому, еёж не вернешь. Приглянулись вы мне, уважили.
Старик встал, опершись о ружьё, потом достал охотничий нож. По спине струйкой побежал холодный пот. Он повернулся к печке и рукоятью ножа стал выстукивать кирпичи.
- Ладно, ладно покрасили, а я вот всё не соберусь, где ж он, вот ведь память, - но вот мы услышали глухой звук – за камнем была пустота. Старик вычертил прямоугольник, постучал сильнее и засунул в образовавшуюся щель лезвие ножа. Кирпич поддался и в печи образовался чёрный проём. Дед сунул руку.
- Ух, ты жарко натопили, а вот. Вот оно, - и вытащил из тайника жестяную коробочку. – Вся память, что осталась.
Корявыми пальцами и не скрываемым волнением открыл. Конечно в сказках сокровище в сундуках неподъёмных, но после того, как готовишься к смерти увидеть ящик, наполненный старинными золотыми украшениями, кажется сном.
- Вот оно, что носили, да не сносила, я умру, разграбют. Это тебе Анфиса, приданое, а вот это тебе Наташенька, её ведь то же Натальей звали, - он разделил всё на три части. Первые две отдал нам с Анфисой, а третью положил назад. – То пусть в земле со мной сгниёт, это подарок мой свадебный был. Чё, языки проглотили, ай не по нраву, а ведь разозлюсь, камень на шею и в колодец. Хе-хе, да ладно, а вы думали, дурёхи, дед злой – дедушка добрый. Ваше – одевайте, полюбуюсь на последок и в дорогу пора.
Мы действительно потеряли дар речи, а только про дорогу услыхали, бросились целовать старика. Подарки были просто царские. Мы помогли друг другу застегнуть подвески, бусы, серьги, обильно украшенные камнями и на вес явно не пустотелые, я чистого золота. Я никогда не носила колец, а эти пришлись в пору, стоило посмотреть на такую ручку и сразу хочется поцеловать.
Пока мы наряжались, дед порылся в котомке и достал две пары новеньких лаптей.
- Вот за ночь смастерил, а то в вашей обувке, до дому, все ноги сшибёте, чай и как одевать не знаете, - дедушка наклонился каждой из нас и собственноручно обмотал ноги мягкой тканью, а потом надел лопаточки, и закрепил шнуром.
- Ну, спасибо за угощенье, пошли.
- Дедушка, а вы разве знаете, куда нам идти.
- Знаю милая, знаю, такой сарафан с ручным шитьём только одна женщина в мире носила, царствие ей небесное, а быть оно могло, только…. Ладно, ладно пошли, путь не близкай.
- Дедушка, а как вас зовут?
- И зовут меня никто и живу я нигде, и забудьте, про меня и никому не сказывайте. А теперь молчёк, а то опять дырки ваши говорливые понатыкаю. Ладно – шучу. В лесу тихо надо.
Так и молчали мы, следую за нашим проводником, почти шесть часов. Сделали два привала, доели пироги. Я посматривала в свете костра, разведенного на привале дедушкой на Анфису. Она была похожа на сказочную героиню. Хозяйку медной горы. Тонкая длинная шейка, подчёркнутая золотым украшениями и бриллиантовыми капельками, руки в крупных кольцах и украшенный старинным узором сарафан, дополненный тёплой посадской шалью. Эх, краса. Я подсела ближе и положила голову ей на плечо. Дед что-то пробормотал про себя, но остался в своих воспоминаниях.
Наконец лес поредел и мы вышли на вершину холма, лес здесь заканчивался, а внизу петляла дорога.
- Ну, прощаться пора, вам туда, а мне обратно. Будьте счастливы живите богато. Тебе Анфиса жениха, а тебе Наталья муж, что б ни обижал и там, сама, что дедки…
- Ой, насмешили дедушка, - я грохнула со смеху.
- Ты не смейся, а что б двоих мальчика и девочку. Бывайте, а то до ночи не доберусь. Прощайте спасибо за пироги. И больше одни в лес не шастайте. Смотрите у меня, а то ух хворостиной … - и дед напомнил нам, как он хлестал нас словно овец, но его рука теперь была пустой.
- Прощайте, - мы сделали два шага вниз по холму, а когда оглянулись, дед уже растворился в лесной чаще. – А говорят, сказок не бывает.
- Сказки милая кончаются, а ты представляешь, насколько тянут эти драгоценности? Миллион! Факт, а то и больше, если антиквар!
- Это мы что миллионеры теперь?
- Дурры мы будем, если немедленно от них не избавимся.
- В банк, положим, - сказала я.
- Нет ну ты 100% баба, схоронить надо. Вон Дуб видишь над оврагом – идём.
Мы развернулись и пошли обратно вверх, откопали под корнями яму, угробив все остатки маникюра, завернули украшения в платок, затем засунули в лапти, всё ещё раз перемотали другим платком и засыпали землёй. Сверху аккуратно положили слой дёрна. Если не знать, то не догадаешься.
- Теперь главное, что бы самим не забыть место. Надо руки умыть и пора.
- Кто, кто, дед Пихто, аль кого ждёте, - я схватился за нож, а Анфиса за кочергу. Мы совсем не придумали план действий. Вот дурёхи.
Дед вошел, улыбаясь в усы и поглаживая дремучую бороду.
- Молодцы дивчины, хозяйничаете, - помнил ли он на кого я нацелил нож, но перевесил ружьё на другое плечо.
- Присаживайтесь дедушка, ещё не остыло, - я разрезал пироги на часть, а Анфиса пододвинула кочергой поленья.
- Ну-с попробуем, чай не отравите. А сами чё, берите, аль не проголодались.
- Вам чайку покрепче, - в руках Анфисы чашка танцевала джигу на блюдце.
Дед пил ел, попробовал все понемногу, отпил чая, крякнул и начал разглядывать нас как товар на полке. Холодок побежал от этого колючего взгляда.
- Вас как кличут барышни.
- Анфиса, а она Наташа.
- ВЫ это, вот, что на старика не шибко. Ну, вообщем простите меня, я ж то, для вашей же пользы. Я вообще баб ненавижу, на дух не переношу, а как визжать начнут, сам бы придушил. Тьфу. Бесовское отродье. Ну то, ну вообщем, что не развязал я вас там в лесу. Выш, орать бы начали, а те, кто их знает и вернуться за вами хотели, я ж видел, да не скажу, ну без ружья мне ж с ними как, то, вот какое дело, да и разбежались бы вы по лесу, а то вот как.
- Да, ладно, но что там, понятно.
Во! А вот она стерва меня…. У стерва, опять болтаю. Ладно, простите старого, - старик осёкся, что-то вспомнил, покрутил бороду.
- Да, чё мне старому, еёж не вернешь. Приглянулись вы мне, уважили.
Старик встал, опершись о ружьё, потом достал охотничий нож. По спине струйкой побежал холодный пот. Он повернулся к печке и рукоятью ножа стал выстукивать кирпичи.
- Ладно, ладно покрасили, а я вот всё не соберусь, где ж он, вот ведь память, - но вот мы услышали глухой звук – за камнем была пустота. Старик вычертил прямоугольник, постучал сильнее и засунул в образовавшуюся щель лезвие ножа. Кирпич поддался и в печи образовался чёрный проём. Дед сунул руку.
- Ух, ты жарко натопили, а вот. Вот оно, - и вытащил из тайника жестяную коробочку. – Вся память, что осталась.
Корявыми пальцами и не скрываемым волнением открыл. Конечно в сказках сокровище в сундуках неподъёмных, но после того, как готовишься к смерти увидеть ящик, наполненный старинными золотыми украшениями, кажется сном.
- Вот оно, что носили, да не сносила, я умру, разграбют. Это тебе Анфиса, приданое, а вот это тебе Наташенька, её ведь то же Натальей звали, - он разделил всё на три части. Первые две отдал нам с Анфисой, а третью положил назад. – То пусть в земле со мной сгниёт, это подарок мой свадебный был. Чё, языки проглотили, ай не по нраву, а ведь разозлюсь, камень на шею и в колодец. Хе-хе, да ладно, а вы думали, дурёхи, дед злой – дедушка добрый. Ваше – одевайте, полюбуюсь на последок и в дорогу пора.
Мы действительно потеряли дар речи, а только про дорогу услыхали, бросились целовать старика. Подарки были просто царские. Мы помогли друг другу застегнуть подвески, бусы, серьги, обильно украшенные камнями и на вес явно не пустотелые, я чистого золота. Я никогда не носила колец, а эти пришлись в пору, стоило посмотреть на такую ручку и сразу хочется поцеловать.
Пока мы наряжались, дед порылся в котомке и достал две пары новеньких лаптей.
- Вот за ночь смастерил, а то в вашей обувке, до дому, все ноги сшибёте, чай и как одевать не знаете, - дедушка наклонился каждой из нас и собственноручно обмотал ноги мягкой тканью, а потом надел лопаточки, и закрепил шнуром.
- Ну, спасибо за угощенье, пошли.
- Дедушка, а вы разве знаете, куда нам идти.
- Знаю милая, знаю, такой сарафан с ручным шитьём только одна женщина в мире носила, царствие ей небесное, а быть оно могло, только…. Ладно, ладно пошли, путь не близкай.
- Дедушка, а как вас зовут?
- И зовут меня никто и живу я нигде, и забудьте, про меня и никому не сказывайте. А теперь молчёк, а то опять дырки ваши говорливые понатыкаю. Ладно – шучу. В лесу тихо надо.
Так и молчали мы, следую за нашим проводником, почти шесть часов. Сделали два привала, доели пироги. Я посматривала в свете костра, разведенного на привале дедушкой на Анфису. Она была похожа на сказочную героиню. Хозяйку медной горы. Тонкая длинная шейка, подчёркнутая золотым украшениями и бриллиантовыми капельками, руки в крупных кольцах и украшенный старинным узором сарафан, дополненный тёплой посадской шалью. Эх, краса. Я подсела ближе и положила голову ей на плечо. Дед что-то пробормотал про себя, но остался в своих воспоминаниях.
Наконец лес поредел и мы вышли на вершину холма, лес здесь заканчивался, а внизу петляла дорога.
- Ну, прощаться пора, вам туда, а мне обратно. Будьте счастливы живите богато. Тебе Анфиса жениха, а тебе Наталья муж, что б ни обижал и там, сама, что дедки…
- Ой, насмешили дедушка, - я грохнула со смеху.
- Ты не смейся, а что б двоих мальчика и девочку. Бывайте, а то до ночи не доберусь. Прощайте спасибо за пироги. И больше одни в лес не шастайте. Смотрите у меня, а то ух хворостиной … - и дед напомнил нам, как он хлестал нас словно овец, но его рука теперь была пустой.
- Прощайте, - мы сделали два шага вниз по холму, а когда оглянулись, дед уже растворился в лесной чаще. – А говорят, сказок не бывает.
- Сказки милая кончаются, а ты представляешь, насколько тянут эти драгоценности? Миллион! Факт, а то и больше, если антиквар!
- Это мы что миллионеры теперь?
- Дурры мы будем, если немедленно от них не избавимся.
- В банк, положим, - сказала я.
- Нет ну ты 100% баба, схоронить надо. Вон Дуб видишь над оврагом – идём.
Мы развернулись и пошли обратно вверх, откопали под корнями яму, угробив все остатки маникюра, завернули украшения в платок, затем засунули в лапти, всё ещё раз перемотали другим платком и засыпали землёй. Сверху аккуратно положили слой дёрна. Если не знать, то не догадаешься.
- Теперь главное, что бы самим не забыть место. Надо руки умыть и пора.
- Теперь главное, что бы самим не забыть место. Надо руки умыть и пора.
- Слушай, у тебя закурить не найдётся, - я присела на край обрыва и раскорячилась как мужик.
- Ты чего это? Ты же не куришь.
- НЕ курю, а сейчас, закурил бы. Смотри, какая прелесть – интересно пятьдесят тянет? – я крутил в руках увесистый золотой перстень, он так и стался у меня на руке, нет по правде, я его специально не положил в тайник.
- Слушай ты «моя прелесть», кончай дурковать, то же мне, Горлум.
- Устал я, какая разница, в какую сторону ехать по этой дороге. Толкну колечко на рынке, куплю костюм. Выкину на хрен эту грудь бабскую.
- И что дальше? Жить в страхе, что рано и поздно тебя найдут?
- Да брось, ты же сама веришь, что я не крала, тьфу, не крал этих денег.
- Ну допустим.
- Так, что найдёт он свою Наташку, стрясет бабки, разведётся и всё, а я …
- А ты?
- А я. Что я что ты ко мне в душу лезешь. Ну, вернусь и буду работать, как работал.
- Вот то-то и оно. С восьми до восьми. Кем ты работаешь.
- Где платят там и работаю.
- Подачки.
- Иногда везёт, то в театре, то вот по свадьбам.
- Самодеятельность.
- А там, и что.
- Да то, что по тебе видно какая это тоска смертная, рутина. А всю жизнь хотелось чего-то другого. Да. Угадала. Жизнь, наполненная приключениями. Точно, только вот в романе «Три мушкетёра», тебя больше увлекал момент не сражений, а то, как бедняжку Бонасье связываю слуги кардинала. А, угадала. Точно! А любимый фильм, «Кавказская пленница», только ты представлял себя отнюдь не Шуриком, а …. Угадала, ой Наташка, не отвечай. Щёчки твои горят. Заулыбалась. Наташка ты всю жизнь мечтала женщиной побыть немножко, только стеснялась, и потому мечтала, что б как бы ни по своей воле. Ай нет милая. Всё вышло так потому, что ты этого страстно, тайно, но страстно мечтала. Ночами напролёт. А платье ты не впервые одела. Я-то знаю – за один день так ловко надевать лифчик или чулки не научишься.
- Ну, я в театре работала, там…
- НЕ ври! Мне не ври и себе тоже.
Я совсем засмущалась и готова была убежать или хотя бы выпрыгнуть из этого красного сарафана. А щёки горели ещё краснее прежнего. Анфиса подсела ко мне ближе, накрыла плечи шалью и прижалась щекой к моей щеке.
- А у тебя щетина выросла, надо поработать.
- Ой, что видно, у тебя нет зеркальца, какой ужас, - Анфиса рассмеялась и крепче прижала меня к себе.
- Просто ты трусиха, как все девчонки, вот и всё. Хочешь быть счастливой – делай то, что приносит тебе радость. Жизнь представляет тебе уникальную возможность, а ты бежишь от неё. В конце концов, ну надоест, всегда сможешь вернуться. Ты в Венеции была.
- Нет
- А хочешь.
- Да хочу.
- Ну, вперёд.
- Подожди, давай посидим ещё немного, мне так хорошо с тобой. Не знаю как я без тебя раньше жила?!
- Хорошо, только никаких сигарет.
- Договорились…. Анфис?
- А?
- Расскажи мне о себе.
- Что тебя интересует.
- Ну, вот ты не совсем как все, ну ты меня понимаешь, а о твоей тайне, кто-то ещё знает?
- Раньше знала мама, а папу я совсем не помню, так, что ты одна на целом свете. Хочешь спросить меня, как это получилось. Расскажу, только давай по дороге, так и путь будет короче.
Мы встали и, заливаясь смехом, сбежали вниз с крутого холма. Внизу оглянулись, что бы хорошенько запомнить место и взявшись за руки зашагали по обочине к посёлку.
Анфиса. Глава Девятая.
- Ну, слушай, только не перебивать и клянись, что ни одной живой душе, даже камню на дороге тайну не выдашь. Родилась я обычным мальчиком. Отец нас бросил, ещё до моих родов, а Андрей родился у мамы только через 10 лет от второго брака. Мама тогда уехала из родного Бр…..ка по распределению и естественно родственников у нас там не было, а после развода она вообще никого видеть не хотела. Я рос симпатичным, смышлёным и только немного более слабого телосложения, чем мои сверстники. Поэтому в свои мальчишеские игры меня не брали и я оставался в песочнице с девочками играть в куклы. Часто я слышал, как какая-нибудь женщина говорила моей маме: у вас чудесная девочка, на, что мама кивала, ей было стыдно, я большей частью был одет в старые детские вещи, которые подарила её напарница по работе, ещё до родов. А ещё у меня были ужасно лопоухие уши и мама, чтобы они прижались к головке, туго повязывала платок. Я не сопротивлялся, мне нравились мамины ласковые руки.
- Слушай, у тебя закурить не найдётся, - я присела на край обрыва и раскорячилась как мужик.
- Ты чего это? Ты же не куришь.
- НЕ курю, а сейчас, закурил бы. Смотри, какая прелесть – интересно пятьдесят тянет? – я крутил в руках увесистый золотой перстень, он так и стался у меня на руке, нет по правде, я его специально не положил в тайник.
- Слушай ты «моя прелесть», кончай дурковать, то же мне, Горлум.
- Устал я, какая разница, в какую сторону ехать по этой дороге. Толкну колечко на рынке, куплю костюм. Выкину на хрен эту грудь бабскую.
- И что дальше? Жить в страхе, что рано и поздно тебя найдут?
- Да брось, ты же сама веришь, что я не крала, тьфу, не крал этих денег.
- Ну допустим.
- Так, что найдёт он свою Наташку, стрясет бабки, разведётся и всё, а я …
- А ты?
- А я. Что я что ты ко мне в душу лезешь. Ну, вернусь и буду работать, как работал.
- Вот то-то и оно. С восьми до восьми. Кем ты работаешь.
- Где платят там и работаю.
- Подачки.
- Иногда везёт, то в театре, то вот по свадьбам.
- Самодеятельность.
- А там, и что.
- Да то, что по тебе видно какая это тоска смертная, рутина. А всю жизнь хотелось чего-то другого. Да. Угадала. Жизнь, наполненная приключениями. Точно, только вот в романе «Три мушкетёра», тебя больше увлекал момент не сражений, а то, как бедняжку Бонасье связываю слуги кардинала. А, угадала. Точно! А любимый фильм, «Кавказская пленница», только ты представлял себя отнюдь не Шуриком, а …. Угадала, ой Наташка, не отвечай. Щёчки твои горят. Заулыбалась. Наташка ты всю жизнь мечтала женщиной побыть немножко, только стеснялась, и потому мечтала, что б как бы ни по своей воле. Ай нет милая. Всё вышло так потому, что ты этого страстно, тайно, но страстно мечтала. Ночами напролёт. А платье ты не впервые одела. Я-то знаю – за один день так ловко надевать лифчик или чулки не научишься.
- Ну, я в театре работала, там…
- НЕ ври! Мне не ври и себе тоже.
Я совсем засмущалась и готова была убежать или хотя бы выпрыгнуть из этого красного сарафана. А щёки горели ещё краснее прежнего. Анфиса подсела ко мне ближе, накрыла плечи шалью и прижалась щекой к моей щеке.
- А у тебя щетина выросла, надо поработать.
- Ой, что видно, у тебя нет зеркальца, какой ужас, - Анфиса рассмеялась и крепче прижала меня к себе.
- Просто ты трусиха, как все девчонки, вот и всё. Хочешь быть счастливой – делай то, что приносит тебе радость. Жизнь представляет тебе уникальную возможность, а ты бежишь от неё. В конце концов, ну надоест, всегда сможешь вернуться. Ты в Венеции была.
- Нет
- А хочешь.
- Да хочу.
- Ну, вперёд.
- Подожди, давай посидим ещё немного, мне так хорошо с тобой. Не знаю как я без тебя раньше жила?!
- Хорошо, только никаких сигарет.
- Договорились…. Анфис?
- А?
- Расскажи мне о себе.
- Что тебя интересует.
- Ну, вот ты не совсем как все, ну ты меня понимаешь, а о твоей тайне, кто-то ещё знает?
- Раньше знала мама, а папу я совсем не помню, так, что ты одна на целом свете. Хочешь спросить меня, как это получилось. Расскажу, только давай по дороге, так и путь будет короче.
Мы встали и, заливаясь смехом, сбежали вниз с крутого холма. Внизу оглянулись, что бы хорошенько запомнить место и взявшись за руки зашагали по обочине к посёлку.
Анфиса. Глава Девятая.
- Ну, слушай, только не перебивать и клянись, что ни одной живой душе, даже камню на дороге тайну не выдашь. Родилась я обычным мальчиком. Отец нас бросил, ещё до моих родов, а Андрей родился у мамы только через 10 лет от второго брака. Мама тогда уехала из родного Бр…..ка по распределению и естественно родственников у нас там не было, а после развода она вообще никого видеть не хотела. Я рос симпатичным, смышлёным и только немного более слабого телосложения, чем мои сверстники. Поэтому в свои мальчишеские игры меня не брали и я оставался в песочнице с девочками играть в куклы. Часто я слышал, как какая-нибудь женщина говорила моей маме: у вас чудесная девочка, на, что мама кивала, ей было стыдно, я большей частью был одет в старые детские вещи, которые подарила её напарница по работе, ещё до родов. А ещё у меня были ужасно лопоухие уши и мама, чтобы они прижались к головке, туго повязывала платок. Я не сопротивлялся, мне нравились мамины ласковые руки.
В первый класс я пошла, точнее, пошёл, как и все дети, одетая в синий школьный костюм. А теперь представь, мальчик с милым, как у девочки лицом, стройной фигурой, уникальными способностями, то есть круглый отличник, любимчик учителей и совершенно лопоухими ушами, да ещё вспыльчивый, обидчивый как девчонка. Результат известен – меня били на каждой перемене. Ещё кое-как отучившись в начальной школе в четвёртом на уроке физкультуры, кто-то заметил, что у меня растёт грудь. Самая настоящая девичья грудь с острыми сосочками. И эта прелесть была у всех на обозрение под тонкой маечкой. Да ещё к этому, трусики облегали пухленькие ножки, достойной длинны, стройные как у девочки и талия как у осы, а на голове кудряшки. Что бы скрыть уши я носила длинные волосы. Такой лакомый кусочек для издевательства, да ещё фамилия Цыпочкин! Я не выдержала и бросилась на них с кулаками. Конечно, их было больше, завязалась драка, мне подставили подножку, и я со всего маха ударилась головой. Дальше я почти ничего не помню. У меня была потеря сознания, частичная потеря памяти, я не помнила, даже, как меня зовут. Скорая привезла меня в переполненную больницу, прямо из спорт зала, в спортивной форме, и по ошибке положили в отделение для девочек. Через две недели, когда я пришёл в себя, врачи поняли ошибку и вынесли меня в коридор, где я на сквозняке подхватила воспаление лёгких и меня снова положили, но уже в другой корпус и согласно документов моё мальчишеское Саша, превратилось Александру. Ты спросишь, почему я Анфиса? Не спеши, дойдём. Так вот появилась Саша Цыпочкина. Мама, конечно, сначала поспорила, но потом, ей важнее было, что бы я выздоровела. В тот год я пропустил больше чем проучился и меня не аттестовали, оставили на второй год. Врачи посоветовали переехать в другой город, где климат поможет окрепнуть лёгким, что мама и сделала. За год, надо сказать, толи, под действием лекарств толи из-за того, что тебя полгода считают девочкой, грудь моя выросла до таких размеров, что никакая одежда уже не могла скрыть моих форм. Обратились к докторам, но те только смогли успокоить, что данный факт известен науке, что в принципе это не смертельно, можно конечно удалить, но мальчик ослаблен болезнью и операцию может не перенести. Успокоившись тем, что ничего страшного, мама даже немножко повеселела, так как всегда хотела иметь дочку. У меня же никто выбор не спрашивал, я поревел пару дней, но 1 сентября в школу пошла Анфиса Чуднова. Мама дала мне свою фамилию, а имя придумала сама и справила нужные документы, подтверждающие моё рождение как девочки. Вначале было страшно. Я боялась школы. Я ненавидела её, но как оказалось мир девочек, лучше, чем мир мальчиков. Я быстро сдружилась и почувствовала себя в своей тарелке. Уже на третий день я весело вприпрыжку бежала в школу за руку с моей новой подружкой. Бантики уже не казались такими тугими, а платье даже более удобным, чем брюки. По крайней мере, мне всегда нравился белый фартучек и платье с кружевной стоечкой. Синие костюмы мальчишек более похожи на рабочую форму сантехников….
- Нет, ну я права, раньше действительно была классная форма у девочек. Вот когда у меня будет дочка, я обязательно куплю ей такую форму. По крайней мере, на первый и последний звонок.
- Анфиса, ты, что рожать уже собралась.
- А почему бы и нет, может у меня и получится.
- Ну-ну,
- Не издевайся, какашка.
- Сама ты. А тебя за косички дёргали, а? А портфель тебе носили, а….
Мимо нас на бешеной скорости пролетел милицейский уазик. Потом остановился. Включил сирену и поехал назад. У меня от дурного предчувствия похолодело в груди. Уазик вырулил на обочины, чуть не столкнув нас, и из него выпрыгнули трое ментов с автоматами.
- Руки на капот, живо, ноги шири. Обыщи их.
Нас поставили и обыскали. Когда один из ментов начал прощупывать бёдра изнутри я резко сжала колени.
- НЕ дёргайся, в машину живо.
- Мы ничего не сделали, за что.
- Подождите, отпустите нас.
- Дайте нам телефон, мы просто заблудились.
- Отпусти мне больно, - не слушая нас, они просто заломили нам руки, надели наручники и втолкнули в уазик через заднюю дверь.
- Анфиса скажи, что это ошибка, это не правильно.
- Отпустите нас, сволочи.
- Ты пи……кА, заткни своё, е….о, а то я выйду и на пи………
Потом они включили магнитофон, и музыка перекрыла наши возгласы. Уазик развернулся и повёз нас в противоположном направлении от посёлка, куда мы шли.
- Первый, я сосна, задание выполнено, матрёшки на борту, идём на базу, - услышала я сквозь вой блатной мелодии радиопереговоры.
- Молодец, готовь дырочку в мундире, встречаю, конец связи, - через шум эфира прорывался хрипловатый женский голос.
Мы ехали молча в прокуренном, трясучем уазике, совершенно подавленные. Болели запястья от холодной стали наручников, и никто кажется, во всём мире уже не мог нас спасти. Машина свернула с шоссеки, попрыгала по ухабам и резко остановилась. Стёкла в кабине были закрашены и куда нас привезли – неизвестно.
- Товарищ генерал майор, задание выполнено, подозреваемы задержаны и доставлены по назначению, Петров выводи, - щёлкнула дверь и я зажмурилась от яркого солца, а потом мои глаза просто вылезли из орбит от удивления, но потом я еле удержалась от смеха. Представьте картинку два мента стоят по стойке смирно, а перд ними как на капитанском мостике…..на крылечке своей веранды - Баба Таня, в фартуке, а из нагрудного кармана этого, в цветочек фартучка, торчит милицейская рация. И эти балбесы не в шутку перед ней расшаркиваются.
- Молодцы, могли бы и вчера ещё найти.
- Да мы весь лес обшарили с собаками, не было их там, мы же их аж на 40 километре сцапали. Они видать в Хмелёвке переночевали и с утречка дольше пошли, если бы попуткой сели всё – потеряли.
- Не потеряли, от меня червяк в земле не спрячется. Ладно молодцы. Можешь погон дырявить под звёздочку. Зайдёшь?
- Нет, мы и так с патрулирования ушли. Нам бы наручники забрать.
- Я сама, ключик дай, - милиционер передал старушке ключи без задней мысли, да и я поверила в хеппи энд и уже мысленно растирала затёкшие руки. Шаль с плеча сползла, поправить надо, а то по земле волочится. Бабушка взяла ключ и … опустила его туда, где все женщины мира прячут – в лифчик. Ключик булькнул как в колодец.
- Товарищ генерал, это ж, ну казённое.
- Завтра отдам. НЕ перечь. Завтра приедешь – отдам. Свободен!
- Здравия желаем, - ментовский прихвостень, не солона хлебавши развернулся залез с напарником в свою тарантайку и уехал.
- А вы девочки, - она начала ласковым голосом. Поправила на моих плечах шаль завязала концы на груди и вдруг резко рванула узел, чуть не задушив меня. Затем подняла мою голову за подбородок и посмотрела в глаза. - НЕ свободны, вы у меня вот где! – и Баба Таня показала большой трудовой кулак. Теперь я узнала леденящий душу голос, что услышала в рации. – А ну тащи их в хлев.
Андрей и Сергей схватили нас и потащили в сарай. Затем приставили к столбам напротив друг друга и привязали верёвками от носочков до макушки. За церемонией наблюдала, мать-атаманша.
- Рты им заткните, а то сговорятся хитрюги.
- Нет, ну я права, раньше действительно была классная форма у девочек. Вот когда у меня будет дочка, я обязательно куплю ей такую форму. По крайней мере, на первый и последний звонок.
- Анфиса, ты, что рожать уже собралась.
- А почему бы и нет, может у меня и получится.
- Ну-ну,
- Не издевайся, какашка.
- Сама ты. А тебя за косички дёргали, а? А портфель тебе носили, а….
Мимо нас на бешеной скорости пролетел милицейский уазик. Потом остановился. Включил сирену и поехал назад. У меня от дурного предчувствия похолодело в груди. Уазик вырулил на обочины, чуть не столкнув нас, и из него выпрыгнули трое ментов с автоматами.
- Руки на капот, живо, ноги шири. Обыщи их.
Нас поставили и обыскали. Когда один из ментов начал прощупывать бёдра изнутри я резко сжала колени.
- НЕ дёргайся, в машину живо.
- Мы ничего не сделали, за что.
- Подождите, отпустите нас.
- Дайте нам телефон, мы просто заблудились.
- Отпусти мне больно, - не слушая нас, они просто заломили нам руки, надели наручники и втолкнули в уазик через заднюю дверь.
- Анфиса скажи, что это ошибка, это не правильно.
- Отпустите нас, сволочи.
- Ты пи……кА, заткни своё, е….о, а то я выйду и на пи………
Потом они включили магнитофон, и музыка перекрыла наши возгласы. Уазик развернулся и повёз нас в противоположном направлении от посёлка, куда мы шли.
- Первый, я сосна, задание выполнено, матрёшки на борту, идём на базу, - услышала я сквозь вой блатной мелодии радиопереговоры.
- Молодец, готовь дырочку в мундире, встречаю, конец связи, - через шум эфира прорывался хрипловатый женский голос.
Мы ехали молча в прокуренном, трясучем уазике, совершенно подавленные. Болели запястья от холодной стали наручников, и никто кажется, во всём мире уже не мог нас спасти. Машина свернула с шоссеки, попрыгала по ухабам и резко остановилась. Стёкла в кабине были закрашены и куда нас привезли – неизвестно.
- Товарищ генерал майор, задание выполнено, подозреваемы задержаны и доставлены по назначению, Петров выводи, - щёлкнула дверь и я зажмурилась от яркого солца, а потом мои глаза просто вылезли из орбит от удивления, но потом я еле удержалась от смеха. Представьте картинку два мента стоят по стойке смирно, а перд ними как на капитанском мостике…..на крылечке своей веранды - Баба Таня, в фартуке, а из нагрудного кармана этого, в цветочек фартучка, торчит милицейская рация. И эти балбесы не в шутку перед ней расшаркиваются.
- Молодцы, могли бы и вчера ещё найти.
- Да мы весь лес обшарили с собаками, не было их там, мы же их аж на 40 километре сцапали. Они видать в Хмелёвке переночевали и с утречка дольше пошли, если бы попуткой сели всё – потеряли.
- Не потеряли, от меня червяк в земле не спрячется. Ладно молодцы. Можешь погон дырявить под звёздочку. Зайдёшь?
- Нет, мы и так с патрулирования ушли. Нам бы наручники забрать.
- Я сама, ключик дай, - милиционер передал старушке ключи без задней мысли, да и я поверила в хеппи энд и уже мысленно растирала затёкшие руки. Шаль с плеча сползла, поправить надо, а то по земле волочится. Бабушка взяла ключ и … опустила его туда, где все женщины мира прячут – в лифчик. Ключик булькнул как в колодец.
- Товарищ генерал, это ж, ну казённое.
- Завтра отдам. НЕ перечь. Завтра приедешь – отдам. Свободен!
- Здравия желаем, - ментовский прихвостень, не солона хлебавши развернулся залез с напарником в свою тарантайку и уехал.
- А вы девочки, - она начала ласковым голосом. Поправила на моих плечах шаль завязала концы на груди и вдруг резко рванула узел, чуть не задушив меня. Затем подняла мою голову за подбородок и посмотрела в глаза. - НЕ свободны, вы у меня вот где! – и Баба Таня показала большой трудовой кулак. Теперь я узнала леденящий душу голос, что услышала в рации. – А ну тащи их в хлев.
Андрей и Сергей схватили нас и потащили в сарай. Затем приставили к столбам напротив друг друга и привязали верёвками от носочков до макушки. За церемонией наблюдала, мать-атаманша.
- Рты им заткните, а то сговорятся хитрюги.
- Андрей, ты, что не смей,…., да я тебя на руках воспитала, ох мала я тебя хлопала по заднице твоей толстой, развяжи немедленно, - Анфиса злилась не на шутку, а Андрей с видом опытного садиста оплетал её верёвкой.
- Всю жизнь хотел это сделать. Воспитательница. Вот ты мне где! – он показал на горло. – Рот открой!
- Я же сестра твоя, эх мать не видит.
- Сестра?! Да ты мне не сестра вовсе – самозванка.
- Я! – она не успела закончить фразу – Андрей засунул ей в рот огромный кляп и пролжал заталкивать остатки тряпки, как-будто у неё рот безразмерный.
- Да милочка, мы про тебя всё знаем! Когда в дёрнули в бега, я пробила милицейскую базу данных, так вот Анфисы Чудновой никогда в природе не существовало! Более того, Чуднова, мать Андрея никогда девочек не рожала! Так, что вывод один вы с Наташей – одна банда. Мне Серёжа всё рассказал, да и не слепая я, ещё на свадьбе увидела, что у меня за невестка, жаль на свадьбу опоздала, а то бы …. Ну а подарочки мои понравились? А хочешь? А? чтоб не скучно. – она подошла ко мне и больно ущипнула за сосок. – Живи пока.
Я уже ничего не могла ответить в защиту, так как Сергей справился со своей задачей на отлично, но ему кажется этого было мало. Он взял с верёвки наволочку сложил её косынкой, повязал мне на голову и с такой силой затянул узел под подбородком, что у меня слёзы выступили.
- Пока, матрёшки, - и вышел, заперев дверь.
Я посмотрел на Анфису, она на меня и только пожала, на сколько ей позволяли верёвки плечами. Не везёт так не везёт.
Венеция. Глава десятая.
Часа три, а то и больше мы простояли, точнее, провисели как связанные пауком мушки в коровнике. Тело всё онемело, казалось, убери верёвки просто упада на землю замертво. Шаги и голоса кто бы это ни был обрадовали нас, но поднять голову уже не было сил.
- И выкинь из головы эту дурь, ты с двумя в Италии не справишься, мало, что бабы.
- Анфиса угрожала.
- Дурак, ты посмотри на неё, чем она теперь может угрожать, пусть так и стоит пока на сдохнет. Нам же лучше. Как видно подруги они. У тебя залог будет, если эта шваль не выполнит то, что ты ей скажешь, тебе достаточно звонки и Анфиса исчезнет. Её даже искать не будут, она НИКТО. Сама виновата.
Сергей подошёл к Анфисе.
- Слышишь меня? Вот твой счастливый билетик, а вот его и нет! – Он разорвал билет на глазах Анфисы и посыпал обрывками ей голову. Затем повернулся ко мне. - Ты поняла, если ты хоть на пол шага в сторону от сценария, о подруге можешь забыть. Поняла.
Я кивнула, не отрывая глаз от Анфисы. Вот тебе и Венеция на халяву. Что он бабушке рассказал. Видимо соврал, а то бы она меня просо убила, знай моё происхождение. Тогда какой сценарий. Я обдумывала, а Сергей отвязал меня и не снимая наручников вывел из хлева. На пороге я заупрямилась и в последний раз посмотрела на Анфису. Она кажется хотела сказать: я тебя люблю. Но получилось только «му».
продолжение следует.
- Всю жизнь хотел это сделать. Воспитательница. Вот ты мне где! – он показал на горло. – Рот открой!
- Я же сестра твоя, эх мать не видит.
- Сестра?! Да ты мне не сестра вовсе – самозванка.
- Я! – она не успела закончить фразу – Андрей засунул ей в рот огромный кляп и пролжал заталкивать остатки тряпки, как-будто у неё рот безразмерный.
- Да милочка, мы про тебя всё знаем! Когда в дёрнули в бега, я пробила милицейскую базу данных, так вот Анфисы Чудновой никогда в природе не существовало! Более того, Чуднова, мать Андрея никогда девочек не рожала! Так, что вывод один вы с Наташей – одна банда. Мне Серёжа всё рассказал, да и не слепая я, ещё на свадьбе увидела, что у меня за невестка, жаль на свадьбу опоздала, а то бы …. Ну а подарочки мои понравились? А хочешь? А? чтоб не скучно. – она подошла ко мне и больно ущипнула за сосок. – Живи пока.
Я уже ничего не могла ответить в защиту, так как Сергей справился со своей задачей на отлично, но ему кажется этого было мало. Он взял с верёвки наволочку сложил её косынкой, повязал мне на голову и с такой силой затянул узел под подбородком, что у меня слёзы выступили.
- Пока, матрёшки, - и вышел, заперев дверь.
Я посмотрел на Анфису, она на меня и только пожала, на сколько ей позволяли верёвки плечами. Не везёт так не везёт.
Венеция. Глава десятая.
Часа три, а то и больше мы простояли, точнее, провисели как связанные пауком мушки в коровнике. Тело всё онемело, казалось, убери верёвки просто упада на землю замертво. Шаги и голоса кто бы это ни был обрадовали нас, но поднять голову уже не было сил.
- И выкинь из головы эту дурь, ты с двумя в Италии не справишься, мало, что бабы.
- Анфиса угрожала.
- Дурак, ты посмотри на неё, чем она теперь может угрожать, пусть так и стоит пока на сдохнет. Нам же лучше. Как видно подруги они. У тебя залог будет, если эта шваль не выполнит то, что ты ей скажешь, тебе достаточно звонки и Анфиса исчезнет. Её даже искать не будут, она НИКТО. Сама виновата.
Сергей подошёл к Анфисе.
- Слышишь меня? Вот твой счастливый билетик, а вот его и нет! – Он разорвал билет на глазах Анфисы и посыпал обрывками ей голову. Затем повернулся ко мне. - Ты поняла, если ты хоть на пол шага в сторону от сценария, о подруге можешь забыть. Поняла.
Я кивнула, не отрывая глаз от Анфисы. Вот тебе и Венеция на халяву. Что он бабушке рассказал. Видимо соврал, а то бы она меня просо убила, знай моё происхождение. Тогда какой сценарий. Я обдумывала, а Сергей отвязал меня и не снимая наручников вывел из хлева. На пороге я заупрямилась и в последний раз посмотрела на Анфису. Она кажется хотела сказать: я тебя люблю. Но получилось только «му».
продолжение следует.
Классно!
А что же будет в Венеции? Найдут ли они настоящую Наташу?
Сумеет ли Анфиса убежать из плена, и вызволить свою подругу в Венеции?
Или наоборот?
Хотя сдесь сюжетную линию можно закрутить в 100 разных сторон...
Написано очень профессионально, читается легко и на одном дыхании...
Большой респект автору !!!
А что же будет в Венеции? Найдут ли они настоящую Наташу?
Сумеет ли Анфиса убежать из плена, и вызволить свою подругу в Венеции?
Или наоборот?
Хотя сдесь сюжетную линию можно закрутить в 100 разных сторон...
Написано очень профессионально, читается легко и на одном дыхании...
Большой респект автору !!!
